Дитя Дракулы - Джонатан Барнс
Я боюсь будущего и опасаюсь прошлого. Несмотря на целую армию нянек и служанок, которых, безусловно, ко мне приставят, я безумно тревожусь, что окажусь никудышной матерью маленькому Годалмингу. Полагаю, вам известны определенные обстоятельства моего прошлого – а именно, что однажды я сделалась совсем плоха и мои близкие поместили меня в лечебницу, под профессиональную опеку Джека Сьюворда. То были тяжелые месяцы. Сейчас я почти полностью здорова, хотя некоторая нервная слабость так и осталась.
Я готова на все, лишь бы болезнь не вернулась. Дорогая Мина, пожалуйста, пообещайте навестить меня в скорейшем времени. Я нуждаюсь в вашем совете. Мне отчаянно не хватает доброго друга. Разумеется, все дорожные расходы мы возьмем на себя. Знаю, у Вас сейчас своих забот по горло, но я буду бесконечно Вам обязана, если Вы откликнетесь на мою просьбу.
Всегда Ваша
Кэрри
Дневник доктора Сьюворда (фонографическая запись)
13 декабря. Шифр. Шифр изменился.
Я одолел девяносто страниц текста, и теперь шифр стал сложнее. Я должен его разгадать. Должен прочитать всю рукопись, всю историю целиком, иначе мои умственные усилия останутся бесполезными. Я столького еще не знаю! О Ренфилде и Парлоу. Об ужасной картине, мельком увиденной ими у железнодорожного пути. О следственных действиях, которые будущий безумец проводил в одиночку. О смехе в темноте и пророчествах цыган с Пикадилли. А ведь это только начало. Дальше будет больше, я уверен. Еще очень многое предстоит узнать. Шифр может быть – должен быть! – разгадан. Мне просто нужно время.
Кстати, о времени: смутно осознаю, что дни летят быстрее, чем следовало бы, и я даже пропустил мимо внимания ряд событий. Харкеры. Леди Годалминг. Бедный профессор. Многочисленные обязанности и обязательства, которыми, боюсь, последние две недели я пренебрегал. Непременно вернусь к ним при первой же возможности, а равно к своим заброшенным пациентам. Но сначала – шифр, дневник и, наконец, вся правда.
Письмо миссис Мины Харкер – леди Годалминг
14 декабря
Дорогая Кэрри! Спасибо Вам за доброе, искреннее письмо. Прошу прощения, что не сумела ответить обратной почтой.
Дела у нас немного поправились. Профессору, похоже, стало чуть лучше – вероятно, благодаря усердным заботам мисс Доуэль. Сама Сара-Энн по-прежнему держится стоически, хотя мне кажется, в душе она таит тревогу, связанную (если я правильно истолковала приметы) с возлюбленным, который остался в Лондоне.
Квинси вернулся в школу на последнюю неделю семестра. Мы решили, что так будет лучше, поскольку атмосфера в доме вряд ли способствует здоровому душевному развитию впечатлительного мальчика. Я даже задаюсь вопросом, не могла ли она болезненно подействовать на психику нашего сына. Безусловно, в последнее время его поведение сильно изменилось против прежнего (если мне позволительно по секрету сделать Вам такое признание). Вдобавок, учитывая искренность Вашего письма, я надеюсь, что вы разрешите мне также признаться, что наши с мужем отношения сейчас несколько разладились. На мой взгляд, он слишком часто прикладывается к бутылке и карманной фляге.
Но Вам, вероятно, не очень интересны мои неприятности, когда у Вас самой в жизни столько треволнений. Мне жаль, что Артур так мало бывает дома. Хотя на Вашем месте я бы не переживала слишком уж сильно. Все, что касается сферы чувств, зачастую приводит мужчин в расстройство и смятение. Они всегда предпочтут заниматься политикой и бизнесом, а не тонкими материями, требующими знания собственной души, которым обладаем мы, женщины. Призываю Вас отбросить все опасения и страхи по поводу материнства. Даже не сомневайтесь, мать из Вас получится такая же прекрасная, какая получилась жена. Надеюсь, в ближайшие месяцы мы с Вами подружимся еще крепче. Нынешние печали скоро останутся в прошлом, а новые трудности еще больше сблизят наши семьи.
Я буду рада навестить Вас. Как насчет семнадцатого? Рождество уже на носу, нужно успеть подготовиться. Квинси вернется домой девятнадцатого. Пожалуйста, дайте знать, устраивает ли Вас предложенная дата. С нетерпением жду встречи с Вами.
Ваш любящий друг
Мина
Телеграмма леди Годалминг – миссис Мине Харкер
15 декабря
Письмо получено с великим облегчением и радостью. Пожалуйста, приезжайте семнадцатого. Надо многое обсудить с вами и о многом расспросить. С любовью, К.
Из личного дневника Мориса Халлама
16 декабря. В последний раз я писал в своем скромном дневнике, находясь в палате румынского госпиталя. Как удивительно меняются обстоятельства! Какие странные, прекрасные узоры плетет судьба! Эти строки пишу в венском борделе.
Хотя город мне незнаком, у меня такое ощущение, будто я снова оказался в родной стихии: вкушаю запретные телесные наслаждения, окруженный атрибутами греха. Выжив в карпатском замке (что бы там ни замышляла коварная Илеана) и воссоединившись с Габриелем Шоном, я в полном праве испытывать только лишь довольство и облегчение.
Однако хотя минувшие две недели были наполнены поверхностными мимолетными удовольствиями, непреходящая глубинная радость во мне угасла, как лунный свет на заре. В душе постепенно нарастает тревога, неотвязный липкий страх. Муторное чувство исподволь расползается внутри, точно плющ по древней стене.
Для человека, недавно объявившего, что у него появилась великая цель в жизни, Габриель избрал странную линию поведения: предается праздности и плотским утехам, нисколько не торопясь вернуться на родину, дабы следовать своему вновь обретенному предназначению.
Вчера утром, еще в поезде, я спросил Габриеля, почему он такой томный и расслабленный, когда всего пару недель назад столь пафосно говорил о своих политических амбициях, о намерении занять наследственный пост в Совете Этельстана. Он лишь улыбнулся, словно какой-то скрытой шутке, а потом обратил ко мне лицо, которое по необъяснимым законам страсти стало казаться мне только прекраснее вследствие ужасного ущерба, ему нанесенного.
– Спешить некуда. Нам нельзя возвращаться в Англию, покуда не исчезнет одно препятствие. Некая сила, которая даже в «спящем» состоянии продолжает влиять на события. На первом этапе нашего плана наша задача – проявлять осторожность. Терпение, Морис. Как только путь через ворота освободится, мы в них войдем, и тогда все случится очень быстро. Пока же мы можем двигаться в выбранном нами темпе. Время для работы, для действия скоро настанет. От нас потребуются огромные усилия. А до той поры – почему бы нам не отдохнуть и не развлечься?
Габриель пристально взглянул на меня, с многообещающим выражением. С первых дней нашего знакомства он показал
