Луна для двоих - Кира Райт
Вот именно в этот момент ко мне наконец и вернулся контроль над телом, и я пришла в себя. Дьявол… Тяжело дыша, смотрела на исполосованную довольно-раздражающую физиономию Нира (он даже не пытался скрыть свои эмоции) и думала, как же я так вляпалась.
Самка внутри иногда выбирала понравившегося ей самца или человека, указывая на него мне и уговаривая поддаться искушению. Но никогда прежде не забирала контроль и тем более – не пыталась убить «конкурентку». А ведь я могла бы её убить… И это случилось в моей жизни впервые. Впору саму себя в клетку сажать…
Это сейчас я понимала, что Элика устала от моего вечно противного настроения и отрицания, что мне нужен этот мужчина, и намеренно спровоцировала, а Нир ей просто подыграл, чтобы увидеть мою реакцию. Надеюсь, насмотрелся. В тот момент я думала не мозгами. И это плохо. Очень плохо. Едва ли хуже того, что я своими собственными когтями ранила пациента, а потом пыталась силой выбить из него секс…
Какой позор. Докатилась, Эррин… Тихо застонала от осознания произошедшего и того, как низко себя вела. Недостойно. Как течная сучка на него накинулась. А всё это время отталкивала и строила из себя не пойми что. Теперь он считает меня тупой, ревнивой курицей.
Отвлекая от этих мыслей, Нир отпустил мои руки и аккуратно коснулся моей щеки подушечками пальцев, а потом поцеловал в нос. И сделал это с такой… нежностью… В своём репертуаре.
– А ну отпустил, – нахмурилась я в то время, когда в его глазах заплясали смешинки, а сам он приподнял брови и покачал головой, вроде как «ну ничего нового, сколько уже можно». Затем поднял меня на ноги, придерживая, чтобы не упала и фыркнул. Мог бы – смеялся бы. Надо мной!
Разозлиться не успела, потому что Нир вдруг притянул меня к себе ближе и осторожно поцеловал в губы.
Первая моя реакция на его поцелуй была – оттолкнуть, отодвинуться, что, собственно, и попыталась сделать. Только вышло ровно настолько, как если бы я стену толкала. А снова кромсать его когтями был уже явный перебор.
Его язык ласково раздвинул мои губы и скользнул в рот, натыкаясь на мой. Я несогласно замычала, и тогда Нир отпустил мою голову, хоть и не позволил отодвинуться.
– У тебя был шанс делать со мной, что хочется, ты его упустил. Теперь я не собираюсь…
Вдруг одна его ладонь легла на мою шею, придерживая за затылок и заставляя смотреть ему в глаза. И взгляд его был более чем серьёзным и твёрдым, даже предупреждающим… Я впервые заметила, что Нир – не просто молодой парень, который застрял в полутрансформации, весь такой милый и благородный. За время, проведённое в лаборатории, он явно повзрослел. И сейчас пытался донести до меня, что играть с ним – не очень хорошая идея. И что терпение его совсем не безграничное.
В его голубых глазах я не видела угрозы или обещания грубости. Лишь предостережение, прямую просьбу остановиться. И почему-то этого оказалось достаточно, чтобы заметить в нём наконец кого-то равного себе, к кому тоже следует прислушиваться. Вот этот его вполне разумный и уверенный жест – словно выбор предоставил: прекрати или уходи насовсем. И ночуй одна. И не приходи больше, когда тебе плохо. Либо оставайся, но перестань каждый раз вести себя так, будто между нами ничего нет.
Он прав. У меня две крайности – либо ледяная бесчувственная статуя, либо воспламеняющаяся от ерунды истеричка. Прав и в том, что это оттого, что не могу смириться с тем, что чувствую. Не могу признать, что привязалась к пациенту. И непростому. А к тому, кого сама же покалечила. Кого подставила. Использовала. И проиграла. По всем фронтам. Потому что он нужен мне теперь не только из-за «благородной цели» – защиты брата, но и сам по себе…
Дьявол. Он мне нужен. Я могу врать кому угодно и себе сколько угодно. Он мне нужен. И поставь меня сейчас перед угрозой потерять его, я бы и для него сделала всё, чтобы спасти. Не знаю, как это всё вышло. И в какой именно момент так получилось. И почему он понял это лучше и быстрее, чем я. Но это так.
Я его не отпущу. И не отдам никому. И будет честно не пытаться с ним играть в безразличие. Ведь он даже не просит взамен моё тело или особенной ласки (что доказала только что произошедшая ситуация), он хочет всего лишь честности.
И всё же чисто женское внутри взыграло. У него же правда был шанс… Я же сама его провоцировала на близость, сидела на его коленях, лежала совершенно раскрытая, без одежды и масок перед ним, но он не стал…
– Почему ты не взял меня, когда просила? Хотел проучить?
Нир вздохнул, как бывало часто, и ткнул пальцем в меня. Чуть выше груди.
– Что? – немного подумала. – Не хочешь же ты сказать, что не поддался, потому что я была не в себе?
И он закатил глаза, вроде как «Ну наконец-то, дошло, жаль, что она такая несообразительная». Я даже не разозлилась от удивления. Впервые вижу оборотня (ещё и в полутрансформации, когда инстинкты берут верх), готового отказаться от навязывающейся ему, готовой на всё самки.
– Но почему?
Нир наклонился и мягко лизнул мою нижнюю губу.
– Хочешь… чтобы я сама…
Ответом стал кивок. И я порывисто выдохнула.
Да. Я умею признавать ошибки. Хоть это и непросто.
– Прости, – шепнула ему и, позволив себе быть собой, а не играть очередную роль, обняла его за талию, прижимаясь щекой к широкой, горячей груди. Как же приятно… Чёрт. Ничего в мире не чувствовала приятнее. Хотя проиграла.
Его огромная ладонь погладила меня по волосам. И туда же он меня и чмокнул. Нет. Никогда не привыкну к его проявлениям нежности. Чаще мужчины гладили и целовали меня в другие места. Никак не в нос и не в макушку. Но именно это почему-то задевало больше всего. И заставляло в груди что-то приятно сжиматься.
Когда я запрокинула голову и посмотрела ему в глаза, то ожидала увидеть торжество, гордость, что заставил меня признать, ну или нечто в этом духе. Но наткнулась на совершенно спокойное, умиротворённое выражение, будто всё шло так, как и должно было изначально. Он был доволен, рад – но не более. Ему не казалось странным всё это, как мне. Напротив. Нир выглядел так, словно ещё и ждать пришлось, а обнять я его должна была уже давно.
