Шоссе Петля - Олег Новгородов
«На сегодняшний день о Трибуне нет никаких сведений, по некоторым данным он погиб: застрелен сотрудниками правоохранительных органов. Имеет хождение иная версия – Трибун сам являлся офицером КГБ, действовал по поручению руководства и был ликвидирован как носитель государственной тайны, утративший доверие».
Очевидно, Ксения Коваленко покинула своего «худрука» после «Сплава по Монгольскому ручью». Неумная и распущенная циркачка была лишь куклой на нитках, за которые дергал Всеслав Трибун, но постепенно и она прониклась запредельным ужасом того, что они вместе творили. Она купила билет на поезд и уехала в Раменское. Но и там ее не оставили в покое, ибо слишком долго и тесно она соприкасалась с явлениями, попирающими фундаментальные законы природы. Коваленко пробовала себя в качестве ресторанной певицы, а где-то рядом вызревал новый плод Стерегущего Во Тьме. И вскоре на город опустился неведомый прежде ужас: в чьи-то двери позвонил Мясорубщик.
Коваленко, помимо собственного желания знавшая больше, чем позволено, старалась держаться поближе к «братве» в надежде на защиту, но на уровне чутья понимала – от адептов Стерегущего защиты нет. И предприняла последнюю попытку спрятаться – на Опольцево.
Егор мог бы объяснить все действия Коваленко вплоть до этого маневра.
Но из Люберец она дернула вопреки здравому смыслу – через полтора года после того, как Мясорубщик прекратил свое кровавое шествие по окраинным кварталам. Оставаться в городе было всего безопаснее. Даже туповатой Коваленко полагалось это понять. Тем не менее, она выбрала себе нору на шоссе Опольцево-Петля, где никто не гарантировал ее от тет-а-тет с Люберецким людоедом.
Что с ней в итоге и произошло.
Егор распечатал пузырек снотворного, сходил на кухню и запил таблетку водой. Раньше он не принимал снотворных, и взяло его сходу. Но, забываясь сном, он по-прежнему слышал, как в подсознании отстукивает ритм зловещей тишины, на который отчетливо накладывались слова речитатива: «Их-лоцман-демон-темноты-в-том-русле-ведает-ходы…»
Последнее, что сказала миру Ксения Коваленко? – изумленно спросил он себя. Но снотворное работало сильнее шаманских заклинаний.
***
Понедельник – день тяжелый. После вчерашних приключений у Егора разнылись суставы и разболелась спина. Но Мишка не потратил даром ни минуты и согласовал «смотрины» аж с пятью кандидатами. Егор как мог привел себя в пристойный вид, чтобы волосы не торчали дыбом, попил чайку, а потом начался адский ад. Ему названивали незнакомые люди и говорили, что стоят там-то и там-то и не могут найти, мать его, четвертый дом, и отчего бы ему их не встретить?
В намеченную Мишкой пятерку экспромтом вклинились трое, случайно оказавшиеся рядом, и Егор уже готов был лезть на стену. Две пары «поселенцев» обещались подумать и перезвонить. Жирная, благоухающая парфюмом-унисекс «бизнеследи» учинила ему разнос за совмещенный санузел. Тщетно Егор пытался донести до нее, что квартиру, черт побери, сдает не он, а его родственники! Она сказала: а че вы увиливаете, молодой человек?, чем приятно Егору польстила, хоть и вряд ли к этому стремилась.
Заглянул высокий седой старик. Он был немногословен, и дальше маленькой комнаты не пошел. В черном кашемировом пальто, строгом черном костюме и начищенных до блеска ботинках. Сказал, что свяжется с Михаилом или с Натальей завтра.
Затем Егор намучился с четверкой здоровенных мужиков, приехавших с Беларуси строить дачникам бани. Мишка велел их отшить, но они топали по квартире и обсуждали, где хранить «струмент», а где устроить лабаз под материалы. Его терпение иссякло, когда мужики принялись нагло вымогать скидку в обмен на поклейку новых обоев… Забыв про ноющие суставы, Егор по очереди вытолкал их за порог и оттер пот со лба.
Последним посетителем стал участковый в мятой форме и с кожаной папкой. «Георгий Иванович Савияк», рычащим басом отрекомендовался он и попросил паспорт. Апатично полистал страницы и сообщил, что с Егором хочет поговорить Старпом. И есть пять минут на сборы. Заинтригованный, Егор собрался за две, и участковый повел его в соседний дом. Он шел позади инспектора, а в голове крутилось: «ступни большие, шаг короткий». Шаг короткий – потому что рост метр с кепкой. Берцы участкового оставляли глубокие рифленые отпечатки в грязном снегу. Но Савияк - настоящий исполин, и шаг у него длины соответствующей.
Старпом оказался типичным пенсионером, щуплым и морщинистым, одетым в линялую рубашку со споротыми погонами, застиранный до желтизны тельник и тренировочные штаны с начесом. Лишь взгляд выдавал в нем морского волка: таким взглядом клопов давить можно… или нерадивых матросов. Старпом предложил Егору сесть, сам остался стоять, а напротив Егора втиснулся в кожаное кресло участковый.
На стене висели компас и флотский офицерский кортик. С кухни тянуло ароматом вегетарианского супчика. «Наверное, он кухню «камбузом» называет. А жену – коком. Или буфетчицей». Вешая в прихожей куртку, Егор заметил две пары женских зимних сапог и долгополую коричневую шубу.
И еще кое-что.
- Итак, Егор Алексеевич, - произнес Старпом. – За вас замолвил словечко руководитель нашего клуба военной подготовки. Вы не только сдаете квартиру, но шныряете по закоулкам и вынюхиваете про Коваленко да про людоеда люберецкого. Избавьтесь от иллюзий: с маньяками эта дамочка компанию не водила. Маньяк на Опольцево был всего один. Константин Крымцев или просто Крым. Мы не хотели его принимать у себя, он мотал срок за убийство. Но Георгий Иваныч,
