По другую сторону Алисы. За гранью - Алена Тимофеева
В аквамариновых глазах мелькнуло понимание.
– Джозеф? Мой Джозеф?.. Как он?
Правда – не всегда лучший вариант. Но сегодня я была острее ножа.
– Плохо, Жасмин. Очень плохо. Вторит твоему покойному супругу. Сначала пытался подстрекать свою любовницу к моему убийству, а после очередного неудавшегося нашего с ним примирения решил засунуть меня в психушку. А потом…, – я выдержала театральную паузу, – отделение после моей выписки сгорело. Вот так совпадение? Ты же знаешь, что твоё пристанище отреченных поджёг любимый сын? – выпалила я, прекрасно осознавая, что мои слова сочатся ядом. Вечно копить его в себе я не могла, так и отравиться недолго.
– Не могу поверить, – печально прошептала Жасмин, – конечно, я знала. Из-за него и попала в Кэйн Хилл.
– Что ты имеешь ввиду? – уточнила я, начиная осознавать угрозу сложившейся в моей голове картины. Выстроенный карточный домик вот-вот разлетится. Над моей головой что-то щёлкнуло. Посмотрела наверх. Всего-навсего заработал потолочный вентилятор. Вентиляторы – иллюзия движения воздуха. Мне помогает, когда чувствую, что не хватает кислорода. Правда, выглядела Жасмин так, словно этот самый кислород ей и не нужен вовсе.
– Мой милый Джо был необычным ребёнком. Когда ему исполнился всего годик, я достала его из загоревшейся колыбельки. Получила ожоги, а сын, слава Богу, остался невредим, – она согнула руки в локтях, демонстрируя следы огня на предплечьях, змеившихся до самых запястий. – Думали с Чарльзом, что случилось самовозгорание, перенесли детскую в другую комнату. Через год ситуация повторилась, на этот раз он воспламенил ящик с игрушками. Я заикнулась о необходимости визита священника. Чарльз не был религиозным… А потом, уже через три года случился настоящий пожар, сгорело левое крыло особняка… И, конечно, пламя зародилось в детской, – хмуро сдвинув брови, негромко сказала Жасмин. Её невероятный цвет глаз потемнел. На лице застыла болезненная гримаса скорби. Я не стала прерывать её комментариями и вопросами. Хотя и тех и других у меня накопилось много. Почему у Джулии и Джозефа, диаметрально противоположных личностей, столько общего? Как я могла с ними сойтись в жизни, в разных уголках земли, можно сказать, практически в одно время? Разве такое возможно? И то, что он так яростно пытался из меня изгнать, оказалось в нём самом. Отрицание? Чтобы сказала доктор Белл, если бы она верила во всё происходящее? Тем временем Жасмин негромко добавила:
– После пожара я испугалась по-настоящему и умоляла мужа прислушаться ко мне. Джозеф был светлым ребёнком, но свою силу он не умел контролировать. А крыло сгорело как раз в одну из наших с Чарльзом ссор… Он решил, что я свихнулась. Особенными детьми могут быть лишь гении, но никак не «поглотители огня», как он тогда выразился. Будто бы его сын – диковинка в цирке. Меня очень быстро отправили в Кэйн Хилл. В лечебницу Чарльз привёл сына лишь однажды. Когда время визита подошло к концу, он цеплялся за мою руку своими маленькими пальчиками, пока мой муж тянул его от меня прочь. Больше Джозефа я не видела.
Жасмин замолчала. Только потрескивание потолочного вентилятора нарушало тишину. Я поняла, что плачу, только когда поднесла ладони к лицу.
– Как ты умерла? – спросила я, сглатывая подступивший к горлу комок.
– Давай отвечу так. Не хватало сил больше бороться.
Более ничего и говорить не требовалось. Никаких официальных подтверждений её словам в личном деле, оставленным Гарсией я не нашла. Но почему-то я ей сразу поверила. Не было никакой смерти во сне. Только отчаяние и безысходность.
– И это того стоило? Застряла здесь на десятки лет… Ты как рыба на суше.
Я не могла оставить Жасмин здесь. Не после услышанного. Её смех прозвучал горько, словно вот-вот перейдёт в плач.
– Ха-ах, нет… Я не знаю. Что будет дальше? Ты мне не ответишь… – в голосе женщины звучало смирение. Но ответ у меня был наготове.
– Освобождение. Тебе пора покинуть Кэйн Хилл.
Едва я произнесла эти слова, как тьма в конце коридора понемногу начала рассеиваться, а сумрак, что царил вокруг нас, уступил место дневному свету. Вскоре наши фигуры с Жасмин окутал ослепительный белый свет, отправивший её дальше, а меня обратно на дорожку у водонапорной башни.
Я вынырнула из закоулков памяти, возвращаясь к настоящему. Судя по шагам, что слышались за дверью моей спальни, настоящее сейчас нагрянет. Дверь бесшумно отворилась. Петли всё же смазали.
– Элис?.. Ты вернулась? – спокойно задал ненужный вопрос Джо, ступая в комнату. Он был одет в тёмно-синий свитер и простые серые брюки. Волосы немного отросли и теперь чёлка падала ему на глаза. Обычно он не пропускал визиты к парикмахеру.
– Ты же знаешь, что меня выписали, – я кивнула. – Один-один, дорогой. Не думаю, что у тебя снова получится упрятать меня в психушку. Как вышло у твоего покойного отца, например, – мстительно бросила я напоследок. Видит Вселенная, я не хотела, чтобы разговор принял такой оборот. Но умирать ещё раз совершенно не желала. Я не сдамся, как сдалась Жасмин. Буду идти до конца. И сколь иронично это не звучало, надеюсь, моё упорство не приведёт меня к собственной гибели. Ведь именно этого, я и хочу избежать.
Я посмотрела в эти осточертевшие мне голубые глаза. Лёд, таящий в своих глубинах опасность, которым наградила природа радужку глаз Джозефа вызывал страх. Страх и желание убраться от него подальше. Скажи мне кто о такой реакции пять лет назад – не поверила бы. Ни за что.
Муж подошёл к кровати, медленно, словно шаги давались ему с трудом, и без моего разрешения опустился на мягкий матрас.
– Ты должна понимать, что я сделал это ради тебя… Ведь ты мне не чужая, пусть у нас и были трудности…
Тут я его прервала и рассмеялась в голос, понимая, что нахожусь на грани истерики:
– Да-а, трудности. Натравил на меня любовницу, свалил всё на неё, потом сошёлся со мной, затем изменил, обвинив во всём меня, между прочим, а потом и вовсе – сдал в приют для душевнобольных. Ничего не перепутала? – сквозь смех уточнила я. А после успокоившись, тихо, но твёрдо заявила: – Я тебе ничего не должна.
– Мне жаль, что ты так думаешь. Я никогда не хотел тебя убивать, как можно было вообще о таком подумать… Ева восприняла всё слишком буквально… помешалась…
И здесь я снова оборвала поток лжи:
– У тебя все помешанные, сумасшедшие. А как насчёт тебя? Воспламеняющий взглядом?23
Плечи Джозефа дёрнулись, руки скомкали покрывало. Дорогое, глаженое. Некрасивые складки, собравшиеся под его пальцами, потянулись ко мне. Я подавила желание их расправить.
– Что ты хочешь этим сказать? – ровным голосом осведомился супруг. Его руки разжались, отпуская покрывало. Но прежний вид уже не вернёшь. И с людьми точно так же.
– О, повелитель огня. Зачем же скромничать?
