Терри Пратчетт - Ночная Стража
Она почесала кота за ухом. Тот тихо замурлыкал. Это был рыжий котяра с редкостно самодовольной мордой. Время от времени он пытался сорвать с себя ошейник.
– Сменим тему, – сказала Мадам. – Что это за глупая история с книгой? Я не люблю привлекать к себе излишнее внимание.
– О, это был чрезвычайно редкий экземпляр, мне стоило большого труда его найти. Книга по искусству маскировки.
– И тот увалень сжег ее!
– Да. Большая удача. Я боялся, что он попытается ее прочесть. – Хэвлок едва заметно улыбнулся. – Правда, ему пришлось бы просить кого-нибудь растолковать слишком длинные слова.
– Ценная книга?
– Бесценная. Особенно после того, как сгорела.
– Понятно. В ней содержались полезные сведения, например насчет темно-зеленого цвета. Не хочешь поделиться ими?
– Я мог бы. – Хэвлок снова улыбнулся. – Но потом мне пришлось бы найти того, кто заплатит за ваше убийство.
– Тогда лучше молчи. Но мне действительно не нравится кличка «Коновал».
– Мадам, когда твоя фамилия Витинари, остается радоваться, если тебя называют всего лишь Коновалом. Вы не могли бы высадить меня на некотором расстоянии от Гильдии? Я войду через крышу. Мне еще нужно позаботиться о тигре, прежде чем… ну, вы сами знаете.
– О тигре… Как интересно. – Она снова погладила кота. – Ты придумал, как проникнуть во дворец?
Витинари пожал плечами.
– Еще много лет назад, мадам. Но сейчас дворец окружает половина полка. Четыре или пять стражников у каждой двери плюс патрули, которые не подчиняются никакому графику, и внезапные проверки. Со всеми я не справлюсь. Но если вы поможете мне пробраться внутрь, проблем не будет.
Кот опять принялся сдирать с себя ошейник.
– Может, у него аллергия на бриллианты? – задумчиво произнесла Мадам и поднесла кота к лицу. – У тебя аллергия на бриллианты, да, мусик?
Хэвлок вздохнул, но про себя, потому что уважал свою тетушку. Если бы она еще была более благоразумна, когда дело касается кошек… Что-то в душе молодого человека подсказывало, что если уж гладить кота во время плетения интриг, то кот должен быть длинношерстным и белым. А престарелый помоечный кот, подверженный нерегулярным приступам метеоризма, для этого никак не годится.
– Ну и что будем делать с сержантом? – спросил он, по возможности незаметно отодвигаясь от кота.
Дама в сиреневом осторожно опустила животное на сиденье. Карета наполнилась запахом, невыносимым, как пытка.
– Думаю, мне стоит как можно скорее познакомиться с этим Джоном Килем, – сказала она. – Возможно, мы сумеем его укротить. Прием состоится завтра вечером. И… будь добр, открой окно.
Чуть позже той же ночью Низз нетвердой походкой возвращался в свою спальню с попойки в комнате отдыха для старших учеников. Один из факелов в коридоре вдруг потух.
С быстротой, которая могла бы удивить любого, не видевшего ничего, кроме его раскрасневшегося лица и заплетающихся ног, Низз выхватил кинжал и окинул взглядом коридор. Не забыл осмотреть потолок. Ничего, кроме серых теней. А факелы иногда гаснут сами по себе.
Он сделал еще один шаг.
Очнувшись на следующее утро в своей постели, он объяснил страшную головную боль плохим бренди. А еще какой-то придурок раскрасил его лицо в оранжево-черную полоску.
Снова пошел дождь. Ваймсу всегда нравился дождь. В дождливую погоду на улицах совершается меньше преступлений. Люди предпочитают оставаться дома. Лучшие ночи за все время, что он служил в Страже, были дождливыми, когда он стоял в темноте под защитой какого-нибудь дома, втянув голову в плечи так, что края шлема почти касались поднятого воротника, и слушал серебристый звон дождя.
Как-то раз он стоял так неподвижно, так тихо, настолько был погружен в собственные мысли, будто его совсем не существовало, что грабитель, которому удалось ускользнуть от преследователей, прислонился к нему, переводя дыхание. А когда Ваймс крепко обнял его и прошептал на ухо: «Попался!» – грабитель сделал в штаны то, от чего его еще сорок лет тому назад с ангельским терпением отучала любимая матушка.
Люди разошлись по домам. Заштопанного Щербини Фред Колон проводил до дома на улице Новых Сапожников, где, всей своей красной круглой рожей излучая искренность, объяснил родителям юноши, что произошло. Газон, скорее всего, добрался наконец до постели.
А дождь весело журчал в водосточных трубах, бурными потоками вырывался из глоток горгулий, кружился водоворотами в сточных канавах и заглушал все звуки.
Полезная штука этот дождь.
Ваймс взял в руку бутылку имбирного пива госпожи Рассуди. Он помнил его. Шипучка была до предела насыщена газом и потому пользовалась бешеной популярностью. Способный юноша, при наличии воодушевления и надлежащей подготовки, мог прорыгать первый куплет национального гимна после всего одного глотка. Когда тебе только восемь, столь ценный навык может серьезно увеличить твой вес в обществе.
Для предстоящей работы он выбрал Колона и Дрынна, чтобы не впутывать Сэма. Не то чтобы Ваймс задумал нечто противозаконное. Но на вкус и запах это почти не отличалось от того, что противозаконно, а пускаться в объяснения Ваймсу сейчас не хотелось.
Подвал, где содержали арестованных, был старый, гораздо старше построенного над ним здания. Железные решетки, отгораживающие камеры, были сделаны гораздо позже. Камеры занимали не весь подвал, за сводчатым проемом находились и другие помещения.
Там не было ничего, кроме крыс и мусора, но важно то, что они не просматривались из камер.
Ваймс приказал своим людям спустить мертвого арбалетчика в подвал. В этом не было ничего предосудительного. Зачем же посреди ненастной ночи будить из-за подобного пустяка служителей морга, если в здании есть такое удобное холодное помещение?
Через дверной глазок он проследил, как тело пронесли мимо камер. Появление трупа вызвало некоторое волнение, особенно у первого задержанного. Двое других держались спокойно – похоже, они повидали на своем веку достаточно дурных дел, совершенных ради денег. И когда их нанимали воровать, убивать или изображать стражников, эти двое знали, во что ввязываются. К смерти, если только это не происходило с ними самими, они относились с философским спокойствием.
Однако первый арестант явно занервничал.
Ваймс дал ему прозвище Хорек. Из них троих он был лучше всех одет, у него был достаточно дорогой кинжал, а еще, как успел заметить Ваймс, он носил перстень в виде черепа. Одежда двоих других была невзрачной, оружие – стандартным, ничем не примечательным, зато со следами частого использования.
Настоящий наемный убийца никогда не наденет украшения, собираясь на дело. Это опасно, да и лишний блеск совершенно ни к чему. Но Хорек явно хотел казаться важной шишкой. Вероятно, прежде чем выйти из дома, он долго рассматривал себя в зеркале, чтобы убедиться в собственной крутости. Такие вот недоноски часто хвастаются своими кинжалами перед шлюхами в трактире.
У Хорька были большие планы на будущее. У него отлично работало воображение.
И это было хорошо.
Стражники вернулись, и Ваймс вручил им приготовленные пакеты.
– Помните, действуем очень быстро, – сказал он. – Они волнуются, они устали, никто за ними не пришел, и только что мимо них пронесли очень мертвого коллегу. У первых двоих не должно быть времени на раздумья. Понятно?
Стражники кивнули.
– Коротышку оставим напоследок. Я хочу, чтобы как раз у него было много времени…
Хорек прикидывал свои перспективы. К сожалению, прикидывать было особо нечего.
Он уже успел полаяться с двумя другими арестантами. Хороши спасатели. Даже одеться нормально не могли. Впрочем, и легавые вели себя не как положено. Всем известно, что они всегда сразу дают деру. Они не должны сопротивляться и вообще вести себя разумно. Они…
Дверь в подвал распахнулась.
– Ну что ж, пора тяпнуть имбирчику! – заорал кто-то.
Мимо пробежал стражник с ящиком бутылок и скрылся где-то в задних помещениях.
Света в подвале почти не было. Хорек забился в угол и оттуда увидел, как двое стражников открыли соседнюю камеру, выволокли арестанта в кандалах и утащили его куда-то за угол.
Голоса тихим эхом разносились по подземелью.
– Держи его крепче. Про ноги не забудь!
– Отлично! Давай сюда бутылку! Потряси хорошенько, иначе ничего не получится!
– Итак, дружище. Ничего не хочешь сказать? Имя? Нет? Тогда ладно. Нам-то глубоко наплевать, сейчас ты заговоришь или потом…
Раздался громкий хлопок, шипение, и по темнице разнесся душераздирающий вопль.
Когда он наконец стих, кто-то сказал:
– Лады, тащи другого, пока капитан не пришел.
Хорек еще глубже вжался в угол, когда двое стражников ворвались в следующую камеру, вытащили из нее отчаянно сопротивлявшегося узника и скрылись в темноте.
– Вот так. Последний шанс. Будешь говорить? Да? Нет? Поздно!
