Поступь Хели - Ирина Итиль
Луис выключил репродуктор.
– Я не сплю, верно? – медленно и строго протянула Ферн на свартаи, грамматикой изящно обыгрывая свое неверие. – Это ты, Птенчик мой?
– Я, бабушка, – покорно отозвалась Даану. Кажется, она чувствовала себя виноватой.
Ферн помолчала какое-то время, поджав губы и машинально постукивая ногтем по значку. Потом вздохнула, прошла разделяющее их с внучкой пространство ковра и обняла ее. Громко и с чувством выругалась на свартаи, стискивая внучкины плечи. Локи таких слов не знала, но по прыснувшему в кулак Тобиасу и откровенно хихикающему Эйлиму поняла, что выражения самые что ни на есть неприличные.
– Рассказывай, Птенчик, – приказала Ферн, принимая от Эйлима бокал с вином и усаживаясь за стол, будто за кафедру.
Даану как можно короче пересказала события от побега из дома до встречи с дедом, упуская детали, связанные с ролью Локи в их авантюрном путешествии. Выражение лица Ферн почти не менялось. Она будто терпеливо выслушивала очередной экзаменационный ответ не слишком умного студента. Отставив бокал, она напрямую сказала:
– Ты хочешь увидеться с матерью.
– Хочу вернуть ей это. – Даану достала из сумки помятую и отсыревшую половину книжки. Кажется, о ней нарочно не заботились.
Ферн переглянулась с мужем.
– Это очень мощное оружие, дитя. Твой папа пожертвовал жизнью, чтобы его достать…
– А то я не знаю! – взорвалась Даану, ударив кулаком по столу так, что зазвенели бокалы с остатками вина. – Пусть подавится этой книжкой. Хочу расплатиться по счетам.
– Я понимаю твою позицию, – вздохнула Ферн. – Хотела бы я помочь чем-нибудь, но…
– Руководство университета, я знаю. Не порть себе жизнь из-за меня, ба. – Она помолчала, а потом тихо, задумчиво произнесла: – Разве какая-то жалкая книжонка стоит этого? Разве жажда власти стоит его жизни? Как… как она вообще решила, что имеет право на правду тогда, когда сама же извратила суть свартаи? Как?..
– У твоей матери… моей дочери очень сложный характер и ситуация. Вы похожи намного больше, чем ты думаешь. Она делала все, что в ее силах.
Даану фыркнула, сложив руки на груди.
– Я хочу сказать, – попыталась объяснить Ферн, – она всегда помогала людям, но однажды что-то пошло не так. Она изменилась.
– Думаешь, это из-за книжки?
– Руны имеют огромную власть, дитя мое.
– А может, она просто отвратительная мать?
Ферн печально поправила сползшие на кончик носа очки.
– Поговори с ней сначала. Сразиться всегда успеешь. Сделай это ради меня. Возможно, отвратительная мать – это я. Я была… слишком категорична. Родители часто ревнуют детей к сделанному выбору, и я злилась, что она не пошла преподавать, как я, а вышла замуж. Да еще и за иностранца.
Даану пожала плечами и откинулась на спинку стула, рассеянно комкая в руках салфетку. Переубедить ее было так же возможно, как выкорчевать дуб садовой лопаткой.
– Ну а ты, дитя мое? – Локи удивленно вскинула голову, потому что обращались к ней на чистейшем асгарди. – Что ты намерена делать?
– Ищу одного человека, как и сказала Даану, – уклончиво ответила она. – Он где-то в Кромежнике.
– В расколотом городе? И что же там он делает?
– Что делает – не знаю, но попал туда не по своей воле.
– Рассказывать ты не спешишь, это правильно, – похвалила Ферн. – На сердце твоем лежит тень, в душе твоей смятение и печаль. Не позволяй отчаянию поглотить себя. Для того, что ходит в мир мертвых, отчаяние следует исключить.
Локи пронзила дрожь. Казалось, Ферн читает ее мысли и видит насквозь. Свартайские штуки со словами, не иначе. Неожиданно захотелось рассказать все: от смерти родителей до сережки Рейвен, найденной в рюкзаке. Ангейя шумно втянула ноздрями воздух и плотно сжала губы.
– Все вы будьте осторожны. Ты тоже, хельхейм. – Ферн взглянула на Тобиаса. – Я чувствую, что на тебе лежит чувство вины и сожаления. Прошлое не должно отнимать у тебя будущее.
– Не смейте копаться в моей голове, – процедил Валецкий. – Я не ребенок, которого легко можно смутить пустыми словами.
Ферн широко улыбнулась.
– Ты правда считаешь, что знаешь все наперед? Что видишь людей насквозь? Умерь свою пустую гордыню и попроси помощи. Правда гораздо глубже и гораздо больнее, чем ты привык думать.
Он ничего не ответил, поэтому Ферн сгладила перепалку:
– Давайте отметим праздник, раз уж собрались. Эйлим, открой нормальное вино, а не эту кислую дрянь!
* * *
Игра в наперстки, как и все изящное, хитроумное и смертоносное, пришла из Муспельхейма. По легенде, изобрели ее два брата, чтобы развлечь публику и заработать денег, пока не кончится очередной песчаный шторм. Торчать в защитных башнях по несколько дней – занятие унылое, которое не приносило ничего, кроме раздражения, так что братья взяли у одной из женщин швейный наперсток, который походил на корону императора, деревянные дощечки и краски. За три дня взаперти игра привлекала все больше и больше болельщиков, начали делать ставки. Так случилось, что в той башне остановился один из принцев. Игра ему настолько понравилась, что он забрал братьев во дворец научить его и придворную знать. Постепенно выработался определенный свод правил, и по наперсткам стали обучать тактике. Каждый госслужащий обязательно должен был иметь определенный ранг в игре. По наперсткам писали философские трактаты и сборники логических задач, а самой известной картиной великого художника Бао, увы, утерянной во время пожара, была «Белая кошечка в лунном свете, играя, перепутала карты месячной партии госпожи Хо и ее служанки».
«Домик на скале» действительно был на скале. Сначала предстояло спуститься по извилистым улочкам почти в самый низ, нацепив праздничные маски и плескаясь вином из бутылок, чтобы не привлекать внимания. Затем пройти до конца главной улицы, не приспособленной для оживленной езды, утыканной автомастерскими и заставленной ржавыми скутерами. Там ждал долгий подъем по крутой лестнице на отрог. В некоторых местах лестница так истерлась, что ступеньки превратились в закругленные бугорки, на которых Локи то и дело запиналась. От высоты, следов схода каменистых оползней и непрочности лестницы она ощущала скребущееся в груди чувство страха. Даану поднималась далеко впереди, гордо расправив плечи и медленно кипя от решительной ярости.
Остановившись, чтобы перевести дух, Локи уныло подумала, что она в чем-то завидует сварте. Ее решительности. Ее упертости, злости, уверенности. Даану вылепила себя сама,
