Анастасия Акулова - Танец безликих
От этой мысли настроение с отметки «ниже плинтуса» скатилось вообще куда-то глубоко в тартарары. Я просто победитель по жизни, м-да…
Меж тем голые стены мрачного замка, только усугубляли дело. Конечно, всё не вечно, удача — тем более, но чтоб так резко?
А всё этот долбанный маг, чёрт бы его побрал!
Силясь не сплюнуть с досады, как делали ребята из банды, геройски сохраняла равнодушное лицо, словно скопировав мину своего провожатого. Нельзя, нельзя давать волю своим чувствам, потому что это слабость. Особенно теперь, когда я в такой ж… неприятной ситуации.
За размышлениями обо всём случившемся я едва не пропустила момент, когда мы остановились. Выловив из кармана внушительную связку ключей, Андрэ быстро отпер внушительный железный замок, висевший на мощной деревянной двери.
— Только попробуй сбежать. — Бесцветно удостоили меня парой слов, прежде чем с силой затолкнуть в помещение.
Потеряв координацию от резкого толчка, с коротким вскриком кубарем ввалилась в комнату, при завершении эпичного падения врезалась во что-то головой так, что сто процентов будет шишка. Ловкая я только во время работы. В обычной жизни же сама себе напоминаю пьяного медведя, сносящего всё на своём пути.
— О, у нас прибавление! — раздался рядом оживлённый женский голос с изрядной долей иронии.
Инстинктивно потирая ушибленную голову, повернулась к говорившим. И тут же наткнулась на две любопытные пары глаз.
Оба товарища по несчастью оказались девушками, примерно моего возраста. Та, что выглядела постарше — брюнетка лет двадцати пяти, тоненькая и хрупкая, но в меру, а не болезненно. Бледная, длинноволосая, ухоженная и с острым, умным взглядом жгучих чёрных глаз из под длинных полуопущенных ресниц. Одета в белое платье, уже изрядно заляпанное, но явно из неплохой ткани. Вторая — шатенка с красивой короткой стрижкой, которые носили лишь крестьянки, чуть пухлая, с формами, доброй улыбкой, голубыми глазами и правильными чертами лица. Одета в простенькое закрытое платье из дешёвого сукна.
Всю эту информацию мне за долю секунды выдал мозг, привыкший к необходимости быстрого и цепкого анализа.
И кто ж такие, интересно?
— А тебя сюда за что? — не выдержав, поинтересовалась брюнетка, которой явно не хватало будоражащих новостей и сплетен, — И я тебя, вроде, не знаю. Ты новенькая в гареме?
Брови непроизвольно поползли вверх. В гареме?!
Значит, этот лорд из высшей аристократии. Только птичкам очень высокого полёта разрешалось иметь гарем. И не просто разрешалось, а обязывалось. Из этого сословия только король и старший наследный принц должны были иметь только одну жену, ибо королева должна быть одна, что, конечно же, мало их останавливало по факту. Откуда взялся этот непонятный обычай, я понятия не имею, да и зачем мне было этим интересоваться раньше? Навряд ли стоило бы жаловаться на принижение женщин в мире, это было бы неправдой — как раз-таки женщин восхваляли, ставили на пьедестал, всячески подчёркивая эстетическую красоту. Вот только в политику и другие «исконно мужские» дела женщинам лезть никогда не позволяли. Вот такая вот двусмысленность. А жёны раздавались, как подарки, только по чётко установленному принципу: крестьянину, рабочему, мелкому дворянину и королю с наследником — одна жена, высшей аристократии — обязательно гарем, а ворам и вовсе не позволялось жениться, ибо недостойны. Кстати говоря, женщинам, рождённым в семьях высшей аристократии, везло меньше, чем их братьям, отцам и сыновьям: они считались завидными невестами, но вместе со своим приданным уходили в гарем мужа, с тем лишь бонусом, что сразу становились официальной женой, а не служакой, наложницей или фавориткой. Странное чувство юмора было у того, кто так завернул мироустройство, но никто не решался пойти против этого. Или попросту не хотелось.
А мне, похоже, предстоит здесь провести много времени. По крайней мере для того, чтобы хорошенько прощупать почву, я как можно дружелюбнее улыбнулась, мягко отвечая на вопрос:
— Да, я из новеньких. Вазу какую-то дорогущую разбила, вот и наказывают.
— За разбитую вазу? — Скептически нахмурилась шатенка.
Знаю, отмазка никудышная, но это первое, что пришло мне в голову. Что поделать, нелёгкая ночка.
— Кто их, богатых, поймёт с их причудами? — Горестно вздохнула я, пожав плечами.
— Есть такое, — тут же поддержала брюнетка, — Особенно эта мымра, его жёнушка. Меня, кстати, Аэлин зовут. А эту Брианна, она тоже, кажется, из новеньких.
«Эта» демонстративно поморщилась, с лёгкой неприязнью взглянув на Аэлин.
— Меня зовут Хелен, — не буду из этого делать тайну, — И кто же у него жена? Официальная?
Официальными жёнами у аристократов становились либо такие же аристократки из соображений холодного расчёта, или же фаворитки из других сословий, но по прихоти лорда, которую принято называть любовью. Не знаю, случалось ли такое, но в теории (автором которой является всё тот же юморист, завернувший мироздание) возможно. Тем более навряд ли такое возможно конкретно в данном случае, ибо не представляю я этого лорда, растекающегося карамельной лужицей у ног женщины. И всё же, было бы неплохо, так как такая женщина могла бы быть отличным рычагом давления на этого лощёного индюка.
— Ну да, официальная, — с неохотой подтвердила брюнетка, от чего ещё больше потемнели и без того чёрные глаза. — Аристократка и редкостная стерва с пузом на полкомнаты. Если бы не дурацкий обычай и покойный отец Кристофера, он бы даже не взглянул на неё. А так… как только объявилась, сразу начала и здесь ставить себя пупом мира, не стесняясь даже старшей госпожи, его матери.
Вот и с треском обломались мои надежды. М-да, какая, к чёрту, любовь? Самой смешно.
— Ты разве не знаешь о ней? — Удивилась Брианна.
Будь моя воля, так вообще бы не приходилось бы всё это выяснять. Сидела бы в берлоге нашей банды, спокойненько попивая чаёк. Ну, или водила бы за нос простачков, как раньше.
И какую идиллию обломали…
— Я стараюсь не попадаться никому на глаза. Родители меня отдали сюда против воли. — Не составило труда изобразить забитую серую мышку.
— Ха, думаешь, ты одна такая? — Усмехнулась Брианна, откинув лёгким движением руки гриву грязных каштановых волос.
— Я тоже не хотела, — слегка улыбнулась брюнетка, — Но родители были уверены, что лучшей партии не найти простой горожанке. Ни тебе работы, ни учёбы — сиди себе ешь да детей рожай. Моё мнение никто и не спрашивал, оно и ожидаемо — так часто случается. И теперь я понимаю, что они поступили правильно.
Какое-то неприятное чувство появилось и исчезло. Да уж, своеобразные у некоторых представления об идеальной жизни… Богатство, оно, конечно, хорошо, но не тогда ж ведь, когда тебя делают игрушкой на пару ночей для незнакомого мужика?
Сама не понимаю, почему каждый раз удивляюсь подобному. Вообще-то уже давно пора бы привыкнуть.
— Не пойми неправильно. Просто Кристофер… он стоит того, чтобы за него бороться. Я его никому не отдам. — Мечтательно улыбнулась Аэлин.
Брианна лишь насмешливо фыркнула, как бы говоря, что не впервые слышит такие фразочки.
— Его исключительность ты заметила за одну ночь? — не удержавшись, хихикнула я, но, поймав уничижительный злой взгляд тут же исправилась: — Прости.
Лучше не обижать их. Всё-таки не с кем больше разговаривать.
— А вы здесь как оказались? — Решила перевести тему, и градус напряжения сразу ощутимо понизился.
— Расцарапала лицо главной стерве. — Мстительно и мрачно, с явным удовлетворением отозвалась брюнетка. — А что? Не нужно было называть меня девицей лёгкого поведения. Я, может, и не жена, но всё-таки фаворитка, а не служанка! — Делая сие уверенное заявление, она гордо расправила щуплые плечики и вздёрнула голову.
Да уж, достояние человечества…
— А я случайно обронила поднос, когда приносила завтрак госпоже, — хмуро произнесла Брианна, — Ей на голову. Нечаянно.
Всё с вами ясно. Вот что делается в женском коллективе, когда в их жизнях в прямом смысле есть только один мужик.
И вновь всё тот же вывод: мотать надо отсюда срочно и любыми способами. Присоединяться к клубу поклонниц тюремщика явно не собираюсь, и целибат всю жизнь блюсти не намерена. Хотя, какую всю жизнь? Едва поутихнет массовое восстание заключённых и восстановят тюрьмы, меня тут же упекут в уютную сырую камеру с крысами в собеседницах на неопределённый срок.
Должен же быть хоть какой-то выход…
Сокамерницы уже собирались спать, а я тем временем внимательно изучала комнату. Светлая краска на стенах, светлый пол, светлый потолок… Что ж, весьма символично. Дурдом он и в Левенделле дурдом. Но самое печальное в том, что нигде ни одного выступа или проёма, тем более окна, хотя бы крохотного. Вот выберусь — глаза этому магу выцарапаю.
