Волна вероятности - Макс Фрай
– Правильно сделал. – Дилани Ана положила руку на плечо Шала Хана, который с блаженной улыбкой озирался по сторонам. – Спасибо, друг! С меня причитается. Я тебя при первом удобном случае тоже от какого-нибудь удовольствия спасу.
– А вот оно как раз приближается. И, похоже, намерено нас забодать, – сказал Шала Хан, указывая на резво бегущую к самолету маленькую трехцветную козу.
– Размечтался! – усмехнулась Дилани Ана. – Это не к нам, это к летчикам. Ребята тут стайку коз прикормили. Те уже знают: самолет – это друзья и еда.
– Мы сперва вообще хотели забрать их с собой, – подтвердил один из пилотов. – Такие прекрасные! Умные, ласковые, игривые как щенки. Но нам рассказали, что Грас-Канские козы чахнут в неволе, их не то что в квартире, даже в саду нельзя запирать. Поэтому мы решили просто привозить им гостинцы. Сегодня у нас в багажном отсеке сладкий перец и красный салат.
* * *
– В этом доме я выросла, – сказала Дилани Ана, отпирая дверь зеленого двухэтажного особняка. – Заходите. Да не на цыпочках! Мы никого не разбудим, сейчас дом стоит пустой. Все мои давным-давно умерли. Я же поздний ребенок, появилась у стариков. У меня были бабушка, дед и прабабушка с прадедом. И две тети, дедовы сестры, но их я видела редко, одна работала капитаном, другая – поваром пассажирского корабля. Такие классные у меня были тетки! Почти двести лет провели в морях. В детстве я мечтала стать похожей на них; ну, кстати, вполне получилось. Жалко, что мы не успели как следует подружиться. Тетки вышли в отставку, когда я уже закончила школу и уехала в Лейн.
Шала Хан и Та Ола, у которых родители были живы и даже относительно молоды (вот что значит много читать), молчали – а что тут скажешь? – но смотрели с сочувствием. Не знали, что Дилани Ана круглая сирота.
– Ничего, – улыбнулась она. – Мои старики жили долго и очень счастливо и меня научили, спасибо за это им. Любили и баловали, слова поперек не сказали, когда я захотела поехать учиться в Лейн, дождались, пока получу лицензию, отпраздновали это дело как следует – весь квартал три дня вместе с нами гулял! – и только после этого умерли. Сгорели все в один год. Счастья им в новой жизни! Я уверена, все у них хорошо. Мне бы, конечно, хотелось навещать в Грас-Кане семью, а не только наш опустевший дом. Но тут ничего не поделаешь. Дом – это тоже много. И вообще, если так есть, значит, так должно быть.
– Обалденный у тебя дом, – сказал Шала Хан. – И мы ему явно нравимся. Удивительное ощущение, когда незнакомый дом сразу, с первого взгляда готов тебя полюбить!
– И весь город такой же, – подхватил Та Ола. – Уж насколько я сонный после долгого перелета, а все равно, как же легко и приятно здесь быть!
– Коэффициент достоверности одиннадцать, – напомнила Дилани Ана.
– Да, это все в школе учили. Но кто же знал, что на практике эти скучные цифры ощущаются как волшебство!
– Я вроде бы всегда понимал, что коэффициент достоверности локации должен влиять на самочувствие, – вздохнул Шала Хан. – Это просто логично. Но все равно я потрясен и сражен наповал.
– А как сладко здесь спится! – тоном опытной искусительницы сказала Дилани Ана. – Предлагаю в этом прямо сейчас убедиться. Экспериментальным путем. Упасть и проспать до ужина. А наяву еще нагуляемся! Утро вечера мудренее. В смысле, наоборот.
* * *
Они даже толком не поняли, куда усвистели семь дней. То есть, если составить подробный список: где побывали, что видели, сколько съели и выпили, – еще удивились бы, как удалось все успеть. Но списка, понятно, не составляли, а по ощущениям это был всего один долгий день, одновременно праздник и путешествие, полный упоительных впечатлений, разговоров и сновидений, которые еще поди отличи от яви, да и зачем.
«Удивительный город. Не представляю, как ты отсюда уехала», – время от времени повторял Шала Хан. Дилани Ана пожимала плечами: «А то сам не знаешь, какую власть над нами имеют призвание и судьба». Та Ола подобных вопросов не задавал. Он считал, что быть Ловцом книг из Лейна – круче всего на свете. Кто от такого счастья откажется? Даже в обмен на Грас-Кан.
Впрочем, уезжать и ему не хотелось. Обидно, что осталось только три дня! «С другой стороны, – утешал себя Та Ола, – если взлетная полоса не исчезнет, можно будет часто сюда летать».
«Надо, – прикидывал Шала Хан, – однажды взять переводы, которые я откладывал на потом, и приехать в Грас-Кан поработать в уединении. На полгода или даже на год».
«Хорошо бы, – думала Дилани Ана, – взять в издательстве отпуск, вернуться сюда надолго и отремонтировать дом… если, конечно, он согласится. Что вряд ли, с его-то характером. Но побелить потолки и поменять сантехнику в ванной, наверное, все-таки разрешит!»
Эти планы ни к чему не обязывали, благо всем троим хватало благоразумия не обсуждать их вслух, зато поднимали им настроение. Лучший способ примириться со скорым отъездом – обещание: «Я вернусь».
* * *
– Осталось всего три дня до отлета, а мы до сих пор не дошли до Ночного базара! – сказала Дилани Ана таким трагическим голосом, словно они пропустили редчайшее природное явление вроде синего ветра, замерзшего моря или радужной грозы, когда в небе сверкают не обычные молнии, а цветные узоры причудливых форм.
– А надо? – рассеянно спросил Шала Хан, который был очарован Грас-Каном и заранее согласен с любым предложением, но все равно не понял, с какой стати надо идти на базар.
– Что за базар? Почему он «ночной»? – оживился Та Ола.
– Потому что действительно работает по ночам. Не вечерами, как наш Старый рынок у Приморского сада, а всю ночь напролет до рассвета. Скоро как раз откроется, уже начинает темнеть. Он на другом конце города, но сходить туда стоит. Во-первых, мы в том районе еще не гуляли…
– Аргумент! – обрадовался Шала Хан.
– …а во-вторых, – улыбнулась Дилани Ана, – там был любимый бар моих стариков. Они вообще не то чтобы с утра до ночи шлялись по барам, но в тот на Ночном базаре выбирались хотя бы пару раз в год. Я все детство мечтала, как вырасту, и они будут меня брать с собой.
– Все получилось? – спросил Та Ола.
– Еще бы! На то и детские мечты, чтобы сбыться, иначе зачем бы они были нужны.
