Как приручить дракона – 3 - Евгений Адгурович Капба
— Что за бесовщина? — я даже вздрогнул: со второго этажа особняка сиганула странная звероподобная фигура в каком-то цветастом халате и огромными прыжками помчалась ко мне.
Я напружинил ноги, занес трость для удара…
— Табачников! Охолони, дуралей, это новый хозяин! — раздался лающий баритон с опушки.
— Ащ-щ-щ-щ-щ! — у поименованного Табачниковым монстра спина выгнулась совсем по-кошачьи, и хвост встал трубой. — Комиссаров, с-с-с-скотина, мяурзавец! Опять проходимцев в дом тащишь?
— Тимофей, балбес, это — новый хозяин! — короткого взгляда на опушку хватило, чтобы увидеть там давешнего песьеглавца с разбитой рожей.
Именно он пытался увещевать странного котолюда, который вот-вот готов был вцепиться мне в глотку. Котик был преестественный: серый, с темными полосками, размером с хорошего такого кхазада, и пузо — соответствующее. И все это — внутри цветастого стеганого лоскутного халата.
— К-х-х-х? — удивился Тимофей, и его громадные глаза с вертикальными зрачками уставились на меня. — Какой хозяин? Нашим хозяевам на нас нас-с-с-рать, они в Збараже с-с-сидят, чаи гоняют!
— Дык! — гавкнул песьеглавец по фамилии Комиссаров. — Почтальон приезжал, письмо заказное привозил! Но ты дрых! А меня на порог не пускаешь!
— Печкин, что ли? — не удержался я.
— Почему это — Печкин? — дернул головой котолюд. — Нашего почтальона Гаркуша зовут, фамилие такое… А ты чьих будешь, господинчик с тросточкой? Неужто и вправду — новый хозяин?
— Хозяин гор окрестных,
Лесов, ручьев и скал,
Вернулся наконец-то
И править вами стал! — продекламировал я вольную адаптацию Толкиена. — Георгий Серафимович Пепеляев-Горинович, произведен в рыцари Божьей милостью князем крови Иеремией Михайловичем Корибут-Вишневецким, суверенным принцем Священной империи людей, светлейшим князем Государства Российского. Это теперь моя юридика.
— Уа-а-а-ау! — глаза кота-Табачникова еще более расширились. — Пепеляев-Горинович…
— Не вели казнить! — Комиссаров бухнулся на колени и двинулся так ко мне по лужайке. — Не знали, не ведали, не чаяли радости!
Хвост его так и вертелся из стороны в сторону, казалось — сейчас песьеглавец взлетит. Ну — собака, как есть — собака! Но — тоже человек. Нехорошо человеку перед другим человеком на коленях ползать!
— А ты, получается, егерь, он же сторож, — я ткнул пальцем в Комиссарова. — А ну, вставай, нечего тут унижаться, что за плебейские привычки? Как звать-величать?
— Так точно! — гавкнул песьеглавец, вскакивая. — Клим Комиссаров, из зоотериков, но более в их игры не играю, ибо к службе пристроен, накормлен, напоен, и крыша над головой имеется. А ежели и хозяин появился — так и вовсе рай на земле настал! Полный отчет по наличествующим на ваших землях зверям, деловой древесине, грибницам, ягодным местам и прочему — могу предоставить в течение часа, у меня всё записано, до последней земляничины, ей-ей!
— Молодцом, — сказал я. — Ближайшие три месяца остаешься при должности, не сомневайся. А там — как споемся, неволить не буду. По жалованью пока сказать ничего не могу, надо войти в курс дела…
— А меня-я-ау? — возмутился котолюд.
— И вас, и вас., — повернулся я к нему. — Как вас по имени-отчеству?
— Котофей… Тьфу, пропасть… Тимофей, стало быть, Васильич Табачников, из мещан. Я не зоотерик, у меня это… Ну — проклятье. Так-то я человек-человеком. У меня свой магазинчик был в Рогачеве, рыбный, соответственно… Но проклятье смертное, тут уж ничего не поделаешь! — он развел лапами. — Нечего мне было ведьминого кота давить… Дважды! Минтай воровал, стервец! А теперь вот уже как двадцать годков я в таком виде, соответственно… Но у меня-а-ау есть некоторые преимущества, да. Я как-то даже свыкся, если честно. На должности-то оставите? Усадебку-то я вам покажу, и списочек с добром не у одного этого оглоеда имеется…
Вдруг он ухватил меня за руку и присмотрелся к перстню. И снова сказал:
— Уа-а-а-у! Настоящий хозяа-а-аин! Ну, пойдемте, пойдемте… Чай будем пить. С малиновым вареньем!
— И с колбасой, — сказал Комиссаров.
— И с колбасой, — подтвердил Табачников, и мы пошли в дом.
* * *
три дня — три главы. настало время сделать мини-перерыв. пойду напишу главу Аркана, он подвис, и к среде примерно вернусь сюда.
Глава 12
Права ребенка
— Очень ты страшный, новый хозяин, — задумчиво поглядывая на меня, проговорил Табачников и разгладил усы. — Вроде бы нулевка-нулевкой, а такое чувство, что внутри этого твоего нуля — адское пекло и жупел. Но оно, может, и хорошо. Хозяин должен быть страшный!
— Нор-р-р-рмальный хозяин! Вон, гляди — высокий, красивый, рыжий! — высунул язык наружу Комиссаров и принюхался. — Главное — вот он, здеся! А не в Збаражах всяких и Москвах! Местный, тутэйший!
На блюде остался последний бутерброд с колбасой, да и чай мы уже весь выпили. Я кивнул егерю — и тот прямо так, пастью, сцапал угощение и не жуя проглотил. Котофей-Тимофей только фыркнул.
— Так я это… Не предьявля-а-а-у! То, что страшный — это замурчательно. Чем страшнее наш собственный хозяин, тем меньше вероятности пришествия хозяина чужого! — Табачников принялся убирать со стола, поглядывая на меня. — Но что наш хозяин будет делать со своим доменом? Заселишь кабальными рабочими? Поставишь лесопилку? Устроишь пансионат для благородных девиц пониженной социальной ответственности?
— Дача тут будет, — честно признался я. — Мне всё нравится: лес, берег озера, особняк… Хорошо! Особняк, правда, надо снаружи подновить, конечно. Тут у вас внутри уютно, хоть и обветшало все, молодцы, порядочек поддерживаете, но с крышей надо что-то делать…
— Крыша — это полбеды! — вскочил с места Комиссаров. — Крышу можно починить! А вот внутрях-то! Внутрях-то кто разбираться будет?
— В каком смысле — внутрях? — удивился я. — А мы что — не внутрях?
Три комнатки, которые Тимофей Табачников содержал в порядке, находились на первом этаже и, видимо, ранее тоже предназначались для прислуги. Здесь было сухо, тепло и не текло. Остальное здание, конечно, представляло собой настоящие
