Правда понимания не требует - Саша Фишер

трюме теплее, я бы умер еще вчера, если бы меня заставили спать в таких условиях.— Здесь семь градусов тепла, — Крессенштейн посмотрел на термометр. — Они не голые, умереть от такого не должны. Пусть руками-ногами пошевелят.— Я сказал. Гейнц, распорядись, чтобы стало двенадцать градусов. Ну или хотя бы десять.— На ближайшую неделю?— Да, на неделю. Потом можно будет не отапливать этот трюм вообще.— Ладно, я посмотрю, что можно сделать.Ледебур направился к лестнице наверх. Лисбет забрала из его рук ключ от «клетки» и подмигнула Крессенштейну. Тот подождал, когда доктор скроется за дверью жилого отсека, потом склонился к Лисбет и прошептал:— А он не боится заходить прямо к своим этим... подопытным? Они же могут его на куски разорвать, их же распирает от ненависти!— Ах это... — Лисбет посмотрела на скучковавшихся за решеткой людей. — Герр гауптман, им это в голову не придет.— А они знают, что с ними произойдет через неделю?— Конечно, — Лисбет пожала плечами. — Герр доктор всегда сообщает подопытным, что и в какой последовательности он намерен с ними делать.— Без оружия? Они же не привязаны! Я бы на их месте...— Вот поэтому вы и не на их месте, герр гауптман, — перебила Лисбет и засмеялась. — Или вам кто-то отравил мозги идеей всеобщего равенства? Люди схожи только с физиологической точки зрения, да и то не всегда. Психологически же... — Лисбет повернулась в сторону клетки. Молчаливая толпа уставилась на нее. — Они скорее друг другу глотки перегрызут за лишний кусок хлеба, чем нападут на своих пленителей.— Мне кажется, это все равно слишком самонадеянно. Вам стоило бы брать с собой хотя бы механика с пистолетом на всякий случай. Ведь если этот сброд взбунтуется, то у нас не будет против них шансов.— Не взбунтуется, — Лисбет отвернулась и тоже направилась к выходу из трюма. — Но если вам так будет спокойнее, я буду брать с собой Клеменса или Киппа. И да, проследите, чтобы здесь стало теплее. В самом деле холодно.Крессенштейн вздохнул, глядя, как Лисбет ловко взбирается по ступенькам. Подол ее юбки колыхался, открывая стройные ноги в теплых чулках. Посмотрел еще раз на пленников. Ему было не по себе от их полных ненависти взглядов. И от легкомысленного отношения к этой толпе доктора и его ассистентки. Он не знал, то ли это безрассудство ученых, то ли самоуверенность. Потом зябко поежился, поднялся наверх, захлопнул решетку люка и проверил надежность замка. До его вахты за штурвалом оставалось еще полтора часа, можно было успеть попить чаю.

Шпатц вошел в аудиторию и огляделся. Большая часть мест в амфитеатре была свободна, заняты только первые и последние ряды. На «галерке» устроилась кучка молодых людей, которые вряд ли планировали внимательно слушать лектора. Первые же ряды оккупированы людьми постарше, многие из которых были совершенно не похожи на студентов. Никакой записи на выступление лектора Рапотонена не велось, приходить мог кто угодно. Шпатц почти забыл это имя, после разговора с Мозером и Нойхоффом много всего произошло, но на выходе с занятия с лектором Виттельсбахом наткнулся на анонс, вспомнил, и решил заглянуть из любопытства.

Шпатц устроился в третьем ряду, удобно вытянул ноги и принялся ждать начала лекции. Никаких подробностей в объявлении не было, так что о чем пойдет речь, Шпатц не знал. Единственной женщиной в аудитории была строгая седая фрау в массивных очках, остальная публика состояла целиком из мужчин. В общем-то, это было неудивительно — девушки если и ходили на занятия в Стадшуле, то, в основном из практичных соображений: или получить специальность, или познакомиться с будущим мужем. Лекция Рапотонена не входила ни в один из профессиональных курсов, так что аудиторию составляли люди двух типов — либо любопытствующие и увлеченные, либо те, кому просто негде было скоротать время между другими занятиями.

— О, все уже собрались? Отлично! Отлично! — сутулый сухонький Рапотонен встал за кафедру и, прищурившись, осмотрел собравшихся. — Нас сегодня немного, но это даже хорошо, значит здесь только свои, и можно быть сколь угодно смелым в высказываниях. Верно я говорю?

С дальнего ряда раздался характерный звон, потом что-то стеклянное покатилось по полу.

— Желаю дальним рядам приятно провести время, — лектор помахал рукой. — Вы же помните, что на выходе нужно будет бросить билетик с отзывом в урну с моим именем?

В задних рядах засмеялись.

— Оставьте возмущение, герр Куртиц, вы же сами были молодым! Они будут веселиться в своем кругу и нисколько нам не помешают. А количество билетиков, которое они дают вашему покорному слуге, позволяет нам с вами собираться в удобной аудитории, где светло и сухо. А не ютиться на скамейках в парках или на частных квартирах, как делают многие мои коллеги. Так что наш симбиоз всем выгоден. Ваше здоровье, герры студенты! Ну-с, давайте начнем! Сегодня мы с вами будем говорить о трех теориях происхождения виссенов. О нет, на самом деле их гораздо больше! Но ни одну из них не удалось убедительно доказать. Что? Ах да... Я обещал про экспедицию... Давайте так, я быстренько расскажу основной материал, а потом, если не будет вопросов и останется время, мы с вами пообщаемся в вольной форме. Итак, думаю, что всем вам известна базовая теория доктрины о чистоте крови — генетическая концентрация порока. Работа герра пакт Готтесанбитерсдорфа изобилует сложной терминологией, так что объясню простыми словами. Человечество в целом можно воспринимать как единый организм, и каждая его частичка занимает определенную роль и играет определенную функцию. Но, как и в человеческом теле, в нашей с вами популяции появляются вредные вещества. Больной и слабый организм будет страдать, пытаясь приспособиться сосуществовать с этой отравой. Организм здоровый и сильный начнет отвергать и извергать негодные субстанции. Рассмотрим на примере фурункула. Наверняка все сталкивались с этими болезненными нарывами, верно? Итак, если гнойник начать холить и лелеять, смазывать и смягчать кожу вокруг, то гнойная отрава расползется по тканям вокруг и породит множество других заражений. Человек начнет страдать еще больше, у него начнется горячка, а может и заражение крови. Если же данный фурункул немедленно вскрыть и прижечь ранку, то воспаление быстро закочится, и человек забудет о том, что оно вообще было. Теперь перейдем к социуму. В старые времена, когда уровень цивилизованности и образованности был неизмеримо ниже, чем сейчас, человеческие пороки — агрессия, алчность, зависть и прочие —