Земля мечты. Последний сребреник - Джеймс Блэйлок
Казалось, наступили сумерки, какие приходят в шесть вечера, а не за час до полудня. Джек увидел звезды в помрачневшем фиолетовом небе, впрочем, они, казалось, помигав, исчезли и вполне могли оказаться крохотными лампами, подвешенными наверху на всем пространстве от одного конца луна-парка до другого, они все еще продолжали гореть, хотя уже пришла середина дня. Здесь было около десятка кабинок, занятых гадалками и людьми, которые заявляли, что могут общаться с мертвецами, и один или два из них говорили жалобными, плаксивыми голосами самих мертвецов, требующих внимания, просящих закончить начатое ими дело, сетующих на плохие условия обитания в загробном царстве.
Из какой-то палатки вышел Пиблс, уставившись на свою руку, и чуть ли не столкнулся со Скизиксом, который резко подпрыгнул, словно избегая прикосновения ядовитой рептилии. Ни Джек, ни Хелен, ни Скизикс ничего ему не сказали. Недавние события в проулке и на кухне мисс Флис, казалось, сделали невозможными какие бы то ни было разговоры о пустяках между ними. Но вскоре стало ясно, что в разговорах нет ни малейшей нужды. Пиблс ухмыльнулся, обведя взглядом всех троих, давая понять, что он скорее поговорит с клопами, и поспешил прочь в направлении Мавританского храма, куда зазывали посмотреть на ребенка-аллигатора. Джек, глядя на спешащего прочь Пиблса, увидел, что его покалеченный палец частично восстановился, как луч морской звезды, и что Пиблс два или три раза посмотрел на свой палец, прежде чем исчезнуть в дверях храма.
Джек подошел к палатке, из которой несколькими секундами ранее появился Пиблс. Он поднял матерчатый клапан на входе и заглянул внутрь. В свете масляной лампадки он увидел человека, склонившегося над импровизированным столом и читавшего книгу, причем его лицо было в полудюйме от страницы, словно он прикладывал все усилия, чтобы разглядеть хоть что-то. Джек не сразу понял, что видит перед собой доктора Брауна, но прямые волосы и шрам от пули на щеке выдали его, когда он поднял голову. Поначалу доктор поморщился, потом усмехнулся и спросил:
– Тебе что-то надо? – Голос его выдавал уверенность в том, что Джеку определенно что-то надо, что уж оно было такое.
Доктор, казалось, изрядно располнел с того времени, как Джек видел его вчера на берегу. Он теперь стал и вполовину не таким – каким? – прозрачным, может быть, и вполовину не таким растрепанным. Он оставался таким же бледным, словно от серебра, несомого лучами луны, а не от желтого света фонаря, а его лицо словно вытянулось и казалось изможденным из-за морщин, отражавших неописуемые эмоции. На нем было черное пальто и черный галстук, а волосы, черные и маслянистые, ниспадали на воротник и сутулые плечи, и, хотя он сидел с благодушной улыбкой на лице, его сутулая тень затеняла полотно палатки за его спиной, и Джек подумал, что доктор вполне может оказаться громадным вороном.
За его спиной и вокруг валялся какой-то странный мусор: упаковочные ящики, набитые желтеющими плакатами карнавала, бочонки с металлическими шестернями, маховиками и болтами, обрушившиеся стопки книг, старых и наполовину уничтоженных, – с отсутствующими страницами, загаженными и разодранными обложками. Запах металлических опилок и машинного масла перемешивался с плесневелым запахом старых отсыревших книг и древесных опилок, которые покрывали травянистый пол слоем в несколько дюймов.
Джек отрицательно покачал головой в ответ на вопрос. Он вдруг обрел уверенность в том, что перед ним Алджернон Харбин, человек, которого двенадцатью годами ранее убил его отец. Сомнений в этом практически не осталось, в особенности если связать воедино все, что сказали прежде доктор Дженсен и Уиллоуби. И шрам от пули. Джек чуть ли не обрадовался, увидев этот шрам. Какими нечестивыми средствами воспользовался этот человек, чтобы вернуться из моря и стать владельцем солнцеворотного луна-парка, сказать было невозможно, да и вряд ли это что-то изменило бы. Джек сразу же понял, что не хочет убивать этого человека. Он вообще никого не хотел убивать. Он просто не желал его видеть. А еще хотел знать, что привело этого человека назад.
Джек неожиданно вспомнил о пузырьке у него в кармане, но удержался от того, чтобы его погладить. Доктор, вероятно, увидел страх в его глазах, потому что улыбнулся ему и кивнул, словно говоря: «Знаю я, знаю. И возьму его, когда мне захочется».
Джек вышел на свежий воздух. Скизикс и Хелен исчезли. Он оглянулся на Мавританский храм – оттуда доносился звук флейт, на которых играли под аккомпанемент причитаний. Из-за дверного клапана за ним наблюдал Пиблс, но метнулся в глубь палатки, когда Джек его заметил.
Он нашел друзей близ колеса обозрения и сказал им, что догадался, кто скрывается под личиной всемирно известного доктора Брауна. Хелен сказала, что ее это ничуть не удивляет. Ее удивило только то, что Джеку понадобилось столько времени, чтобы догадаться. Скизикс сказал, его ничуть не заботит, кто такой доктор Браун или кто-нибудь еще, пока они не начнут проявлять интереса к нему. Проблема Джека, сказал Скизикс, в том, что он полагает, будто вовлечен в какой-то огромный заговор. Это все, скорее всего, тщеславие. Насколько он, Скизикс, понимает, нет тут никаких заговоров, заговоры слишком облегчили бы все на свете – все на свете можно было бы предвидеть.
– Мой тебе совет, – сказал Скизикс, с умным видом кивнув Джеку, – открой этот – как он у тебя называется? – пузырек, который ты прячешь, и дай нам всем попробовать.
Джек помотал головой. Эта идея показалась ему слишком рискованной по причинам, которые он не мог полностью понять. В конечном счете яда в пузырьке определенно не было, иначе зачем вообще он оказался у него? И зачем тогда доктор Браун прилагал столько усилий, чтобы его выкрасть? И не тем ли целиком и полностью объясняется тот факт, что Джек принес пузырек с собой, дабы предотвратить его похищение? Он мог легко спрятать его в лесу. Там бы он был в большей безопасности, чем в его кармане, несмотря на то что Джек пытался убедить себя в противном сегодня утром. Он принес пузырек с собой, потому что где-то в его голове созрела идея сделать именно то, что предложил сделать Скизикс.
Он огляделся, испуганный тем, что вдруг оказался в окружении толпы людей.
– Не знаю… – сказал он Скизиксу, и Хелен кивнула, словно говоря, что и она не знает. Скизикс в ответ поспешил
