Земля мечты. Последний сребреник - Джеймс Блэйлок
– Так, – сказал он, проводя рукой по волосам. – Я не могу торчать здесь целое утро, помогая вам стрелять воронов. К тому же их слишком много, так что закончить эту работу надлежащим образом не удастся. Можете поверить мне на слово. Можно убить два десятка воронов утром, но к вечеру весь горизонт будет черен от слетевшихся вороновых стай. Вам нужно пу́гало, Уиллоуби, или посадите на ветки деревьев резиновых змей. Змеи вселяют в них страх. А мне пора.
Он вытащил свои часы, посмотрел время, чем напомнил Джеку Макуилта, который все время проверял свои карманные часы и смотрел в подзорную трубу.
– Ботинок уже спущен на воду, Джек, – продолжил доктор. – Я сделал это сегодня рано утром. Прилив ожидается через час, так что мне лучше поспешить. Увидимся, наверное, через день-два.
– Возвращайтесь, – сказал Джек.
Доктор Дженсен кивнул.
– Должен вернуться. Я должен сдержать свои обещания. Но я должен кое-что узнать, кое-что увидеть, и в мои намерения входит предпринять кое-какие усилия в этом направлении. Ждать еще двенадцать лет я не могу.
С этими словами он направился к своему фургону, а Уиллоуби и Джек остались стоять на сырой траве.
Эти двое говорили не о его отце. Джек понял это совершенно неожиданно, а как только понял, отпрыгнул в сторону к двери сарая, понесся вверх по лестнице через три ступеньки, в своей комнате сунул руку под матрас. Его книга, подсвечник и чашка были сброшены с ночного столика на пол. Это мог сделать ветер, задувавший через открытый ставень, но Джек так не думал. Пузырек оставался при нем. Он закрыл ставень, поднял подсвечник и зажег свечу, а потом поднял пузырек, скрутил крышку. Сарай наполнился запахом океана при низком приливе, смешанным с запахом диких цветов на весеннем обдуваемом ветром лугу. Он одним глазом оглядел комнату – где бы найти для пузырька место побезопаснее, но ничего подходящего не нашел. Конечно, можно было спрятать его в лесу, но он никак не мог знать, кто или что может наблюдать за ним, если он выйдет за дверь сарая. Он плотно завинтил крышку, сунул пузырек в карман, схватил свою куртку и направился в сиротский приют.
* * *
Они наблюдали за доктором Дженсеном из пещеры на утесе. Его ботинок под парусом обогнул мыс, то исчезая, то вновь появляясь за накатывающими волнами. Он, казалось, ничуть не продвигался вперед, направляя против течения свое суденышко, которое с каждым порывом ветра, казалось, лишь возвращалось обратно к берегу. Его ботинок, казавшийся издалека маленьким, поднялся на пенистый гребень очередной волны, потом рухнул с нее вниз. На какой-то миг исчезла из вида даже верхушка его мачты, но потом появилась снова, прежде чем исчезнуть в очередной раз.
Они провели за наблюдениями больше часа, поглощая хлеб из пекарни и кофе. Ботинок тем временем лавировал туда-сюда на расстоянии около полумили от них. Он почти не продвинулся вперед. Такими темпами он и к вечеру не преодолеет устья Угрёвой реки, и ночь проведет в веселой компании плавающих скелетов. Джеку пришло в голову, что если бы можно было легко добраться до того места, куда решил отправиться доктор Дженсен, то полдеревни уже давно пустилось бы в плавание. Доктор, видимо, исходил из допущения, что для такого плавания нужно особое плавающее средство, как, например, в случае с Макуилтом, которому понадобились особые линзы для его подзорной трубы. И, возможно, идея была верна, но этого определенно было недостаточно, чтобы преодолеть ветер и приливное течение.
Когда кофе и хлеб кончились, вся троица направилась на Прибрежную дорогу. Доктору Дженсену придется самому о себе позаботиться. Луна-парк заполнили жители городка. Казалось, туда пришла половина Рио-Делла, а с ними и бессчетное число людей из Мунвейла и Скотии. Фанера в комнате смеха была свежепокрашена, как и металлическая структура всяких горок, от езды по которым захватывает дух, или по меньшей мере во всем этом была такая свежесть и новизна, которых Джек не мог увидеть, когда вчера на мокрой траве луга лежала куча хлама. Деревянная арка над дорогой была обклеена плакатами – чуть ли не зловещими в своем изобилии – с изображениями различных аттракционов карнавала.
Клоуны на велосипедах и скелеты в цилиндрах снова ухмылялись с тех мест, где они были нарисованы. Здесь пахло свежими опилками, моторным маслом, горящими кедровыми поленьями, углем, а еще гримерными красками и утиным барбекю. В киосках продавали пиво, и мясо на шампурах, и горячие апельсины, и возникало зловещее ощущение, будто луна-парк безграничен, что он тянется вдоль берега вниз и вверх, и через луга к далекой, подернутой дымком деревне. Здесь были краска, и двухмерные купола из фанеры, и занавешенная дверь с надписью на ней краской МАВРИТАНСКИЙ ХРАМ; тут же стоял и крытый фургон с неясной надписью: ЗАБАВНЫЕ ФРИКИ. На берегу здесь и там стояли кабинки, а среди тех, кто заходил в них, а потом выходил наружу, чтобы за десять центов увидеть существо, которое было наполовину рыбой, а на другую половину мужчиной или птицей с головой свиньи, оказались мисс Флис и жена мэра, племянники Макуилта, рыбак, которому не повезло днем ранее на пристани, и даже сам старина Макуилт с повязкой на глазах, палочкой простукивавший свой путь в сердце луна-парка.
Сколько людей протискивалось через беспорядочные толпы, было не перечесть, и до Джека по-тихому в остальном воздухе океана доносились хлопки палаточных полотнищ, скрежет металла о металл и рев огня в гигантской печи, и все это на фоне гула и рокота тысяч смеющихся и переговаривающихся голосов.
Остальное подчеркивали чувственные и дикие звуки каллиопы, которые, казалось, синхронизировались с поворотами и скачками аттракционов, каждый из которых летел, и раскачивался, и вращался в согласовании со всеми остальными. Скизикс попробовал было сбить металлические бутылки из-под молока бейсбольным мячиком, но ему не повезло. Хелен выиграла резиновую свинку с выражением удивленной скорби на физиономии, бросив три монетки по десять центов в тарелку. Джек держал свои деньги при себе, но не потому, что был скрягой. Он положил глаз на колесо обозрения. Он, казалось, ни на что другое и смотреть не мог. Ланца там, конечно, уже не было, если только это был Ланц. Это вполне мог быть и кто-то другой, может, проверяющий. Теперь оно определенно работало без сбоев. Ржавчина и грязь, покрывавшие
