Архивы Дрездена: История призрака. Холодные дни - Джим Батчер
Прибытие первой пары членов экипажа не заняло много времени. Я не был уверен, появились они откуда-нибудь из трюма или как-то перебрались с баржи, но два человека в темной одежде с пистолетами наготове быстро пробежали по палубе и направились к трапу.
Стрелок я не ахти какой. Но когда ствол твоей винтовки покоится на твердом основании, а сам ты неподвижен (по меньшей мере относительно поверхности, на которой стоишь) и когда расстояние порядка сорока футов – не нужно быть профи. Надо просто задержать дыхание, медленно выдохнуть и нажать на спусковой крючок.
«Винчестер» грохнул громом, и первый мужчина изогнулся от боли, едва добравшись до верхних ступенек трапа. Дальше все сработало в мою пользу. Он упал на второго как раз в тот момент, когда тот разворачивался и поднимал пистолет. Первый рухнул на второго, сбив его с ног, отчего первый выстрел пошел черт знает куда. Второй противник не мог держать оружие обеими руками, но нажимал на курок так быстро, как только мог.
На расстоянии сорок футов, в темноте, не зная точно, где находится цель, да еще под тяжестью тела, рухнувшего на него, бедный сукин сын не имел ни шанса. Он выпустил семь или восемь зарядов, и ни одна пуля даже близко не пролетела. Я рычагом перезарядил «винчестер», вдохнул, сделал полувыдох – и нажал на спусковой крючок.
И лишь когда вспышка выстрела осветила сцену, я узнал Туза – паника на лице, пистолет нацелен на десять футов левее меня. Вспышка погасла и выжгла его лицо на моей сетчатке, когда вернулась темнота.
А буксир замолк снова.
Эрлкингу не потребовалось много времени, чтобы завершить работу. Примерно через три минуты с поверхности озера раздался хор ужасающих криков – это Охота отмечала воем свой триумф. Она взмыла в небо с торжественным ревом рогов и истошно лающими гончими. Я видел зеленый свет, безжалостно горевший с той точки, где Охота начала резать баржу, потом баржа стала крениться на борт, и в нее хлынула вода. Баржи – не военные корабли и даже не торговые суда. Будь у них трюмы… но они в принципе не оснащены отсеками и задраивающимися люками. И уж точно у них нет никакой автоматики. Это просто кастрюли для супа. Пробей дырку в дне, и кастрюля, увы, потеряет свой суп.
Я не хотел разделять судьбу пассажиров «Титаника», поэтому поспешил к тому месту, где взбирался на буксир. Раздался рев из-под призрачно-тигровой маски, скрывавшей «харлей», и Мёрфи скользнула вдоль борта. Я прыгнул на заднее сиденье одним рассчитанным плавным движением, что, как мне показалось, было круто, но приземлился всем весом на собственные гениталии, что не имело никакого отношения к крутизне.
– Давай, давай, давай, – выдохнул я страдальческим фальцетом, и Мёрфи оторвалась от обреченных судов.
В считаные секунды Охота снова выстроилась вокруг меня, и Эрлкинг хохотал как сумасшедший, крутя свой меч над головой. Теневая маска с одной из его ног и части ребер была сорвана, и я видел нанесенные ему раны, но тень снова начинала покрывать все обнаженные места.
– Как я люблю такие ночи! – проревел он. – Я обожаю Хеллоуин!
– Да, было вполне круто, – согласился я скрипучим неокрепшим голосом.
– Сэр Рыцарь, – сказал он, – все было сработано приемлемо, но с этого момента, я полагаю, потребуется больше опыта и сноровки, чем у вас, чтобы продолжать Охоту. Даете ли вы мне разрешение снова взять на себя командование и преследовать эту Иную вредоносную сволочь более подходящим образом?
– Э-э-э… – пропищал я. – На меня-то вы охотиться не будете?
Он разразился хохотом, который, наверное, услышали на мили вокруг. Улыбка его была столь ослепительной, что пробивалась даже через теневую маску, превращая его лицо в хеллоуиновский фонарь из тыквы, только сделанный из сажи и огня.
– Не в эту ночь. Даю свое слово. Так вы разрешаете отбыть?
Вместо того чтобы ответить Эрлкингу своим голоском Микки-Мауса, я показал ему большой палец.
Повелитель гоблинов откинул голову и издал очередной вопль, а его скакун начал набирать высоту. Остальные участники Охоты последовали за ним.
– Э, Гарри… – сказала Кэррин.
– Да?
– Это мотоцикл.
Пару секунд я не понимал, а потом заморгал.
Мы катили по поверхности озера Мичиган, битком набитого черт знает какими монстрами, – а мы только что покинули Дикую Охоту.
– Вот же срань! – выругался я. – Правь к острову. Давай, давай, давай!
Мёрфи круто положила машину направо и дала полный газ. Я обернулся, посмотрев через плечо на Эрлкинга, который кругами поднимался в небо над озером, восходя спиралью все выше и выше, с охотниками, летящими следом. Мы проскочили пару надувных лодок настолько быстро, что сидевшие на них не успели даже выстрелить, как мы уже исчезли.
Потом мотоцикл замедлил ход.
– Что ты делаешь? – заорал я.
– Мы не можем вылететь на берег на такой скорости, – крикнула в ответ Кэррин. – Мы в лепешку разобьемся о те деревья!
– А мне что-то не хочется плавать!
– Не будь таким трусишкой, – отрезала Кэррин.
Она наклонила байк, чтобы сделать очередной поворот, так что теперь мы шли параллельно берегу, и сбросила обороты до нуля.
Я почувствовал, что «харлей» замедляется, и на секунду мне показалось, что он начинает тонуть.
И тогда Эрлкинг снова издал воинственный клич и нырнул, его лошадь понеслась по прямой вниз, высекая огонь Охоты своими подковами. Остальные гончие и всадники строем последовали за ним; звуки их рогов и криков эхом отдавались в ночи.
Затем, может, за секунду до того, как они ударились о воду, Охота изменилась. Внезапно Эрлкинг оказался верхом не на скакуне, а на чертовой косатке, ките-убийце, ее отчетливая черно-белая окраска хорошо просматривалась в ночи. Вслед за ним скакуны прочих охотников тоже претерпели превращение, всадники буквально визжали от возбуждения. Изменили свой вид и гончие. Их собачьи тела вытянулись в длинные мощные формы больших акул.
И затем вся эта орава грохнулась в воду, подняв гейзер брызг, а «харлей», как и положено, упал в воды озера…
…на песок прямо под поверхностью. Байк резко замедлил ход, бросив меня на Кэррин, едва не швырнув ее через руль, но держалась она
