Спасти Ивановку - Вера Лондоковская
«Вот она, земля великих возможностей», — подумал Портнов. Офицер женится на простой крестьянке, и слова никто не скажет — некому говорить. Парень он был по натуре настоящий бунтарь, наперекор отцу записался не в гвардейский полк, а в казачьи войска, поехал в глухомань. Бровью не повел в ответ на насмешки своих товарищей, таких же выпускников военного корпуса.
— Что ты там будешь делать, это же так далеко! Климат, вредный для здоровья! — с ужасом говорили и они, и наставники. — Да и отец твой не согласится. Что там за мундир? Неужели согласишься на серые шаровары?
Портнов был согласен на серые шаровары и категорически не согласен был отдать свою жизнь службе в гвардии, придворным балам и парадам. Светская жизнь с самого детства тяготила его.
— Жениться на Сонечке, а что ж, можно и жениться, — весело сказал он, глядя на девушку с восторгом — такая, пожалуй, всю жизнь будет его кормить да баловать.
Никогда так ярко не светит солнце, как в первое утро после ночи с любимой девушкой. Однако, Вацлав проснулся в комнате Аглаи не впервой, а это ощущение счастья, наполняющее грудь и растекающееся по всему телу, вновь и вновь приводило его в полное, ни с чем не сравнимое, блаженство.
Аглая не любила задвигать шторы, тем более, комната ее располагалась на втором этаже. И ей требовалось во что бы то ни стало видеть звезды и луну за окном перед сном, просыпаться по утрам от ярких бодрящих лучей солнца, врывающихся в комнату через окно и сияющим жарким покрывалом ложившихся на постель.
Вацлав проснулся первым. Он сразу встал и пошел умываться. В углу стоял кувшин с водой и тазик, рядом лежало чистое полотенце. Аглая встала почти сразу после него и тоже принялась умываться.
— Как бы мне избавиться от этого позорного брака, чтобы навсегда остаться с тобой, — вздохнул Вацлав.
Аглая тоже вздохнула. Она была далеко не глупа и прекрасно понимала, что связь с женатым юношей не доведет до добра. Сколько раз в минуты одиночества она клялась себе, что найдет силы с этим покончить. Но стоило Вацлаву прийти, как вихрь страсти словно порабощал все ее существо. Ей оставалось лишь принять, что сопротивляться своей любви никакие силы в мире уже не помогут.
Окружающие смотрели на этих влюбленных с недоумением, но не вмешивались. Спиридону было не до них, он встречался с Софьей, а молодые казаки завидовали столь удачливому Вацлаву, который имел и жену, и любовницу. Кузнецов не одобрял это «безобразие», но он был слишком добродушным, чтобы высказывать людям свое критическое мнение.
Беата сидела в эти утренние часы у окна, залитого утренней небесной голубоватой свежестью, смешанной с яркими золотистыми лучами солнца и не отрываясь смотрела на свой перстень. Рубиновый камень, оправленный в золото, переливался и вспыхивал необычайно красивым красным светом, а дыхание перехватывало от обиды и ненависти.
Что значит «забота мужа», когда этот муж сейчас дарит любовь и ласку другой? Чем она, Беата, хуже кого-то? Иной раз думалось: будь под рукой яд, не сомневалась бы ни минуты. Правильно предки говорили: нет запаха лучше, чем трупный запах твоего врага. Но нет, надо гнать от себя такие мысли, во что бы то ни стало гнать!
Но чего она добилась своими истериками? Всю зиму Вацлав приходил домой лишь переночевать, с женой даже не разговаривал, а утром наспех собирался и бежал в дом Кузнецова. Беата давно уже знала, что там он виделся с Аглаей, долгие часы проводил в беседах с ней, вместе они ходили в лес и к реке. И ладно сам Вацлав, все-таки парень молодой, глупый, но эта курва Аглая, она-то что себе позволяет? Зная, что у человека есть законная жена и вот-вот родится первый ребенок. И вся общественность станицы молчит, никому дела нет до развратников.
Тяжело вздыхая, Беата оделась, взяла ведро и пошла к реке. Соньке вон помогла суженого найти, а себе и подавно должна помочь. В ближайшей к берегу полынье она зачерпнула воды, много не надо, главное, чтобы хватило Вацлаву напиться. По дороге ни с кем не разговаривала, шла быстро, почти бежала, чтобы никто не пристал с разговорами — вода должна быть «немая».
Дома Беата поставила ведро с водой прямо под солнечные лучи и бросила в воду свой перстень. Сама встала на колени и стала наговаривать на воду слова старинной ворожбы:
— Ой, диво-Лада, мати-Лада, услышь меня и плод чрева моего! Услышь, помоги, уповаем на тебя лишь, ждем дива от Лады, жаждем лада от Лады! Перстень мой пусть сияет, путь до Лады освещает!
Драгоценный камень на дне ведра засиял, стал переливаться магическими всполохами, от каждой грани лился волшебный красный луч, а из самой середины камня вверх поплыл красный столп света.
Беата зажмурилась и вдруг ощутила себя на бескрайнем безмятежном весеннем лугу. Да это же родное польское приволье! Какое же счастье вновь оказаться здесь! Зеленая травка шуршала под ногами, голубое небо сияло над головой, и вдруг прямо перед ней встала высокая лучезарная фигура. Фигура вроде бы и стояла на земле, а вроде бы и парила над землей. Беата попыталась разглядеть ее лицо, но сверкающий венок на голове богини и золотые косы ослепляли. И все же она поняла, что видит именно ту, к которой с такой надеждой обращалась. Девушка инстинктивно понимала, что эта встреча в ее жизни может оказаться первой и единственной, в другой раз богиня может и не откликнуться, поэтому приготовилась внимательно слушать и запомнить все до мельчайшей детали.
— День добрый, Беата! — прозвучал сильный, нежный голос. — Муж твой вернется к тебе, хоть и любит другую.
— День добрый, мати-Лада! Я хочу, чтобы он любил меня.
— Мне это не по силам, — Лада развела руками в широких рукавах, — да и тебе ни к чему, ты тоже его не любишь. Возвращу я его к тебе, и будет он жить с тобой, никуда не уйдет, но лишь потому, что много у вас будет детей, внуков и иных потомков, и все до единого будут добрыми и хорошими людьми, и много добра и пользы принесут другим.
