Бывший. Злой. Зеленый - Екатерина Вострова
Даже как-то стыдно, что каждый раз всматриваюсь в них и пытаюсь интуитивно определить, с кем общаюсь. И никогда не получается! Вот как будто три абсолютно идентичных человека (точнее – нечеловека, они же оборотни). Без единого отличия.
Это накладывало некоторые проблемы в общении. Я не была забывчива, хорошо запоминала людей, но из-за того, что не различала близнецов, то не всегда могла определить, кому что рассказываю. Я говорила про свою профессию с Алексеем или Александром? А с кем шутила по поводу вредного характера Злата? Кому из них обмолвилась про наш с ним брак?
Правда, иногда мне казалось, что парни друг с другом меня обсуждают, потому что на любую мою историю, вроде бы рассказанную одному брату, другие реагировали словами:
– Да-да, помню, ты говорила об этом.
Как они могли помнить, если я делилась ею только с кем-то из братьев? Я же вроде не страдаю провалами в памяти…
Вот и сегодня села в машину к Альберту и попыталась идентифицировать, о чем мы общались ранее. Не хотелось ехать в полной тишине.
– Как там Платон? – поинтересовался мой телохранитель. – Что-нибудь получилось разузнать? Не думай, я не из праздного любопытства. Мы с братьями очень волнуемся за него…
Злат после первой же встречи с Александром успокоил меня, что они с близнецами близки, поэтому я могу ответить на нейтральные вопросы парней, не боясь выдать что-нибудь лишнее. Они – не обычные работники «Цербера», а почти родня. Могу и не говорить с ними – никто не заставляет. Но мы как-то сразу нашли общий язык, близнецы оказались неплохими парнями, так что я не видела смысла специально умалчивать.
Подробностей не расскажу, но в двух словах – почему бы и нет.
– Да так, всего понемногу, – я вздохнула. – Пока сложно систематизировать данные и понять, помогут ли они в дальнейшем. Будем пробовать ещё.
– Надеюсь, у тебя получится, – Альберт пристегнулся ремнем безопасности, вырулил с парковки бизнес-центра. – О, хотел рассказать. Помнишь, ты говорила про лечение сильной головной боли с помощью электромагнитного излучения? Так вот, я заказал то устройство, которое ты советовала. Работает. Приступы стали значительно реже.
Хм. Я действительно об этом говорила, только вот с Алексеем, а не с Альбертом. Прекрасно запомнила, потому что одним из ученых, предложивших лечить мигрень электромагнитом, был Алексей Иванович, мой преподаватель.
Конечно, можно списать на то, что один брат сказал другому о проблеме, но в моей голове всё ещё крутились картинки воспоминаний Платона. Меня будто ударило осознанием.
Там, в лаборатории, Платон говорил с неким Алом. Злат тоже называл парней то полным именем, то коротко – Ал.
… головные боли и обильные носовые кровотечения…
…вы с братьями мне слишком дороги…
…эксперименты с объединенными сознаниями…
Кусочки пазла собирались воедино, заставляя меня всё больше холодеть от собственной догадки.
В кипе медицинских записей по Платону была информация о близнецах с объединенным сознанием. Только вот без имен и какой-то конкретики об их личностях. Златон предположил, что это может как-нибудь помочь – но я особо внимания не заостряла. Мне-то всё равно на каких-то близнецов. Проблема Платона была другой.
Но сейчас я зацепилась за оба момента. Сложила их воедино.
– Ты можешь не отвечать, – мой голос звучал тихо. – Близнецы, у которых одно сознание на троих – это вы?..
Альберт вздрогнул, но медленно кивнул.
– Да.
Не может быть!
Я поежилась. Как страшно. Их объединили в раннем детстве, не спросив разрешения, разрушили их жизни, лишили самостоятельности.
– Можешь не отвечать, – повторила ещё раз. – Объединенное сознание – это как? Всё, что слышит один из вас, знают и остальные? Вообще всё? Любую мелочь?
– Угу.
– Получается, если ты сейчас со мной, то другие в курсе, чем мы занимаемся?
– Именно. Они даже могут посмотреть моими глазами или взять управление телом на себя. Как ты догадалась? – Альберт бегло глянул на меня через зеркало заднего вида.
– Я кое-что увидела в прошлом Платона. Он что, ставил на вас опыты?
Альберт резко покачал головой.
– Нет. Платон пытался нам помочь. Совсем разъединить нас нельзя, но он хотел выстроить между нашими личностями стену, позволить хоть ненадолго побыть наедине с самими собой. К сожалению, не получилось.
Ничего себе…
Я бы с удовольствием допросила Альберта, но понимала всю некорректность данного занятия. Мне и так открыли чуть больше исключительно из-за доверия, нельзя лезть в душу грязными ногами с допросом. Возможно, потом мне придется уточнить некоторые детали – если это понадобится для дела Платона. Пока же лучше промолчать.
Хотя научный интерес во мне прямо-таки рвался наружу. Это же надо. Единое сознание. Три самостоятельных человека, объединенных одним разумом.
Я как будто стояла на пороге научного открытия. По крайней мере, ощущала себя именно так. Никогда в своей жизни не сталкивалась с чем-то подобным.
– Ничего, что я задаю такие вопросы?
Он равнодушно пожал плечами.
– А чего в них такого? Ты явно небезразлична Златону, ты пытаешься помочь Платону, ты наверняка читала информацию о нас и когда-нибудь заинтересовалась бы деталями. Как-никак, ты доктор, значит, умеешь хранить врачебную тайну. Считай, что это заболевание такое, – он хмыкнул, сравнение было несмешным и неправильным. – Ничего не случится, если ты узнаешь чуть больше и используешь это знание, чтобы вытащить Платона. Но мы надеемся на сознательность с твоей стороны. Это не та вещь, о которой стоит распространяться, даже самым близким людей.
– Я никому не скажу.
Да и нет у меня этих близких людей… вообще никого нет.
– Спасибо за понимание. Так куда тебя отвезти?
Я машинально назвала адрес Злата и задумчиво уставилась в окно.
Интересно, почему Альберт считает, будто старший Адрон ко мне что-то испытывает?
Конечно, после нашего поцелуя у меня и самой начали возникать определенные вопросы. Невозможно же целоваться с таким упоением и без особых чувств? Да даже с обычной симпатией – невозможно! Как будто между нами что-то большее, как будто плотины прошлых ошибок были разрушены, и нас снесло штормовой волной. У меня щеки полыхали, стоило вспомнить, как он вжимал меня в себя, как обхватывал талию руками, как смотрел… не отрываясь… будто силился заново рассмотреть.
Или я опять себе надумываю лишнего? У Златона было столько женщин, что он наверняка сам уже не разбирается, кого и как нужно целовать… он делает это так же машинально, как я – провожу осмотр. Без единой эмоции.
Я запуталась в
