Елена Литвиненко - Кукла советника
– Лира, не смей сбегать.
Сколько времени нужно Алану, чтобы скрыться? Десять минут? Двадцать?
Ударом ноги я выбила раму окна и вылезла на стену, хватаясь за зубчатые выступы кирпичного узора. Пальцы Йарры лишь мазнули по моему намокшему плащу. Слава богам, на этом карнизе ему не удержаться!
– ЛИРА!
Светлые, как же плохо, как же все плохо!
Так подставиться самой, подставить Алана и Тимара! Как, как, как он мог узнать?!
Даже не скрываясь, я неслась, перепрыгивая с крыши на крышу и понимая, что не сбегу. Просто сил не хватит. Граф нашел выход на крышу, и теперь расстояние между нами стремительно сокращалось.
– ЛИРА!
На нас показывали пальцами, улюлюкали, кто-то даже из лука выстрелил, и мне пришлось плашмя упасть на черепицу. Потеряла равновесие и с визгом скатилась к самому краю крыши, срывая ногти, чудом вцепилась в водосток.
– Лира!
Я скосила глаза вниз. До земли – локтей четырнадцать.
Пустыня… Звон бубенцов песчанников, миражи дворцов в горячем мареве… Бездонно-синее небо… Я – песчинка. Одна из многих, оторванных от дюн и подброшенных в воздух порывом суховея. Искрящаяся, сияющая песчинка, танцующая на ветру. Что случится со мной, если я упаду? Правильно. Ничего. Дюна снова примет меня в свои объятия…
Ногу пронзило болью. Тяжело дыша, я вывалилась из транса и, прихрамывая, побежала к реке, в сторону акведука. Толпа осталась позади, Кварталы Вздохов тоже. Впереди лишь городская стена, заборы и склады.
– Лира!
Сколько времени прошло? По ощущениям – целый час, а на самом деле? Прости, Алан, я больше не могу…
Петляя, как заяц, я свернула раз, другой, третий и попала в тупик. Глухая стена дома, гладкий забор в три человеческих роста и кованая решетка с шипами, ограждающая чей-то сад. Я бы не рискнула взбираться по ней без металлических перчаток. Я озиралась по сторонам, пытаясь найти хоть какое-то укрытие, готовая сейчас даже в груду мусора зарыться. А через мгновение на выходе из ловушки, в которую я себя загнала, появился Йарра. Дублет расстегнут, шнуровка на рубашке распущена. Я безуспешно пыталась слиться со стеной, глядя, как он приближается. Молча. Лучше бы он ругался.
Вся бравада, что мне ничего не грозит, разом вылетела из головы, и, натянув до предела рукава рубашки и свитера на ладони, я прыгнула на решетку, преграждающую дорогу. Шипы легко прокололи тонкую шерсть и впились в руки.
А потом граф сдернул меня вниз.
Больная нога подвернулась, и я шлепнулась на камни мостовой. Йарра рывком поднял меня, схватив за свитер на груди. Его тяжелое дыхание отдавало табачным вином и лимоном, смешиваясь со свежим ароматом одеколона и запахом пота мужчины, только что пробежавшего несколько лиг. Я зажмурилась, ожидая наказания – тряски ли, от которой стучат зубы и больно шее, пощечины или оглушающей оплеухи. Чего угодно.
Но не поцелуя.
Йарра притянул меня к себе, нашел и ожег мои губы своими, вынуждая их раскрыться. Единственное, что я успела сделать, – это выставить руки, упираясь ему в плечи, и теперь они оказались зажаты между нашими телами. Я замерла от неожиданности, когда граф коснулся своим языком моего, когда начал посасывать мою нижнюю губу, прижимая меня к себе все сильнее.
– Пустите, – прошептала я, разрывая поцелуй. В бледном рассветном свете глаза графа казались черными.
Раздраженный сопротивлением, Йарра сжал мои запястья и завел их за спину, заставляя меня выгнуться, его правая рука легла мне на затылок, не позволяя увернуться от горячих твердых губ.
Никогда не думала, что мой первый поцелуй будет таким – грубым, жадным, болезненным. Щетина на его подбородке царапала нежную кожу лица, пальцы больно тянули за волосы, а ладонь крепко сжимала исколотые руки. Не было ни томления, ни удовольствия, ни жара, который так здорово описывали в читаемых мною романах. Было стыдно, немного больно, дискомфортно от запрокинутой головы и трудно дышать. Единственное, о чем я думала в этот момент, – как же прав, тысячу раз прав был Тимар, когда волновался из-за слишком пристального внимания графа ко мне!
…А самым обидным открытием стало то, что никакая я не Леди-Война, что я, несмотря на все тренировки, не могу ничего, совсем ничего противопоставить сильному мужчине, поймавшему меня в кольцо рук.
Поцелуй все длился и длился. Воздуха не хватало, и я забилась, как безголовая курица, пытаясь вырваться, но ничего не получилось. Язык Йарры самым нахальным образом очутился в моем рту, и я стала выталкивать его своим. Застонав, мужчина прижал меня к забору, отозвавшемуся на толчок глухим металлическим гулом, и я охнула от боли в ушибленной спине. Йарра отпустил мои руки, но не успела я обрадоваться, как его ладонь скользнула мне под свитер. Горячая пятерня поползла вверх, легла на туго перетянутую мягким замшевым ремнем грудь.
И тут залаяли собаки.
Светлые, благословите собак! Я готова была на шею кинуться псам, бросающимся на забор с обратной стороны!
Йарра замер. С сожалением, которое я просто физически чувствовала, разорвал поцелуй, убрал руку из-под свитера, но продолжал обнимать, прижимаясь своим лбом к моему. Его грудь ходила ходуном, он шумно дышал, и воздух клокотал в его легких. На висках, на лбу выступили капли лихорадочного пота.
– Вы больны, – прошептала я.
– Давай, пожалей меня теперь, – ядовито сказал граф, делая шаг назад. – Пойдем, пока ты не окоченела.
Плащ я сбросила, протискиваясь в узкую щель между домами, надеясь хоть ненамного оторваться.
Глава 31
– Так какого брыга ты забыла в Эйльре, Лира? И кто был с тобой? – спросил Йарра, подавив приступ кашля.
Нехорошо радоваться чужой болезни, но я ничего не могла с собой поделать. Я едва ли не приплясывала от облегчения при виде графа, которого снова свалила островная лихорадка. Приступы жара, болей в сердце, жуткого бронхиального кашля и ломоты в костях случались примерно раз в четыре-пять месяцев, и на это время он становился беспомощным, как ребенок. И слава богам, иначе… Иначе теми поцелуями он бы не ограничился, это было ясно, как светлый полдень. И мне, и ему.
Сейчас же я поила графа вытяжкой безвременника и сиропом аира, меняла уксусные компрессы на лбу и обтирала торс мокрой губкой. И если персонал «Гусыни» удивился внезапной смене моего спутника, то виду никто не подал. Тем более что Алана я тогда не регистрировала, обойдясь козырянием татуировкой рода на запястье и обтекаемым словом «телохранитель».
– Я задал тебе вопрос! – граф стиснул мою руку с платком, смоченным в ледяной воде.
– Вы ведь и так уже все узнали? – хмуро ответила я.
– Что-то ты осмелела, – проворчал Йарра, откидываясь на подушки. – Дерзишь?
– Нет. Простите. Я… Я…
Я безуспешно пыталась соврать. Весь остаток ночи, все утро, весь день, до самого вечера, пока граф валялся в забытьи, я ломала голову, пытаясь придумать подходящую историю и отвергая идеи одну за другой – мне удалось бы провести Тима, но графа…
– Ты приехала в Эйльру, чтобы шантажом вынудить некоего Ривейра признать законным своего ублюдка, твоего приятеля. Я тебе говорил, чтобы ты прекратила водиться с Аланом?! Говорил?!
Новый приступ кашля согнул Йарру почти пополам. Я спешно подала ему лоскут ткани – сплюнуть мокроту.
– Ночью! Вдвоем!
– Но дороги безопасны, – пискнула я. – И нас сопровождал патруль…
– Молчи! – рявкнул граф. – И придумай хоть одну причину, чтобы я оставил твоего дружка в живых!
– Вы не можете его убить! Он теперь признанный райан!
– Я? Не могу? – противно рассмеялся Йарра. – Девочка, ты забыла, кто я?
– За что, ваше сиятельство?.. – прошептала я.
Вместо ответа граф красноречиво осмотрел меня, задержав взгляд на губах и груди.
– У меня с ним ничего не было, я клянусь! Любой лекарь подтвердит, что я девица!..
– И только поэтому я еще не приказал его четвертовать.
– Что? – помертвела я.
– А ты думала, его не схватят? – хмыкнул Йарра. – Он сейчас познает все прелести городской тюрьмы.
Уронив платок, я опустилась на колени, едва сдерживая слезы.
– Ваше сиятельство, пощадите. Умоляю вас… Я клянусь, я больше никогда не подойду к Алану, даже не заговорю с ним! Только пощадите…
Йарра молчал. Прищурившись, он смотрел, как я униженно валяюсь у него в ногах, вымаливая жизнь друга. Сейчас он совсем не был похож на того заботливого добряка, который нес меня на руках к Сибиллу, на человека, прыгнувшего через полмира, чтобы принести мне лекарство, на терпеливого учителя, пожертвовавшего ради меня здоровьем во время полного погружения. Сейчас со мной говорил его сиятельство Раду Виоре, граф Йарра, Второй из Совета Четырех, Хранитель Востока, Лорд-Адмирал Княжества Райанов, жестокий военачальник, именем которого пугают детей на Архипелагах.
