Конечно, любовь - Елизавета Васильевна Шумская
– Верно. Но Ихаро – самый близкий.
Демоница так и не поняла, почему на сердце вдруг стало так тяжело.
Вечер шел своим чередом. Периодически к девушкам подходили другие мужчины и приглашали на танец, испросив разрешение у их кавалеров. Отказывать в такой день было непринято, как и танцевать только со своими партнершами. В рамках разумного, конечно. Вот и сейчас Айлла вернулась к их столику, где обнаружился один только Ихаро.
– Шани с Ито отправились за Мици, – не дожидаясь вопроса, сообщил предсказатель. – Одна она не найдет, а я был в этот момент занят.
«Я нашла, а она не найдет? – удивилась демоница. – Хотя тогда день был, не сумерки. Да и водится за Сашей некоторая географическая бестолковость».
Надо отметить, что Ихаро оказался личностью в городе известной. А кто не знал его лично, быстро опознал по волосам и компании. И многие подходили договориться о консультации или просто надеясь на шальное предсказание, что говорило о весьма поверхностном знании принципов его работы.
Айлла хотела пошутить на этот счет, но очередной мужчина подошел и пригласил на танец. Ихаро, очевидно, принятый за ее кавалера, только махнул рукой, мол, развлекайтесь на здоровье.
Музыканты заиграли, и девушка улыбнулась, кладя ладонь на плечо мужчины. И ее тут же будто унесло в прошлое. Что-то было в этой мелодии, что-то такое… и двигался этот незнакомец не так, как прочие, с кем ей сегодня довелось танцевать, намного привычнее. Он вел так уверенно, что осталось только следовать его движениям, и получалось просто отлично, как всегда с хорошим партнером. Музыка чаровала, танец кружил и дарил невероятное удовольствие… Все вдруг в какой-то миг показалось… правильным. Айлла вдруг заметила, какие у этого незнакомца широкие плечи, и рост высокий, и стать… В его объятиях так надежно и… да, пожалуй, волнительно. А еще… это все что-то напоминает… Но что…
«Вальс, – вдруг поняла Айлла. – Это вальс. Настоящий. Правильный. Такой, как мы танцевали на…»
– А ты помнишь, как мы с тобой танцевали над городом? – тихо, но отчетливо спросил незнакомец.
Демоница вскинула на него полный ужас взор. Нет. Нет. Черты совсем другие. Глаза – карие.
– Помнишь, Айлла? – В этот момент иллюзия на миг истончилась, и его взор полыхнул алым.
В следующее мгновение они сделали поворот, потом еще один, и оказались на площадке, где днем играли дети. Девушка не успела и вскрикнуть, когда ее утащили в темноту и прижали спиной к стене, крепко держа за запястья. Она попыталась вывернуться, но в результате оказалась зажатой между его телом и кирпичной кладкой. Все произошло так быстро, что Айлла только сейчас сообразила позвать на помощь. Но не удалось выдавить ни звука. Магия, проклятая магия Ракхаров, лишила ее голоса. Шиасу же наклонился к ней, так, что девушка могла видеть только его лицо, и прошептал:
– Если закричишь, я убью каждого, кто подойдет… или может, просто поцеловать тебя? – мужчина хищно улыбнулся. – Я еще не решил…
Несколько секунд Шиасу искренне наслаждался ужасом в синих глазах. А потом… стало противно и больно. Разве так должна смотреть любимая женщина? И ведь некоторое время назад он, скрипя зубами, наблюдал, как она ворковала со своим Наенги! Может, правда, оставить ее в покое, как советовал дядя? Однако Шиасу даже не смог разжать пальцы на ее запястьях. Как он хотел сейчас просто утащить ее к себе, похитить как дракон в глупых человеческих сказках, как хотел… Кровь горела при виде этой женщины, внутри все просто полыхало. Его колотило от желания припасть сейчас к этим губам и пить, пить их, пока она не позволит ему уложить ее на постель и продолжить то, от чего он, дурень, отказался тогда… в последний раз. Целовать бы ее всю, абсолютно всю, ласкать бы везде, гладить, нежить… Он сделал бы все, чтобы его девочка стонала от удовольствия и, забывшись, требовала продолжения, чтобы обнимала его и целовала в ответ, чтобы смотрела с восхищением и нежностью, чтобы смеялась от счастья и мечтала об общих детях. Хаос, почему раньше это казалось таким смешным, таким не важным? Как он мог не понимать, что любовь этой женщины – это роскошь, которую нужно заслужить, это дар, который нужно ценить, это счастье, которое надо оберегать. Как ему теперь всё исправить? Как убрать эту ярость из ее глаз и – хуже – этот ужас?
Пальцы сами разжались, скользнули по ее рукам к шее и приподняли ее голову. Несколько минут Шиасу просто смотрел на нее.
– Прости меня, – прошептал он. – Прости меня…
Первый страх прошел, и Айлла была готова биться за свою свободу со всей яростью, которая текла вместе с кровью по ее демоническому телу. Она не отдаст то, к чему так долго стремилась! Не отдаст! Будет кричать, вырываться, колдовать, драться, все, что угодно, но больше она в плен не пойдет. Пусть хоть режут. Ей потребовалась лишь пара секунд, чтобы призвать магию, но, когда Шиасу отпустил ее запястья, девушка замешкалась, не понимая, что происходит, что за подвох. И уж никак она не ожидала этих слов.
– Прости меня… – и мужчина прижался лбом к ее лбу.
Ей показалось, что ее ударили. Она застыла, не понимая, что чувствует, не в силах разобраться в том наплыве эмоций, которые ее захватили. Ей захотелось кричать, ударить, расцарапать его гнусную физиономию – и одновременно плакать. Навзрыд, горестно, в голос. За что, за что ты, сволочь, извиняешься? За плен? За «поводок»? За то, что предал? Голос снова вернулся, но… всех этих чувств было столько, что слов, обычных слов просто не хватало. Первым делом Айлла попыталась оттолкнуть Шиасу. Но он стоял крепче той стены. Тогда девушка ударила. Обоими кулаками, сильно, больно, несколько раз. Однако он все равно не отстранялся. Да и что этому проклятому демону ее усилия…
– Нет, – продолжила бить Айлла, просто другим способом. – Я не прощу.
Шиасу чуть отстранился и посмотрел ей в глаза. И ей вдруг сразу захотелось взять свои слова обратно. Но она лишь гордо вскинула голову и процедила.
– Никогда, – и тут же все испортила, добавив: – Никогда, слышишь?!
Демон улыбнулся, уперся руками в стену по обе стороны от нее и чуть наклонился.
– Я хочу тебя обратно.
Глаза Айллы полыхнули почти ненавистью.
– Неужели меня кто-то до сих пор хочет выкупить? Нерки или Феестины? Или дядя придумал, куда меня еще продать?
– Дядя сказал оставить тебя в покое, – покачал
