Поляница - Василий Дмитриевич Гавриленко
Кощей отстранился:
— Аль не люб я тебе, царица?
— Посуди сам, мы знакомы совсем недолго, я не успела тебя полюбить, государь.
Владыка грозно нахмурился:
— Что же тебе мешает? Разве я не царь Нави, разве я не красив, не силен?
Влада поспешно согласилась:
— Нет тебя красивее, сильнее, великий государь! Но я с малолетства мечтала подарить сердце свое бессмертному существу!
Кощей захохотал так, что стены башни затряслись.
— Ох, и насмешила, пигалица! А кто ж тогда бессмертный, ежели не я? В Нави нет больше бессмертных, все сгниют, все испарятся. Только Кощей будет жить вечно!
Влада потупила глаза.
— Что глаза прячешь? — рассердился Кощей. — Али не веришь?
— Верю, государь.
— Врешь! — топнул ногою Кощей. — Вижу, что не веришь!
Владыка ринулся к Владе, испугав ее до полусмерти. Схватил за руку, дернул.
— Пошли!
Влада засеменила за Кощеем. Когда государь резко распахнул дверь опочивальни, раздался глухой удар и кто-то ойкнул. Владыка ничего не услышал, но Влада — услышала. Обернувшись, она увидела Марфушку, потирающую лоб. Значит, подглядывала в замочную скважину.
— Куда мы идем, государь?
Кощей не ответил. Внизу, в тронном зале, он подхватил со спинки дубового стула, на котором недавно сидела Дарина Карловна, меховую накидку, набросил ее на плечи своей юной царицы.
Распахнув ворота башни, Кощей вывел Владу во двор. Было свежо, но девушка не ощутила холода — хорошую накидку дал владыка.
Справа от башни находилась конюшня, и туда-то и направился Кощей.
В конюшне — много денников, но вот лошадей — ни одной.
«Всех съели», — почему-то подумала Влада.
Словно в ответ на ее печальную мысль в самом конце конюшни послышалось мощное ржание. Кощей дернул Владу за руку и повел к последнему деннику.
Влада, хоть и считалась городским жителем, видела лошадей регулярно: в Полпинке жило несколько цыганских семей. Однако такого коня ей прежде не доводилось встречать.
Мощный, черный, как самая темная ночь, круп; бирюзовые умные глаза; огромные копыта. А грива! Казалось, кто-то набросил на шею коня грозовую тучу. Владе даже показалось, что в глубине этой «тучи» сверкали молнии.
Конь оглушительно заржал.
— Хозяин, — тощий конюх, поднявшись с подстилки, на которой он, по всей видимости, спал, низко поклонился Кощею. Влада заметила на себе взгляд конюха и ужаснулась: это был взгляд голодного зверя.
«Скорее бы убраться из этой деревни каннибалов», — тоскливо подумала она.
И тут же ее желание исполнилось.
Кощей, подхватив Владу, с легкостью вскочил на спину могучего коня. Крик, который издал владыка, был настолько оглушительным, что судорожно вцепившаяся в гриву скакуна девушка была уверена — она оглохла.
Конь рванулся, задев боком отлетевшего в стену конюха и пулей вылетел из конюшни.
Кощей снова крикнул. Конь ответил громогласным ржанием, взвился на дыбы и стремительно поскакал к изгороди. Легко перемахнув через высоченный частокол, волшебный скакун помчался по полю.
— Куда мы скачем, государь? — крикнула Влада, с трудом перекрывая шум ветра.
Кощей, напряженно вглядывавшийся во тьму, не ответил. И, тем не менее, Влада получила ответ на своей вопрос.
— На Север.
Голос, произнесший это, был настолько глухим, что Владе поначалу показалось: ветром навеяло.
— В земли гиблые.
И тут-то Влада поняла: с нею говорит Кощеев конь! Наклонившись к уху скакуна, девушка сказала:
— Так ты… вы … говорящий?
— Само собой, — был ответ. — Где ты видела неговорящих коней?
Влада не нашла, что на этот ответить и спросила:
— Простите, не знаю, как к вам обращаться, но неужели на Севере земли хуже, чем здесь?
Огромный красный глаз коня уставился на нее.
— Карачун меня кличут, девица. А земли гиблые страшнее тутошних как чума страшнее прыща на твоем личике.
Кощей, наконец, приметил эту беседу и прокричал:
— Молчать, Карачун!
Дальше ехали, слушая завывания ветра. Влада, вцепившись Карачуну в гриву, думала только об одном: как бы не свалиться с бешено мчащегося коня.
Хорошо, Кощей накидку меховую ей пожаловал, иначе бы до костей промерзла. Хоть и жуткий Государь Нави, хоть и от похоти сотрясается, глядя на Владу, но все же есть в нем что-то человеческое. Неслучайно Явный облик Кощея — Долгов.
Владе неистово, до боли в сердце захотелось поговорить с преподом. Услышать его мягкий голос, посмотреть в голубые глаза.
— Александр Степанович, — прошептала она.
— Влада…
Волшебный конь Карачун захрипел так, будто на нем внезапно оказался чужой седок.
— Молчать, падаль!
Конь продолжил свою неистовую скачку.
Влада открыла глаза, с удивлением осознав, что ей удалось немного поспать, спрятав лицо в гриву Карачуна. Стало светлее — в воздухе разлилось серебристое сияние, похожее на лунное, но луны и в помине не было. Они ехали через обычную с виду березовую рощу. Деревья, покрытые густой листвой, белые стволы с черными крапинками. Березы! Разве сравнить с теми жуткими деревьями из Упырьего леса?
«И почему только эти места называют гиблыми?» — подумала Влада.
Ее взгляд упал вниз, и она тут же все поняла.
Березы росли не на почве, а на обнаженных мертвых телах. Мужчины, женщины. Сколько их здесь? Тысячи или же миллионы? Плотная масса из мертвых тел: зеленая кожа, раздутые животы, следы гниения.
Желудок Влады скрутило, будто половую тряпку. Сухие, мучительные рвотные позывы следовали один за другим. Хорошо, Влада сто лет ничего не ела.
— Что это? — шепнула Влада.
— Это ад, — отозвался конь Карачун.
Кощей легонько дернул Владу за волосы.
— Тихо!
Копыта коня ступали по трупам, отчего до Влады доносилось хлюпанье, заставлявшее ее мелко дрожать.
Наконец, жуткая роща закончилась. Они оказались на пригорке, сразу за которым начинался «сад камней».
Так Влада назвала пространство, усеянное черными валунами. Иные валуны были мелкими, иные высотой с дерево. Обточенные ветрами, испещренные трещинами, эти скалы напоминали каменное воинство, собравшееся в долине.
Карачун, подчиняясь своему хозяину, перешел на шаг.
— Берегись! — взвизгнула Влада. Если бы не она, быть бы им раздавленными в лепешку.
Конь отпрянул в сторону, захрипев, и огромный валун, просвистев мимо, врезался в скалу, частично ее разрушив.
— Вот он! — закричала Влада, указывая на пригорок.
На пригорке восседал похожий на ожившую скалу великан. Огромная голова, выпяченная челюсть, осоловело таращащийся на незваных гостей единственный глаз. В одной руке — кряжистая дубина, в другой — валун.
— Это … кто? — выдохнула Влада.
— Падший волот[1], - отозвался Кощей.
Волот швырнул валун. Карачун попятился, спасши своих седоков от верной гибели.
Обиженно взревев, великан вскочил и, размахивая дубиной, бросился на незваных гостей.
— Государь! — едва живая от страха, крикнула Влада.
Кощей, обернувшись к березовой роще, которую они только что покинули, начал читать заклинание на неведомом Владе языке.
