Ловушка Пандоры (СИ) - Стас Кузнецов
Он ушел. Ушел и выкинул ее из своей жизни. Как-то даже слишком легко выкинул.
Огороженная высоченным забором с колючей проволокой, воинская часть оказалась огромной. Матфей гордо проник в особо охраняемый объект прямиком через КПП, мимо бдительного солдата. И заблудился.
Бесила невозможность даже дорогу спросить. С горем пополам он вспомнил, в какой роте служит Сидор, но это не очень-то помогло. Как внимательно не вглядывался в лица солдат Матфей — в роте никого с рожей Сидора не примечалось.
Он было уже совсем отчаялся, но случайно услышал разговор курящих у урны рядовых.
— Везет Костяну — увольнительную дали.
— Это который тощий, — гнусаво уточнил солдат, стараясь выковырять что-то из зубов кончиком языка, — придурковатый, вечно херню мелет?
— Ага, — гоготнул сослуживец — он самый Сидоров.
— За что такая честь?
— Да я х.з. Дали-то на день, так что он только по городу и успеет пошататься.
Матфей задумался, что ему делать — топать в город или остаться ждать возвращения друга в часть?
Назвать это место городом можно было скорее в память о прошлом. Когда-то под красным небом здесь работали заводы, и проживало много народу. Но небо побелело, заводы закрылись, молодежь уехала за лучшей долей. Город же постепенно состарился и измельчал, так что сократился до населения не больше сорока тысяч. Но даже среди сорока тысяч Матфей вряд ли заприметил бы одну тощую задницу Сидора.
Матфей побродил по части. Но уже через пару часов офигел от скукоты. Он воображал себе армию, как показывали по телеку в американских фильмах — муштра, стрельбища, танки. Но вместо всего этого солдаты чистили снег или туалеты, или просто вышагивали по плацу и все! Здесь все, включая офицеров, маялись от безделья.
Матфей поежился, хорошо, что ему служить не довелось. От того, что кому-то здесь пришлось задержаться на целый год, делалось не по себе.
Окончательно устав от единообразия армейской жизни, он пошел погулять по городу. Решив, что, может, ему свезет, и он все-таки наткнется на Сидора, а если нет, то хотя бы глянет на местные достопримечательности.
Вообще вся эта история с увольнительной настораживала. К нему на похороны увольнительную не дали, а пошататься по городу дали. Парадокс системы или Сидор и не пытался приехать с ним попрощаться?
Матфей поплелся в центр города. Маленький, с расколоченными, занесенными дорогами, он представлял собой дикую мешанину стилей. Типовая серая застройка советского периода с вкраплениями новеньких банков и торговых центров. И на один квадратный метр по три пивнушки. Ягодкой на торте было полуразваленное здание с англоязычной вывеской «Hotel».
Старый городок пытался рядиться в новомодную одежку, отчего казался еще более убогим, забытым. Ощущение, как при виде старой поп-звезды, надевающей парик юного певца и показывающей зрителям модный у молодежи фак.
Матфей вышел на центральную площадь к обветшавшему памятнику дедушке Ленину. Посмотреть тут было не на что. Разве что на пацанов, которые месили друг друга в сугробах, ругаясь так, что зекам можно было брать у них уроки ненормативной лексики.
Кто-то заиграл на скрипке и запел, вернее, стал читать рэпчик.
Скрипка. Рэп. Место. Время. Сидор!
Это был Сидор. Его тощая длинная фигура маячила на другой стороне площади.
Костян читал Оксимирона и не плохо так, бодренько. Оксимирон этому городу не шел, и монеток Сидору никто не кидал. Люди, морщась, проходили мимо. Но Сидора это не смущало, он вдохновенно читал «Колыбельную»:
…Утомленные днём, мы поём
Колыбельные для тёмных времён.
Что ещё остается нам, смысл бороться?
Сила тьмы восстаёт со дна…
Сидор пропиликал на скрипке проигрыш. Снова стал читать. Проникновенно так, с затаенной болью. Матфея до костей пробирало. Друг был каким-то не таким. Может, потому что вместо отпущенных до плеч волос, у него теперь был ежик, и одет он был в камуфляж?
…Наркота, жандармы варварски винтят подростков.
Ты еще мал, и не подозреваешь,
Как подозреваемых снимают сотни скрытых камер.
Я в не пассионаре, чтобы в каземате прозябать;
Тут, то что назревает называется Концлагерь.
Сгущаю краски, завтра новый бой:
За бабки, территорию, контроль, и каждый — в роли войска.
Вокруг тебя недобрый мир, его террор и боль вся.
С головой укройся, крепко спи, и ничего не бойся…
Матфей, как истинный меломан, любил музыку, и в музыке был всеяден. Но рэп недолюбливал. Новая волна русского рэпа во главе с Оксимироном захлестнула Костяна. Матфей же наблюдал со стороны слегка настороженно, подсмеиваясь над влюбленностью друга. Альбом «Горгород», который Сидор заслушал до дыр, Матфей оценил не сразу. Отталкивал чрезмерный фанатизм Сидора, что цеплялся с бесконечными: «зацени да зацени».
Оттепель к рэпу все же случилась, и случилась она именно с Оксимирона. К его альбому Матфей пришел с батлов, к которым пристрастил его Костян. Первый увиденный батл Матфей тоже раскритиковал, заметив, что от того, что они трахают словами матерей и телок друг друга, это не делает их круче. Но с каждым просмотренным «версусом» становилось все интересней. Постепенно оскорбления делались изощренней. Особенно тонкота проявлялась у Оксимирона. Окончательно Матфей сдался после сравнения соперника с грибком, который прыгает на Марио. Он стал любить смотреть, как дерутся словами. И вслед за Сидором полюбил «Горгород».
К Сидору подъехала тачка — бэха. Из нее вылез бритоголовый здоровяк в облегающем костюмчике по последней моде с коротенькими зауженными штанишками. Этот костюмчик, словно явившемуся из девяностых громиле, шел куда меньше, чем характерная кожаная куртка того времени. В двадцать первом веке амбал имел довольно нелепый вид, но его кулаки были по-прежнему крепкими и тяжелыми.
Кажется, Костяну опять не свезло, и его будут бить долго и больно. А Матфей на сей раз не сможет разделить эту «радость» с другом.
Амбал вразвалочку подошел к Сидору и неожиданно протянул руку. Сидор, ничуть не удивившись такому ошеломительному для Матфея повороту, протянул в ответ свою, с крестиком возле большого пальца. Амбал, увидев крестик, усмехнулся.
— Напоминашка? Я от таких, короче, отказался, а то, короче, ставлю, а потом забуду зачем — мороки больше с этим, короче.
— Не-е, это оберег от нечистой силы, — доверчиво махнул рукой Сидор, зачехляя скрипку.
Вид у друга был смешной. Без волос, Сидор казался совсем уж беззащитным и мелким. Огромная, явно не по размеру солдатская форма, только усиливала это впечатление.
Громила застыл, переваривая инфу, с запозданием улыбнулся. Открыл
