Маг особого назначения - Татьяна Соболь
— Нет, у меня такого никогда не было. Где вы его нашли?
Места знать нужно. Вот вам и «твоё – моё». Кто-то беззастенчиво рыщет в бухте, и хваленный Буревест нисколько этому не препятствует.
— Вот что, — ласково, но строго сказал я Мажеровскому, когда мы обсуждали дела в его кабинете, — Что касается Эллины…
— Ну? — сразу колючий, настороженный взгляд. При упоминании всуе имени любимой Александр сразу становился похожим на не выспавшегося дикобраза.
— Это касается её прогулок по пляжу. Их надо ненавязчиво отменить.
— А если я буду её сопровождать?
Тяжело вздохнув, я ответил:
— Особенно если вы…, — многозначительная пауза, — …будете её сопровождать.
Болезненная гримаса исказила аристократичные черты лица Мажеровского, шрам, изломавший бровь, побледнел, в глазах заплескалось отчаяние. Сколько экспрессии!
Хозяин замка вскочил, я закрутил головой, стараясь не упускать из виду мага, заметавшегося по кабинету безумным маятником.
— Но как я ей объясню? Как можно лишать девушку невинного удовольствия из-за невнятных подозрений? — вопросил он, обеспокоено взмахивая руками.
— Издеваетесь? — возмутился я. — Вы думаете, я для собственного удовольствия по горам рыщу? О каких невнятных подозрениях вы говорите? Все настолько очевидно, что просто мороз по коже!
Мажеровский остановился, с усилием потер виски.
— Извините, — тихо сказал он, возвращаясь в кресло. Вы, конечно, правы, безопасность, прежде всего. Но мне так не хочется волновать Эллину…
— Понимаю, — успокаиваясь, сказал я. Надо же, даже у меня нервы сдали, что уж там от человека, который одной ногой в могиле стоит, требовать. — Только мне кажется, она о многом догадывается. Женщины вообще очень проницательны, а влюбленные особенно. От них трудно что-либо утаить.
— Вы думаете? — искренне удивился Мажеровский. Похоже, эта мысль для него неожиданна. Легкая тень задумчивости легла на его лицо. — Ну, хорошо, — согласился он, в конце концов. — Но что я ей скажу?
Тяжкий вздох исторгся из моей груди.
— Придумайте что-нибудь. К примеру, скажите, что слышали на закате песню сирены, или видели русалок в бухте, поэтому к берегу приближаться опасно, могут утянуть в воду и защекотать.
Недоверчивый взгляд стал мне ответом.
— Думаете, она поверит? Эллина прекрасно знает, что сирены и русалки опасны в основном для мужчин…
— Скажите, что это сирены-извращенки, — фыркнул я, выходя из себя, — В конце концов, кто из нас лучше знает опасную для девушек нечисть, я или вы?
Мажеровский, грустно усмехнувшись, кивнул.
— Ну, хорошо, хорошо, попробую, — сказал он, обречено вздохнув. Взял со стола бутылку вина, пробка, залитая сургучом, с легким хлопком покинула горлышко, вино зажурчало, разливаясь по бокалам. Пригубив, Мажеровский с интересом глянул на меня и сказал: — Как же с вами, Марк, все сложно. Вы моя постоянная головная боль, честное слово, все то вас не устраивает, — но, заметив, что я нахмурился, маг кротко добавил: — Не обижайтесь, это я так, шучу. Нервы, знаете ли, совсем ни к черту стали.
Я кивнул. А кому сейчас легко?
— Скажите, Александр, у вас в столице осталось жилье?
— Разумеется, — равнодушно пожал плечами Мажеровский, явно не понимая моего интереса. — Особняк в центре города и небольшой охотничий домик за городом.
— Мне нужны адреса и координаты людей, приглядывающих за этими домами.
— Думаете, там тоже могут возникнуть проблемы?
— Я не "думаете". Я "знаете".
Вечером все собрались в каминном зале. Азар растопил камин, разноцветные огоньки запрыгали по поленьям, с хрустом поедая сухое дерево. Мажеровский, завороженный танцем огня, вооружился кочергой и замер у камина, время от времени шевеля угли, отчего искры взвивались в воздух и, кружась, исчезали в черном зеве дымохода.
Тихо. Сумрачно. Солнце спряталось за горами, вызолотив перистые облака, величественно плывущие на восток. И хотя вершины гор все еще горят багрянцем, ущелье медленно погружается в сумрак ночи. Вечерний воздух напоен ароматом цветов и морской свежестью, в распахнутые окна влетает легкий ветерок, отчего занавески едва заметно колышутся, будто кто-то осторожно дышит за ними. То ли сирены коварные, то ли сам Черный монах…
Эллина, сидя за клавесином, наигрывает незнакомую мне мелодию, что-то щемящее и берущее за душу. А что еще можно играть в этом замке, где сама атмосфера пропитана обреченностью?
Пальцы девушки последний раз нежно, как крылья бабочки, тронули клавиши, и замирающие аккорды затихли, оставляя в душе легкую грусть. Эллина обернулась ко мне, улыбка осветила её лицо, и девушка спросила:
— Скажите, Марк, прогулки по пляжу стали небезопасны? Почему?
Я бросил взгляд на Мажеровского. Маг, оторвавшись от созерцания хоровода искр, улетающих в дымоход, виновато улыбнулся и развел руками. Мол, твоя идея, ты и выкручивайся. Ох, и жук.
— Видите ли, Эллина, — сказал я, судорожно пытаясь выдумать удобоваримую версию. Не хочется пугать девушку до смерти, но в тоже время нужно убедить её воздержаться от прогулок по пляжу. — Дело в том, что скоро осень и морские ежи начинают выбираться на пляж. Они зимуют, закопавшись в песок (Святой Зиждитель, что за бред я несу?). Можно уколоть ногу, а это чревато серьезными последствиями. Иглы многих ежей ядовиты…
Азар, возмущенно топорща брови, вознамерился мне возразить. К счастью, Мажеровский оказался на высоте и успел наступить троллю на ногу, причем, судя по гримасе,
