Александр Мазин - Мой друг тролль (сборник)

Чудовище быстро-быстро замахало руками и заревело еще громче.

Кате показалось, что сейчас оно сметет Карлссона, вытащит ее из шкафа… Если Карлссон успеет добежать до кухни и достать меч…

Карлссон остался на месте. И ответил так же негромко. И вдобавок руки на груди скрестил. А потом сказал только три слова. Очень четко.

И чудовище перестало рычать. Оно как-то съежилось, повернулось, проковыляло через кухню – и Катя потеряла его из виду.

Через некоторое время Карлссон распахнул дверцу.

– Вылезай, Малышка, – сказал он. – Не бойся – он ушел.

– Кто это был? – дрожащим голоском проговорила Катя.

– Кто? – Карлссон усмехнулся. – Это был тролль.

– Я тебя не звал, тролль, – холодно произнес Карлссон. – Зачем ты явился?

– А я без зова! – Хищник неуклюже переступил с ноги на ногу. – Много мнишь о себе, Охотник! Забыл, как звучит рог. И я забыл. Ты нашел, Охотник? Мне наскучило ждать!

– Мне тоже, – сказал Карлссон.

– Я видел твои следы вокруг, – завистливо прорычал Хищник. – Ты больше не таишься, Охотник, бродишь, где пожелаешь, и днем и ночью, а я должен прятаться от глупых человечков! И голодать, потому что Охотник запретил мне их кушать!

– Сейчас не те времена!

– Не те времена! – прорычал Хищник. – Я уже двести лет слышу – «не те времена»! Мне надоело жрать крыс и собак! Мне нужно настоящее мясо! Я голоден!!!

– Я тоже не жирую, тролль, – жестко бросил Карлссон, почти не разжимая губ. Хищник все равно услышит.

– О, я вижу! Великий Охотник ест голубей, как вонючий хорек! – Когтистая лапа небрежно пихнула высохшие косточки.

– Ты надоел мне, тролль! – произнес Карлссон. – Ты явился ко мне без зова и без повода…

– У меня есть повод! – заявил Хищник. – Вот! То, что ты просил! Она была юной и светловолосой. Радуйся!

Хищник достал из набрюшного кармана нечто в полиэтиленовом пакете и бросил Карлссону. Тот поймал, развернул…

– Не много, – сказал он.

– Все, что успел отгрызть! – сварливо заявил хищник. – Там было полно человечков с убойными машинами. Меня могли заметить! А ты сам сказал…

– Ладно, – перебил его Карлссон. – Может, этого хватит! А теперь – убирайся!

Хищник двинулся к окну, но вдруг остановился.

– А зачем тебе свет, Охотник? – с подозрением спросил он.

– Я читаю, – Карлссон кивнул на книгу.

– И тебе нужен для этого свет? Ты стал слепнуть, Охотник?

– Не твое дело! – отрезал Карлссон.

– А может, и мое! Думаешь, я утратил нюх, Охотник? У тебя здесь человечек! – Хищник сделал стремительный бросок, но Карлссон успел раньше – он был готов.

– Человечек! – Хищник навис над Карлссоном, ощерился. – Нежный, молоденький человечек, почти такой же сладкий, как молоденький сид! – Хищник запрокинул голову, в приоткрытой пасти блеснули влажные клыки. – Мы съедим его вместе, да, Охотник? – Смрадное дыхание вытекало из пасти Хищника и наполняло воздух, забивая все остальные запахи. Теперь Карлссон почти не чувствовал Малышки.

– Нет.

– Да! – взревел Хищник, вскидывая лапы. Когти длиной в палец едва не полоснули Карлссона по лицу. Еще полдюйма – и Карлссон остался бы без глаза. – Вместе, Охотник! Я голоден!!!

– Нет! – Карлссон слышал, как дрожит Малышка, и вновь чуял ее запах, острый запах страха.

Лапы Хищника мелькали, брызги слюны летели из его пасти.

– Р-разделим! – прорычал Хищник. – Отдай долю псу, Охотник!

– Нет! – отрезал Карлссон. – Твоя добыча – сид!

– Сид! Здесь нет сида! Здесь только человечек! Нежный, сладкий, живой! Пища!!!

– Не пища! – Карлссон скрестил руки на груди, игнорируя рев Хищника. – Это – манка, – неохотно (хотя и знал, что Малышка его не поймет) произнес он. – Для сида! А теперь – убирайся! – Карлссон говорил негромко, но он был по-настоящему разгневан – и Хищник это почувствовал. И гнев Охотника пробрал его до костей. Хищник съежился, скукожился, как испуганный паук, просочился мимо Карлссона к выходу, выскользнул из убежища и растворился в темноте. Спустя некоторое время исчез и его запах.

Карлссон вернулся на кухню, вынул из сундука приглянувшуюся Малышке «лодочку» и поднес к ней принесенный Хищником предмет…

Ничего не произошло.

Карлссон поводил предметом около «лодочки»… Нет, ничего. Бессмысленно. Карлссон разочарованно бросил предмет на стол, захлопнул сундук и пошел выпускать Малышку.

– Тролль? – недоверчиво повторила Катя. – Ты серьезно? Карлссон утвердительно кивнул.

– Ничего себе…

Кате ужасно захотелось подойти к окну, чтобы посмотреть, куда скрылось чудовище. Но она не осмелилась – вдруг оно пряталось где-то поблизости?

– Этот монстр не очень-то похож на тролля, – сказала она.

– Ты что, раньше встречалась с троллями? – осведомился Карлссон.

– Нет, конечно. Но я совсем не так их представляла. Я думала, тролли – это такие неуклюжие, неопрятные, каменные увальни, с большими руками и ногами, грубыми чертами лица… С большими зубами…

По правде сказать, образ тролля у нее сложился по мультику «Шрек».

– Считаешь, у этого – зубы маловаты?

– Да я… – Катя вспомнила, какие зубы у этого тролля, – и у нее по спине побежали мурашки.

– Чего ему от меня было надо? Убить?

– Съесть. Он любит человечину, но последнее время она не часто ему достается, – Кате показалось, Карлссон произнес это с сочувствием.

– О боже, – прошептала она. – Если бы не ты, он бы меня убил.

– Это точно.

– Но ты ему запретил – и он тебя послушался?

– Именно так.

– А почему он тебя слушается? – не отставала Катя. – Ты его хозяин? Или просто приручил?

На этот раз Карлссон долго не отвечал.

– Скорее, второе, – сказал он неохотно.

«Как называется человек, который повелевает волшебными чудовищами? – осенило Катю. – Колдун!»

Катя существование колдунов допускала, и даже была лично знакома с одной ведьмой-любительницей, маминой чудаковатой подругой, которая преподавала музыку в школе и занималась спиритизмом. Музыкантша заклинала духов, разговаривала с ними и могла им приказывать. А если кто-то умеет приказывать духам, то почему бы Карлссону не повелевать троллем?

«Надо с ним поосторожнее, – подумала Катя, новыми глазами глядя на Карлссона. – Поуважительнее. А то еще влезу во что-нибудь запретное… И он мне вообще ничего не расскажет…»

Катя замолчала, думая, о чем бы спросить его еще. В голове теснилось множество вопросов. Если Карлссон – колдун, может, он и ее чему-нибудь этакому научит?

Пока она размышляла, Карлссон, решив, что расспросы закончены, снова открыл сундук и принялся в нем копаться. Катя, стоя у стола, продолжала размышлять о колдунах, троллях и прочей мистике. Происшедшее понемногу укладывалось в ее голове. Она не задавалась вопросом: было ли это на самом деле, не привиделось ли? Катя доверяла своим органам чувств. Видела – значит было. Значит – существует. И с этим фактом придется смириться. Тем более ей повезло: рядом оказался Карлссон, и ее не съели, как… Как, наверное, многих. Катины коленки перестали дрожать, и она решила, что все происшедшее – ужасно, ужасно интересно!

«Этот тролль-Хищник что-то принес! – вспомнила вдруг она. – Отдал Карлссону сверток. Что он принес?»

– Что он тебе принес? – повторила Катя вслух.

– Тебе это будет неинтересно, – буркнул Карлссон, продолжая свои раскопки. – И, скорее всего, очень не понравится.

– А я так не думаю, – пробормотала Катя, разглядывая сверток.

Что-то продолговатое лежало в непрозрачном полиэтиленовом пакете. Оглянувшись на Карлссона (тот все еще рылся в сундуке), Катя быстренько сцапала пакет, вытряхнула его содержимое на стол… и, взвизгнув, отшатнулась. Из пакета выпала отрезанная человеческая рука!

– Я же говорил, что тебе не понравится, – укоризненно сказал Карлссон.

Впрочем, он не сделал попытки спрятать ужасный предмет обратно в пакет, и Катя восприняла это как разрешение продолжать исследование.

Перебарывая отвращение, она подошла к столу, чтобы поподробнее рассмотреть страшную штуковину. Может, она – ненастоящая? Муляж?

Какой там муляж! Самая настоящая рука. И пахло от нее отвратительно, просто тошнотворно: тлением и еще чем-то химическим.

Но Катя справилась с тошнотой и продолжила исследование. Судя по всему, это была рука женщины. Или ребенка. Нет, скорее женщины, поскольку ногти длинные и на них – остатки облупившегося красного лака. Отрезана она была повыше кисти. Даже не отрезана, а откромсана. Или отгрызена. Очень может быть, что отгрызена.

Катя вспомнила, какие клыки были у тролля. Побольше, чем у овчарки. Такими клыками не то что руку – ногу отгрызть можно.

– Это… Хищник… он ее съел, да? – заикаясь, спросила она.