Перекресток пяти теней - Светлана Алексеевна Кузнецова
— Прошерстим бывших инквизиторов?
Некр кивнул.
— Я займусь этим, — пообещал Дерк.
На улице дышалось посвежее, но одуряюще неприятно пахли лилии, и, кажется, тревожно шелестел дуб при полном отсутствии ветра. Часовня между домами стояла маленькая, неприметная. Некр мог поклясться, некто невидимый шептал ему на ухо, что ничего примечательного рядом нет, пусть проходит мимо, не смотрит и не возвращается, ведь даже некромантам должна быть понятна скорбь близких, потерявших любимых родичей. Так почему же он никак не оставит в покое их краткий приют?
— Умно, — сказал Некр невидимому советчику и направился к часовне. — Дерк, приглядись.
Ассистент склонил голову, мысленно активировал заклятие и тихо хмыкнул:
— Однако...
Небо закрывала толстая пелена облаков, однако крест на маковке не просто светился в отсутствующих солнечных лучах, а отливал той самой гнилой зеленью, которой глядела на мир поднятая нежить.
— Некр, день на дворе, — предостерегла Дари.
— Я пока ничего и не делаю, просто смотрю, — сообщил он. — К тому же, отнюдь не в часовне дело.
Теперь он видел четко: алчный поп, конечно, тоже натворил дел, но разрушение часовни не помогло бы избавиться от зла, сокрытого под ней невесть сколь глубоко. Благодаря воздвигнутому на этом месте культовому сооружению, в которое постоянно приходили убитые горем люди, это зло вырывалось на поверхность.
Медленно, словно к ядовитой змее, он приближался к часовне, пока не остановился у входа. Вверх на широкое крыльцо вели невысокие ступени. Дверь была чуть приоткрыта, будто искушая войти. В арочные окна ничего не выходило разглядеть.
— Явный новодел, но кому от этого легче? — проронила Дари.
— Уф… даже в глазах рябит, — пожаловался Дерк. — Часовня стала ретранслятором.
— И что с чем связывает? — поинтересовался Некр, хотя и так уже понял.
Дари нахмурилась.
— Не знаю, — произнесла она, спустя полминуты. — Скорее всего, указывает на другие захоронения подобного рода. Я могла бы войти и осмотреться…
— Запрещаю, — прервал ее Некр. В часовню без должной подготовки он и сам не полез бы, а подчиненных не пустит тем более. — Я видел, что может сотворить с человеком или сверхом подобная сила.
— Наверняка, если соберем данные по поликлиникам, узнаем о вспышке сердечных болезней в этом районе, — заметила она.
— Не сомневаюсь. Этот шпиль, — Некр указал на крест и поморщился, — распространяет по округе эманации смерти.
— Так вот зачем ему умертвие, сожравшее некроманта. Не старушек и прочих пугать!
— Именно, Дерк, и никаких тебе библиотекарей.
Очень сложно добраться до захоронения, сделанного несколько тысячелетий назад. Земля надежно укрыла алтарь и тех, кто покоится внизу, но сила ждет, чтобы ее выпустили — злая, гнилая. Она и так-то пробует дотянуться до живых, вызывает болезни, туманит мозги — наверняка, здесь и преступников намного больше, и убийства в состоянии аффекта случаются чаще, не говоря уж об авариях на дорогах. А если ее выпустить, начнет убивать и, если колдун попробует овладеть ею, — тоже.
— А наш колдун — тот еще чистюля, — заметил Некр. — Чистюля и сильно собой дорожит. За убийство ради силы его уничтожили бы, но не в том случае, если жертва сама хотела смерти.
— Перестраховывался?
— Вдруг ничего не вышло бы.
— Однако перекачать силу получилось, — сказала Дари. С ее руки потек еле заметный дымок — так воздух плавится в знойный полдень над капотами машин, только не распространяется по асфальту, не проносится над ступенями, не юркает в неплотно прикрытую дверь.
— И что там?
— Привычное убранство храма бога, вера в которого принесена на эти земли более тысячелетия назад, — она пожала плечами. — А вот теперь внимание.
Дверь качнулась сильнее, выпуская массивную фигуру жреца, облаченного в черную рясу, со свисающим на толстой цепи крупным крестом: бородатого, патлатого, в черной шапочке, прикрывающей лысину. Обычный человек никогда не отреагировал бы на бесплотного духа-шпиона. Да и устойчивого зеленоватого свечения у простых людей не бывает.
— Что ж вы остановились на пороге храма, дети мои? — проговорил священник хорошо поставленным басом. — Войдите в дом Господа да примите утешение.
При этом глаза самозваного «батюшки», сходу записавшего Некра в сыновья, нехорошо блеснули. Сколько он повидал жрецов всевозможных культов, готовых причислить его к близким родственникам, сейчас и не упомнишь. Кто-то звал братом, другие — чадом, третьи…
Решив, будто увидел достаточно, Некр развернулся на каблуках и пошел к машине.
Особняк позапрошлого века, не раз перестроенный под нужды жильца, желающего пользоваться благами цивилизации, а не сидеть без интернета, горячей воды и электричества, числился в его личной собственности даже в те времена, когда Москва являлась столицей государства, в котором всем предоставлялись равные возможности. Само собой, кто-то был равнее, но люди хотя бы стремились стать лучше. В девяностые оборзевшая вконец быдлота пробовала особняк отжать для очередного своего царька, но очень быстро исчезла туда, где ей самое место — в небытие. Сам Некр и пальцем не пошевелил для этого: как он сторожил Навь, так и она охраняла его. А потом он сделал глупость: не просто устроил лаборатории в подвалах, но и пустил погостить нескольких коллег. Нынче особняк не воспринимался ничем иным, как официальной резиденцией Гильдии, а Некр порой на полном серьезе размышлял, куда бы сбежать. Впрочем, Москву он хотел покинуть уже не первое столетие. А до этого — Петербург. Здешний климат ему не подходил.
Стоило сесть за руль и хлопнуть дверцей, позади раздались такие же хлопки. Дари принципиально предпочитала садиться за водителем, а Дерк решил поддержать ее, устроившись рядом на заднем сидении.
— Я верно понимаю, что сравнивать часовню с землей пока рано? — уточнил он.
— Абсолютно верно. Установите круглосуточное наблюдение, организуйте два артефактных круга, пусть поблизости дежурит кто-нибудь из наших.
— Ловим на живца?
— Слишком жирный кусок силы, чтобы колдун не попытался его куснуть. Скорее всего, через священника. И, знаете, нам стоит ждать новых жертв.
— Мы ставим в известность Орден? — уточнил Дерк. — Люди — их зона ответственности.
Некр всерьез задумался. Как и любой некромант, он считал рыцарей недалекими кусками мяса и мускулов, любящими подраться все равно с кем во благо всего Человечества. Любого, даже самого спокойного гильдейца подобное соседство доводило до белого каления уже через двадцать минут. Однако Дерк прав: люди
