Эпоха второсортных злодеев - Сергей Сергеевич Мусаниф
— И он должен быть хорош, — сказала я. — Отчаянный парень, все такое.
Луиджи встал из-за стола, подошел к старинной картотеке, которую наверняка купил на каком-нибудь антикварном аукционе (если, конечно, она не принадлежала его семье вот уже несколько поколений), выдвинул ящик, достал оттуда фотографию и положил на стол передо мной.
Черные длинные волосы, черная борода. Черный костюм, как у них у всех…
— Как насчет этого?
Я покачала головой.
— Он лучший, — сказал Луиджи.
— Возможно, — сказала я. — Но я не хочу развязать войну и утопить в крови полгорода. Кроме того, я же говорила, чем меньше народа будет знать его в лицо, тем лучше. А этого вашего кандидата знают все.
— Возможно, так и было когда-то, — сказал Луиджи. — Но теперь все думают, что он мертв.
— Да бросьте, никто так не думает, — сказала я. — Все знают, что он жив и ждут пятой серии.
— Вы полагаете?
— Я уверена.
— Хорошо, — он убрал фотографию и положил передо мной другую.
Какой-то азиат. В черном, разумеется, костюме.
Это был вариант получше, потому что для большинства наших сограждан все азиаты на одно лицо. Конечно, это слабая гарантия безопасности, но все же лучше, чем ничего.
— Мистер Джи, — сказал Луиджи. — Он хорош, и он сейчас в Городе. К вечеру должен освободиться.
— Этот подходит, — сказала я. — Сколько будут стоить его услуги? Но называя ценник помните, что у меня нет финансовых возможностей Тайлера Пирпонта.
— Нисколько, разумеется, — сказал Луиджи. — Мы все еще у вас в долгу, так что за этот заказ заплатит организация. Однако, мне нужно знать подробности. Имя того, против кого мы выступаем.
— Есть еще одна очень важная подробность, — сказала я. — Мне не нужна жизнь этого человека. Мне нужна возможность поговорить с ним так, чтобы никто не мог этому помешать.
— А по итогам этих переговоров…?
— Там уж как пойдет.
— Что ж, думаю, мистер Джи справится с этим, как никто, — сказал Луиджи. — Итак, имя?
После того, как я назвала имя, Луиджи, до этого расхаживавший по комнате, сел в кресло и задумчиво почесал подбородок.
— Проблемы? — спросила я.
— В деле замешано теневое правительство.
— Увы.
— Между нами существует негласный и не особо афишируемый договор о ненападении, — сказал Луиджи.
— Понимаю, — сказала я. — Попробую поискать помощи в другом месте.
— Нет, погодите, мисс Кэррингтон, — сказал он. — Ваше дело как-то связано с недавним инцидентом в министерстве финансов?
— Возможно, — сказала я, обратив внимание на обтекаемость его формулировки.
— Мне важно знать вот что, — сказал Луиджи. — Сейчас на теневой стороне власти наблюдается некоторый хаос, связанный с вакуумом власти. Что будет с этих хаосом после вашего вмешательства?
— Скорее всего, он усилится, — мрачно сказала я.
Луиджи снова потер подбородок.
— Этот человек умрет?
— Не факт, — сказала я. — Как разговор сложится.
— В таком случае, лучше не рассказывайте, кто именно вам помог до него добраться, — сказал Луиджи.
— Разумеется, — сказала я.
— Тогда я попрошу вас побыть в отеле до тех пор, пока мистер Джи не освободится и не прибудет к вам, — сказал он. — Так будет лучше и безопаснее.
— Конечно, — сказала я.
— Удачной охоты, мисс Кэррингтон.
***
Вернувшись в свой номер, я задумалась, не сошла ли я с ума. Все, что у меня было, это ничем не подтвержденная теория, доказать которую я не могла. Внезапная догадка, которая вполне могла оказаться ложным следом, и на ее основании я собираюсь влезть в долги к «Континенталю»?
Хотя синьор Луиджи и говорил, что они у меня в долгу и это бесплатно, услуга была слишком дорогой, и я не сомневалась, что когда-нибудь отельеры мне ее припомнят.
И выставят счет.
В конце концов, они — убийцы, и я — убийца, и в будущем наши дороги могут пересечься еще не раз.
Как ни крути, теневики и «Континенталь» были конкурирующими организациями, и поэтому смута в теневом правительстве была отельерам на руку. Когда враг слабеет, у тебя появляются новые возможности.
Одни стояли под законом, другие считали, что законы писаны вообще не для них. Кто из них хуже? Кто опаснее? Сложно сказать. Эпическая борьба жабы с гадюкой, о которой большинство добропорядочных граждан даже не подозревает.
Я подумала, не стоит ли снова позвонить Гарольду и выпросить у него видеозапись из клуба, ведь наверняка хоть какая-то из камер могла засечь сукина сына Уэйна в динамике, но почти сразу же отказалась от этой идеи. Если я это сделаю, Гарольд заподозрит, что у меня что-то есть, что я напала на след, и тогда он точно с меня не слезет.
А я еще окончательно не вычеркнула его из списка подозреваемых. В конце концов, то, что он до сих пор жив, это чертовски подозрительно.
Но у меня было чутье. Интуиция, полицейская чуйка, инстинкт ищейки, называй, как хочешь. И эта чуйка говорила мне о том, что я напала на верный след, и Гарольд не при делах. По крайней мере, в этом конкретном случае.
В шесть часов вечера зазвонил установленный в номере телефон. Я сняла трубку, предположив, что это новости от мистера Джи, но вежливый голос консьержа известил меня, что некий джентльмен хочет встретиться со мной в холле.
— Этого джентльмена как-нибудь зовут? — поинтересовалась я.
— Он представился Винни-Пухом, — голос консьержа даже не дрогнул, так что я отдала должное его выдержке. — Сказал, что вы поймете.
***
Сто двадцать (а может быть, уже и все сто тридцать) килограммов Винни-Пуха с удобством расположились на кожаном диване, но тут же вскочили при моем появлении. Он был чрезвычайно ловок и подвижен для своих размеров, и это ставило в тупик многих из тех, кому приходилось иметь с ним дело.
— Привет, Боб, — сказал он. — Прекрасно выглядишь.
— Вижу, что ты наконец-то научился врать, Алекс, — сказала я. — Тебя, кстати, без формы и не узнать.
Это, конечно же, было вранье. Его можно было узнать в любой одежде, людей с такими габаритами в Городе не так уж много.
— Я тут с неофициальным визитом, — сказал Пух. — Не хочу нервировать местных парнишек полной боевой выкладкой. Должен сказать, что ты выбрала странное место, чтобы остановиться на ночь.
— Говорят, это самое безопасное место в Городе, — сказала я.
— До тех пор, пока его владельцы не выставят тебе счет за проживание.
— Тут мне крыть нечем, — признала я. Отчаянные времена требуют отчаянных мер и все такое, и он, конечно же, прав, счет мне непременно выставят, но это не его дело.
— Впрочем, это не мое дело, — сказал Пух. — Ты наверняка знаешь, что делаешь.
Хотелось
