Андрей Белянин - Дочь Белого Волка
– А у вас крепкое сердце, сир?
– Хельга… – ахнул я.
– Вы с ума сошли?! – ужаснулся он, широко перекрестился, призывая в свидетели само Небо, и продолжил: – Как у вас вообще язык не отсох говорить такие вещи?!
– Седрик, умоляю, что случилось? Почему замок в трауре, кто умер? – Я сгрёб его за грудки и встряхнул, как Мичурин грушу. – Говори, или я тебя уволю!!!
– Меня? Вашего самого верного, старого и преданного слугу? Вот, значит, как?! – Старый воин пустил слезу, рывком сбросил мой захват и, не оборачиваясь, пошёл прочь.
– По-моему, ты его крепко обидел, – дипломатично констатировал очевидное бывший северный бог. – Я догоню его и успокою, а ты выясни, по кому сегодня тризна.
– В смысле плачем или пляшем?
– Пляшем, – уверенно подтвердил Эд, махая кому-то рукой.
Я обернулся: из окна кухни высунулись две счастливые физиономии – моя Хельга и чернокудрая дампир. Кого не хватает? Угадайте.
– Леди Мелисса…
Вот поверьте, в первый момент я чуть не запел «Славься, Отечество наше свободное-е!», потому что вот она, свобода-а-а!!! Мгновением позже сквозь толпу ликующих мыслей протолкалась одна, самая реалистичная, практичная, в строгом партикулярном костюмчике, с самым акульим выражением лица, и мне сразу стало тошно…
– Как она умерла? Свидетели? Факты? Обстоятельства? Кто будет отвечать за то, что прекрасная леди Мелисса, целых четырежды (или больше?) вдова, благородная мать, сестра, тётушка, бабушка как минимум восьми дворянских родов всего королевства (условное понятие, но пусть), неожиданно и скоропостижно скончалась (вернее, отбросила копыта) в замке Кость вольного лорда Белхорста из клана Белого Волка, который, по уверению святой инквизиции, чернокнижник и колдун, не пускающий замуж собственную красавицу-дочь?! Уф…
Мысль была настолько длинной и противоречивой, что под конец я просто выдохся. В последнее время длинные мысли вызывают у меня скуку и раздражение. Причём не нервное, а реальное – высыпает этакая мелкая сеть красных пятнышек по всей шее, и никакими антиаллергенными таблетками эту дрянь не сведёшь. Пить мне нельзя, валерьянка помогает слабо, пустырник тоже на спирту, что прикажете делать?
Обычно я успокаиваюсь, углубляясь в таинственные дебри подделок и полуоригиналов в суровых дебрях антикварного мира. Отсутствие клейм или, наоборот, слишком много клейм, присутствие одного лишнего сантиметра в длине рукояти, неровная патина, знак кавказской гурды на немецком клинке Таннера, русский узор на балканский рукояти «крысиного хвоста» – всё это завораживает и умиротворяет, как и тихое коллекционирование марок. Релакс…
– Всё, всё, всё. – Я затряс головой, старательно избавляясь от всех прочих проблем и сосредотачиваясь на главном. – Кто-нибудь может мне внятно объяснить, что случилось с леди Мелиссой?!
– И вам станет от этого легче, сир? – Из-за угла конюшни показался в хлам пьяный Седрик, которого пытался удержать Эд. – Уверены? Да?! А если я скажу, что старушку пришибла всеми нами любимая миледи Хельга? А? А?!
На мгновение я потерял дар речи. Моя нежная дочь выпорхнула из кухни, протиснувшись через то же узкое окно, и бросилась мне навстречу.
– Слезь, пожалуйста, – скорбно попросил Центурион. – Если твоя малышка ударит в меня грудью, я вылечу по прямой, пробив задницей ворота. Будь милосерден, прими пыл её объятий исключительно на себя…
Я, не особо вслушиваясь в его болтовню, сам по себе спрыгнул на брусчатку двора, успев прижать к груди моё золотоволосое дитя, прежде чем оно собьёт моего же боевого коня, к ёлкиной маме, за Грани, на обеденный стол инеистых великанов! Утрирую, не факт, что долетит даже до леса… Господи, о чём это я?
– Па, я тебя люблю, – на всякий случай предупредила Хельга, осторожно сжимая меня до умеренного хруста костей.
– Лапка, вот что мне с тобой делать?
– Вопрос риторический? – с ходу угадала она и, тряхнув отросшей чёлкой, затараторила, как белка Рататоск: – Па, я никого не убивала. Тем более твою старушку. Это даже не была самооборона! Короче, она первой на меня кинулась с поцелуями! Все видели, все свидетели, если надо, Данка выступит в суде! Да меня любой начинающий адвокат отмажет за пять минут. Это было состояние аффекта, честное слово! Ну вот если бы она к тебе лезла языком в дёсны, ты бы тоже сопротивлялся, правда же, да?
– Где труп? – шёпотом спросил я, с величайшим трудом удерживаясь, чтобы не заорать матом.
– В стенке, – так же тихо призналась моя честная дочь. – Она как впечаталась, так её и не выковыривали…
– Детка, пойдём со мной, расчешем гриву Ребекке, – белым северным лисом влез Эд, разворачивая племянницу за плечи. – Твоему папе надо пару минут побыть одному, побиться в истерике, съесть мухомор, чтоб забыться, объявить кому-нибудь войну, хотя бы пнуть в зад твоего Десигуаля. Кстати, ты ведь взяла его с собой?
– Конечно, Десик тут тусуется по углам, ищет туалетную бумагу. Нет, он её не ест, он разматывает и играет, как котёнок. Хотя потом, бывает, и ест…
Хельга переключилась на другую тему и позволила себя увести, а меня попыталась вывести из столбняка новая подружка моей дочери. Дана была одета в неновое красное платье со шнуровкой на груди и прорезными рукавами. Понятно, что женская гардеробная у нас в замке невелика, но девчонки пока что-то находят.
– Милый, ты в порядке?
– Вопрос риторический? – не хуже Хельги угадал я.
– Понимаю. Твоя дочь ни в чём не виновата. Нам надоело сидеть дома, и мы решили навестить тебя. Пришли, переоделись, Метью прыгал за нами, как кузнечик на костылях. Только намеревались поздороваться с Седриком, как из башни выбегает эта психованная бабулька, орёт дурным голосом: «Хельгочка, как же я соскучилась! Чмоки-чмоки-и!» – и бросается на неё, раскатав губы…
– Хельга её просто слегка отстранила?
– Да! Именно! Ну, может быть, не так уж чтобы «слегка». – Дана виновато наморщила носик и кивнула. – Я бы вообще убила дуру! А так… теперь у тебя есть оригинальное настенное украшение. Хотя, возможно, с «украшением» я чуть-чуть переборщила, но в целом смотрится как-то креативно, авангардненько…
– Где? – опять перебарывая желание завопить, спросил я.
– В коридоре, – откровенно зевнула дампир, беря меня под локоть. – Мы столкнулись с реактивной пенсионеркой во дворе, но снесло её во внутренние покои, метров двести пролетела, только пятки сверкнули. Кстати, а вон её обувь стоит!
– Мм…. – Ненавижу себя, когда не нахожу даже неприличных слов, чтобы выразить ту ярость (отчаяние, беспомощность, гнев, панику, предвкушение потери сознания и т. д.), а всё изнутри просто разрывает на части и провоцирует жизненную необходимость отораться-а-а!!!
Стараясь не обращать внимания на завешенные зеркала и скорбные лица челяди, с трудом прячущей счастливые улыбки, я шёл, стиснув кулаки и зубы, а кусающая губу дампир удерживала меня от всяческих неблагоразумностей.
– Лорд Белхорст, горе-то какое-э…
– Да, Агата.
– Горе-то какое, какое-то горе… – Приплясывающая в ритме фламенко, кухарка заигрывающе толкнула нас широким бедром и шаловливо исчезла на кухне.
– Мой лорд, все полны скорби, все сочувствуют вам и, как могут, оплакивают благородную леди Мелиссу…
– Как оплакивают? – на ходу уточнил я.
– Как могут, – упоённо подпрыгивая на костылях, подтвердил мой тощий паж. – Воины плачут в обнимку с пивом, кухарка готовит праздничн… поминальный ужин, Седрик пляшет с горя, говорит, что таковы похоронные обычаи сарацинов. Можно мне пойти высказать свои искренние соболезнования миледи Хельге?
Я понял, что сейчас он снова рискует повторным переломом уже заживающей ноги, и позволил Дане увести меня подальше. Хотя она потом утверждала, будто бы я упирался изо всех сил, изъявляя явные поползновения придушить ни в чём не повинного юношу. Надеюсь, она привирает, но гарантий у меня нет…
Место, где произошло трагическое попадание леди Мелиссы в стенку, было предусмотрительно закрыто двумя ширмами. Рядом молился один из наших новых наёмников, бывший монах святой инквизиции. Он торопливо поклонился нам и осенил себя крестным знамением.
– Мертва? – тихо спросил я, кивая за ширму.
– Сам святой Дунстан не вынес бы такого удара, – так же тихо вздохнул монах. – Она ушла в штукатурку на добрых три пальца!
– Может, её там и зашпаклевать? – нервно обернулся я за советом к моей спутнице.
И она, и бывший монах сразу же закивали. Ладно, есть вещи, которые надо делать самому, в конце концов, я хозяин замка и мне нести ответственность за всё здесь произошедшее. Я решительно отодвинул ширму и замер…
– Милый, тебе не кажется, что она чисто интуитивно приняла позу древнеегипетского барельефа? – Моей щеки нежно коснулось дыхание Даны. – Зато теперь мы точно знаем, что старушка была немногим моложе пирамиды Хеопса!
Год назад оштукатуренная стена несла изображение леди Мелиссы в полный рост, почти прямо, рука вниз, рука вверх, согнуты в локте, плечи развёрнуты на зрителя, шея вытянута, гордый профиль устремлён взглядом вдаль в поиске царства мёртвых.
