Куда приводят коты - Олег Фомин
– Это да, – согласилась моя проводница. – На все согласных тут не уважают, народ такой. Назвали цену – надо тут же предлагать вдвое меньше. А то оберут до нитки.
– Хорошо, что нет на мне ниток. Только шерсть.
Карри, наконец, оставила в покое кухонную утварь и переключилась на кожаные туфли. С вышивкой, разумеется, куда ж без нее.
А я обнаглел до такой степени, что позволил себе спрыгнуть с ее плеча и прогуляться около магазина в поисках чего-нибудь вкусненького. По итогу моей вылазки торговец выпечкой неподалеку отсюда стал беднее на одну булочку. Хорошо быть мелким, однако. Не то чтобы я настолько голоден… С другой стороны, почему нет? Карри дело сказала, надо ловить момент, пока ловится.
Стараюсь нести добычу, не задевая о дорогу и ноги окружающих. Надеюсь, Карри не побрезгует угоститься с той стороны, где нет моих зубов.
– А что это за башня? – спросила у гида толстая туристка в больших черных очках, соломенной шляпе и гирей фотоаппарата на шее. Ее палец указывает на прямоугольное строение, оно высится над прочими, как маяк над утесами.
Местный гид, усатый, почти черный и тощий, как высохший на жаре куст, отвечает:
– Мечеть. Главная достопримечательность города. Ей уже много веков!
– О, а есть у нее название?
– Конечно! Мечеть называется «жрать надо меньше, корова».
– Как, простите?
– Жрать надо меньше, корова!
Туристка пытается повторить по слогам:
– Жрать-на-до-мень-ше…
– Корова, – подсказал гид.
– Корова!
Женщина просияла, захлопала в ладоши, фотоаппарат дважды щелкнул с прицелом на мечеть.
– Здорово! – говорит, возвращая дорогущую цифровую технику на грудь. – А как переводится?
– Вершина тысячи солнц! – отвечает гид с лучезарной улыбкой.
Ладони туристки сложились в молитвенном жесте.
– Боже, как поэтично!
Изо всех сил пытаюсь не выронить булку, челюсти сводит смехом. И все же выронил. Только уже не от смеха. До меня лишь сейчас дошло, что я понял иностранную речь! В этом разговоре был не только английский, но и здешний арабский говор.
Но я понял все до последней буквы!
Прислушавшись к диалогу гида и туристки вновь, я с разочарованием обнаружил, что их слова опять превратились для меня в абракадабру. Все, что могу, это отличить инглиш от местной тарабарщины. Похоже, охотясь за булкой, я увлекся и просто забыл, что не знаю языки, и перемир ненадолго приоткрыл для меня форточку абсолютного межнационального взаимопонимания. Но стоило осознать и начать копаться в случившемся, и потусторонний переводчик мгновенно испарился.
Кошачье чутье заставило пригнуться.
По кончикам ушей скользнуло, стремительная тень колыхнула шерсть на голове, и перед носом об камни мостовой треснула сандалия, покатилась дальше.
Я оглянулся.
Босой на одну ногу торговец хлебом на бегу снимает вторую сандалию, глаза сверкают, хвост тюрбана и подол одежды грозно развеваются. Ко мне, обгоняя хозяина, рвутся, как псы, гневные слова, совершенно мне не знакомые, но почему-то общий смысл ясен и без перевода.
Бросив прощальный взгляд на булку, я запрыгнул на багажник промчавшегося рядом мотоцикла, а оттуда – на крышу лавки по соседству с той, где сейчас Карри. Вообще-то, можно было сразу к ней, но тогда ей пришлось бы разбираться с разгневанным продавцом выпечки. Уверен, она бы выкрутилась, возможно, ее это бы даже развлекло. И все же не хочется лишний раз ее подставлять. Понятно, что пекарь не полезет за мной по крышам, но мой инстинкт, тем не менее, пытается увести его подальше от Карри. Лишь мысль о том, что я могу потерять из виду нужную лавку и не найти обратный путь, заставила прекратить бегство.
К этому моменту я обнаружил себя в каменном окне какой-то древней стены, наверное, крепостной. Не уверен даже, окно это или выбоина со времен средневековой осады. Тут все выщербленное, с ходу и не разобрать. Куда ни дотронься, песок сыплется. Стена, как старое поваленное бревно, приютила под собой грибницы магазинчиков. Смотрю на их крыши с высоты… Как же много, лезут друг на друга, будто клопы, поди разбери, в какой из них Карри!
К счастью, она вышла на улицу, и я смог ее увидеть. Синяя ночная мгла и огненный свет фонарей мешают различать другие цвета, и все же я узнал фигуру в зеленом. Удалось даже разглядеть, как волнуются висячие камушки на маске. Карри озирается по сторонам, ищет меня!
Я приготовился спрыгнуть на ближайший выступ стены.
– Эй! – раздался позади голос.
Женский. Хриплый…
Сердце остановил ужас. Остановил и расползается по телу, проникает льдом в кровь с той же скоростью, с какой мозг поднимает из глубин памяти жуткие сцены с хозяйкой голоса. Более низкого, чем у Карри. Оборачиваюсь медленно, будто превращаюсь в камень. Отчаянно надеясь, что ошибся.
Нет уж. Ее не забудешь.
Черная кошка сидит напротив чуть ли не нос к носу. Шрам на морде, похожий на грубый кремневый нож пещерного человека, не оставляет сомнений.
Она.
Такие же черные, как мех, зрачки на фоне сияющих желтых глаз лишают воли, не дают смотреть на что-то другое. Трудно понять, где кончается шерсть и начинается тьма, заполонившая пустоту позади нее. Оттуда, из непроглядной темноты… струится туман. Едва заметный. Ритмичный. Проскальзывает по кошачьему силуэту, касается меня, моего носа… Еще порция тумана… И еще…
Он дышит!
Пытаюсь разглядеть во мраке чешую. Потемки, хоть глаз выколи, грош цена моему ночному зрению… Но чудовище где-то там, я чувствую! Нависло, как божество, над своей подопечной, всегда на страже…
Блика посмотрела исподлобья, и мне показалось, что взгляд распилит меня пополам, если она наклонит голову еще чуть-чуть.
– Зря ты связался с ней, – сказала она.
И пихнула меня лапой в грудь.
Я вылетел в окно с такой силой, будто меня сбила машина, в ушах взвыл ветер, звездное небо и крыши лавок закружились, сменяя друг друга, в бешеном колесе, тело рефлекторно скрутилось в клубок. Я ощутил, как низ потащил меня к себе, и зажмурился.
Глава 13. Анфилада
Когда вращение прекратилось, я обнаружил себя в… стиральной машине!
Благо, меня забросило не в пучину стирки. Иначе глотал бы сейчас грязную мыльную воду, а кости ломались бы стальными ребрами барабана.
Дверца приоткрыта. Морда осторожно высунулась…
Похоже, я угодил в прачечную.
Моим случайным приютом оказалась одна из белоснежных стиральных машин в плотной шеренге себе подобных. Напротив – такая же шеренга иллюминаторов и электронных панелей. Не
