По другую сторону Алисы. За гранью - Алена Тимофеева
Вот и с мужем, вышла та же история. Когда в наших с Джозефом отношениях появилась первая трещина, я твёрдо решила – всё дело во мне. Внимания не уделяю, лицу моему улыбки не хватает, а может, и вовсе дело во внешности. В ведении хозяйства нужды не было, робкие предложения о моём выходе на работу вызывали недоумение. Тщетные попытки налепить на трещину пластырь завершились полным провалом. И появилась вторая трещина. Расселины разрастались до тех пор, пока наш брак не рассыпался, подняв вокруг облако пыли обид и недопонимая. Если не учитывать старания мужа избавится от меня, то ситуацию можно было бы назвать весьма распространённой и обыденной. Но только не в моём случае.
Узнав, что движет Джозефом, кто была его мать и кем она на самом деле приходилась Чарльзу, мои гнев и жажда справедливости уступили место такому примитивному чувству, как жалость. Мне стало жаль, того бедного шестилетнего мальчика, лишившегося самого дорогого на свете человека – своей матери. Жаль юношу, которому открылась, столь пугающая и неудобная истина. Жаль мужчину, волею судьбы, выбравшего себе в жёны родную дочь мачехи. Мне действительно его очень жаль.
Я сидела в своей комнате в Андерсон Мэнор на кровати, сжав руками закрытый блокнот. Пусть Дэвид и запретил мне приближаться к особняку, но я была его законной владелицей. Да и привыкла уже поступать вопреки здравому смыслу. После того случая на Тростниковом холме просто не могла больше оставаться в магазине Чалис и Ники. Я должна была поговорить с Джозефом. Мой взгляд устремился в одну точку, погружаясь в воспоминания.
Я почти бежала по выцветшей плитке, готовая нырнуть в окружавшую водонапорную башню тьму. Пусть хоть она приведёт меня в страну Амелета.22 Теперь башня, напротив, словно приближалась ко мне. Когда я остановилась, чтобы взглянуть на Майка, возможно, в последний раз, увидеть его не смогла. Подобно растворяющейся чёрной акварели в прозрачной воде, всё заволокло сотканным из теней туманом. Вдох-выдох. «Иногда, чтобы найти путь к свету, нужно полностью погрузиться во мрак» – пронеслась в голове фраза, недавно сказанная парамедиком. Я уверенно шагнула вперёд. До угла башни, за которым исчезла мать Джозефа, оставалось всего несколько метров. Достигнув своей цели, я не понимала куда идти дальше. Прекрасно помню, что была на улице. А теперь очутилась в тускло освещённом помещении, с зияющей темнотой в конце узкого коридора. И тут я заметила её. Страх, стальными пальцами сжал моё горло. Мимо, подобно бледному призраку, проскользнула Жасмин. Я услышала, как складки её длинного белого платья зашуршали точно игла патефона по пластинке.
– Стой! – крикнула я ей вслед. Рассмеявшись безумным, пробирающим, до самых костей смехом, мать Джо, скрылась во тьме.
– Чёрт! – выругалась я. А на что рассчитывала? Что она остановится, едва услышит моё громогласное «стой!»? Коридор сужался, по мере того как я подступалась к влекущему своей непроглядной бездной, концу. А может, это было началом. Или укрытием. Одна Вселенная разберёт. Мой чёткий шаг сбил попавшийся под ноги предмет. Я вскрикнула от неожиданности, пошатнулась, но сумела удержаться на ногах. Нагнувшись, я подняла с грязного, пахнувшего гарью пола, пыльную штуковину, жалобно звякнувшую в моих руках. Старая музыкальная шкатулка, с треснувшим стеклом на крышке и облупившимся лаком по бокам. Стоило завести механизм, как пустой коридор наполнился звуками полонеза Огинского. Мрачно-торжественная мелодия гулко отражалась от стен.
– Хватит, – ледяным тоном велел мне высокий женский голос. Я вздрогнула и выронила шкатулку. Полонез смолк, превратившись в звон разбитого стекла. Слишком громкий для маленькой музыкальной шкатулки.
Передо мной стояла Жасмин. Её длинное платье, с красивым вырезом, открывавшим выпирающие ключицы, было вымазано в золе. Подол истёрся, ткань, будто причудливо окрашенная в серые оттенки, книзу превращалась в угольно-чёрный цвет, сливаясь со сгоревшим полом. Пепельно-русые волосы, доходившие женщине, нет, девушке, до плеч – спутаны. Лицо красивое, подбородок волевой. Острые скулы, ярко выраженные углы челюсти. Я думала у Джозефа невероятные глаза, голубые льдинки. Но у его матери аквамариновые, и в полумраке, мне показалось, что они светились, как у кошки.
– Я тебя не боюсь, – зачем-то соврала я, отодвигая ногой осколки ни в чём не повинной шкатулки в сторону. Жасмин осклабилась. Зубы у неё были крупноваты.
– Ложь. Чувствую, как ты трясёшься. Словно дворняга на морозе.
Вот кто я для неё. Дворняга.
– Да, – согласилась я, – соврала. Но я не дворняга. Скорее чертовски уставшая загнанная лошадь. А вот ты, – перешла я в наступление, обходя хрупкую фигуру Жасмин. Адреналин затмил мой разум, призвав неуместную смелость, что могло привести к плачевному исходу. – Ты сама трусиха. Прячешься в тени. Сколько уже лет прошло? Совсем не хочется покинуть это кошмарное место и отправиться дальше, к свету?
Мать Джозефа сердито зашипела, и это только усилило её схожесть с кошкой. Обиженной, напуганной, брошенной кошкой.
– И куда я попаду? Ты там была?
Распространённый вопрос.
– Никто не ответит на этот вопрос, потому что из белого света никто возвращался. Сидеть в темноте, дыша пылью сожжённой краски лучше?
Жасмин фыркнула и отошла от меня. Мыском грязной туфли она провела по остаткам плитки, прочертив полукруг в слое пепла.
– Тогда зачем мне туда? Здесь я хотя бы знаю, что меня ждёт.
– Да… Тоска, одиночество и гарь. Чудесная компа-а-ния, – протянула я. Заразилась манерностью от Чалис. Ох и влетит ей. Если я выберусь. Если.
– А неизвестность предпочтительней? Сама бы отправилась в никуда?
Я с удивлением поглядела на Жасмин. Для меня ответ был очевиден.
– Разумеется. Я не страшусь идти вперёд. Нет ничего хуже, чем застрять на одном месте. Одной, – произнесла я нисколько не солгав.
– И поэтому ты решила остаться после смерти проводником. – Заметив отобразившееся на моём лице изумление, она удовлетворённо кивнула и продолжила: – Да, я знаю кто ты. Уже столько ваших тут побывало. И ни одному не удалось меня уговорить. Вы же не можете силой затащить меня на тот свет, – самодовольно ухмыльнулась Жасмин. Я смотрела на неё со смесью сожаления и недоумения. Неужели она не понимает?
– У меня не было выбора. Да и не всем он даётся. Тогда ты бы уже давно им стала и не торчала бы на пепелище. Я, наверное, родилась, не знаю. И я ещё жива. Искала тебя вовсе не из-за желания увести на другую сторону. Приятно познакомиться, миссис Андерсон. Или леди? Не разбираюсь в таких тонкостях.
Жасмин отшатнулась и, глядя на меня с недоверием, поинтересовалась:
– Тогда кто ты и что тебе от меня нужно?
– Я
