Рокировка - Василий Анатольевич Криптонов
Анна пожала плечами. Я ждал, чувствуя, как в ней зреют какие-то слова.
—…всё прошло, и ничего не изменилось… — после долгих размышлений выдавила наконец она.
Не без труда — но я понял её. В книгах про космическую принцессу после ураганной завязки непременно следовали невероятные перемены. Путешествия, приключения, сражения с негодяями, победа. Любовь, и всё такое прочее. А великая княжна Анна просто вернулась домой. Так, будто ничего не было.
Был ли это завуалированный упрёк мне? Пожалуй.
— Что ж, кое-что может измениться в самое ближайшее время, — сказал я. — У меня есть к вам очень серьёзная просьба, Анна Александровна.
—…внимательно вас слушаю…
— Но прежде я хочу, чтобы вы поняли: о моей просьбе никто не должен знать. Совершенно. Ни одна живая душа. Речь идёт о жизни и здоровье вашего брата.
Анна вздрогнула и, бледнея, уставилась на меня.
—…вы знаете, как вылечить Бориса?..
— Есть некоторые идеи, — обтекаемо согласился я. — Но кое-кто явно не хочет, чтобы я преуспел. И поэтому мне нужна ваша помощь. Не хочу давить, но если вы откажетесь, боюсь, единственный шанс будет потерян.
—…что мне нужно сделать?..
Я как бы между прочим прикрыл рот ладонью. О том, что есть спецы, умеющие читать по губам не хуже, чем по строчкам в книге, знал не понаслышке.
Я говорил, Анна слушала. И её глаза за стёклами очков против воли раскрывались всё шире.
— Сможете? — спросил я.
—…вы сошли с ума, Константин Александрович?.. — осторожно поинтересовалась она.
— Да вроде не планировал.
—…но… это же безумие…
— Возможно. Однако лично вы ничем не рискуете. Что вам будет?
—…полагаете, будто в такой ситуации меня беспокоит наказание?..
Ровный, отрешенный тон впервые дал трещину. В голосе великой княжны я услышал обиду. Тактично промолчал. А великая княжна меня удивила — она так же, как я, прикрыла ладонью рот.
—…речь идёт о жизни моего брата…
— Именно её я и хочу спасти.
—…у вас нет никаких гарантий…
— А у кого они есть? — спросил я. — У господина Юнга? Или у какого-то другого целителя?
Анна опустила голову. Помолчав секунд десять, она сказала:
—…господин Юнг хотя бы знает, что делает…
— Знаете, Анна, — вдруг сказал я с чувством, — когда вы читали про космическую принцессу и купались с Мишелем в фонтане — нравились мне куда больше.
— Я не купалась! — воскликнула Анна, мгновенно покраснев до корней волос.
— Ну, давайте будем честными — вам не хватило каких-то двух-трёх минут, — улыбнулся я. — Та жизнь, о которой вы грезите, гораздо ближе, чем вам кажется. Только вот для того, чтобы жить ею, нужно самой осуществлять какие-то действия — а не ждать, пока представится удачный случай попасть в другой мир, живущий по подходящим вам правилам. Правила нужно устанавливать самостоятельно. Странно, что я говорю это дочери императора.
—…но если я буду следовать вашим правилам, как это поможет мне установить собственные?..
Нет, надо положительно запретить этого Шекспира. Он делает девушек чересчур умными, это вредно для дела.
— Да дело даже не в правилах, — поморщился я. — Дело в том, что эта ваша космическая принцесса никогда не боялась рисковать Может, конечно, и боялась, но — рисковала снова и снова. И поэтому чего-то добивалась. Ни один известный всему миру герой ещё не стал таковым, пытаясь сохранить статус кво.
—…вы читали книги о космической принцессе?..
— Бог миловал, — мотнул я головой. — Так… слышал пересуды.
—…она очень редко рисковала, господин Барятинский……жизнь бросала её в водоворот приключений снова и снова, и там она просто пыталась выжить и остаться человеком…
Поправка: книжки надо вообще запретить. Никакого толка от них. Забивают молодёжи извилины каким-то дерьмом — так, что потом нейронные импульсы не проходят.
Великая княжна Анна поднялась со скамейки, расправила складки на платье.
—…я помогу вам, Константин Александрович… — внезапно сказала она. —…я виновата перед вами за тот случай возле отеля……будем считать, что это — мой долг…
— Послушайте… — встал я.
— Не хочу слушать. Я сделаю всё, о чём вы просите. — Анна вдруг заговорила, как нормальный человек. Рассеянный взгляд собрался, она решительно посмотрела на меня. И в голосе зазвучали нотки, благодаря которым я впервые осознал, что передо мной — действительно дочь императора. — Чем меньше я узнаю сверх того, что требуется, тем лучше будет для всех. Жду вас с Надеждой Александровной завтра вечером. А пока… вот, возьмите. Вам она будет нужнее.
Анна сунула мне в руки книгу. Я взял увесистый том в переплёте из кожи, с вытесненными золотыми вензелями.
Признался:
— Я… редко читаю художественные книги.
— Значит, просто выбросите её в мусорное ведро, — сказала Анна.
И, развернувшись, пошла в сторону дворца. Фрейлины поспешили за ней.
Я проводил великую княжну взглядом, посмотрел на книгу.
Н-да… Что ж, если опустить детали и эмоциональный фон, первая часть моего плана увенчалась успехом. Пора переходить ко второй.
* * *
Надя не просто дрожала. Её трясло, будто в лихорадке. Она далеко не с первого рада попала клипсой ремня безопасности в паз. Собственно, сам факт того, что Надя без напоминания решила пристегнуться, говорил о её состоянии более чем красноречиво.
— Костя, мы умрём, — объявила она.
— Это — непременно, — согласился я, выводя автомобиль из гаража задним ходом. — Но не сегодня.
— Завтра точно умрём.
— Ну, завтра… Кто ж так далеко заглядывает? Жить надо сегодняшним днём. Знаешь, как говорил один великий философ? «Жизнь — это то, что с тобой происходит, пока ты строишь планы».
— И что это был за философ?
— Понятия не имею.
— Очень авторитетный источник…
— Отставить сарказм! — скомандовал я и выехал за ворота.
Ворота были новенькими, с электроприводом. Привратник Степан открывал и закрывал их, не вылезая из своей будочки, чем был доволен, как слон.
— Видишь? — указал я большим пальцем на закрывающиеся ворота. — От моих затей в итоге всем одна сплошная польза.
Надя только скривилась. Впрочем, она начала потихоньку успокаиваться.
Момент для операции я выбрал крайне удачный. Дома было катастрофически не до нас с Надей. До свадьбы Нины оставались считанные дни, и подготовка шла полным ходом. Нина из-за этого даже в Париж не поехала — ей хотелось сделать всё идеально, и она контролировала каждый этап. Деда вся эта суета тоже не обошла.
— Ты всё запомнила? — строго спросил у Нади я.
— Всё запомнила, но мне от того нисколько не легче, — проворчала Надя. — Вот, Костя, честное слово: если бы я не была тебе обязана по гроб жизни, ни за что бы не согласилась на этот кошмар!
Слова её казались легковесными, однако трясло Надю отнюдь не зря. Она понимала, что если я ошибся… Роду Барятинских конец. Политически — точно, а скорее всего — и физически. Сестренка шла на осознанный риск.
— Всё будет хорошо, — сказал я, упрямо глядя на дорогу. — А в противном случае…
— А в противном случае — код красный, знаю.
— Нет. Это уже не красный. Это уже чёрный код.
— А что значит «чёрный код»?
— Туши свет, бросай гранату.
— Что ж. Надеюсь, ты где-нибудь раздобудешь гранаты, — пробормотала Надя и закрыла глаза.
Время от времени я бросал на неё взгляды. Губы сестры шевелились — молилась, наверное. Бледная, как смерть. Ох и засыпемся же мы сейчас, вот прямо на пороге…
Однако, когда мы подъехали, Надя резко взяла себя в руки. Мы подошли к императорскому дворцу, являя собой именно то, что должны были: брата и сестру Барятинских, которые решили выйти в свет и захватить с собой дочь императора. По официальной версии, в Кронштадте великая княжна и Надя сдружились. Так, собственно, почему бы и нет.
— Вы не перестаёте проверять на прочность моё терпение, господин Барятинский, — процедил сквозь зубы генерал Милорадов. — Считаю своим долгом предупредить: недалек тот день, когда оно треснет.
Милорадов сопровождал нас к покоям Анны Александровны. Надя держалась за мой локоть, с любопытством крутя головой. Даже гибрид человека и детектора лжи не заметил бы в её поведении никакой фальши.
— При всем уважении — мир не крутится вокруг вас, генерал, — сказал я. — Полагаю, вы ознакомились с нашим маршрутом?
— Естественно. И если вы хоть на миллиметр от него отклонитесь! Если хоть на секунду задержитесь…
— Знаю, грянут молнии.
— О, не только молнии, уверяю вас!
Мы подошли к дверям в комнату Анны, и тут же из них
