Архивы Дрездена: История призрака. Холодные дни - Джим Батчер
Я оглянулся. Иные роились возле баржи, и один из них даже вылез из воды, чтобы напасть на едущего позади всадника Охоты, – ужасающее существо, все состоящее из гнойников и массы конечностей с немыслимым количеством суставов. Когда оно сделало прыжок, всадник поднял свой призрачный лук и выпустил мелькнувшую темной тенью стрелу. Она вонзилась в Иного и взорвалась янтарно-красным цветом – таким же, как горящие глаза охотников. Тварь издала невероятный вопль и нырнула обратно под поверхность воды.
– Поехали, – сказал я Кэррин. – Двигаемся к следующей посудине.
– А надо ли? – спросила она. – Этот чувак… Эрлкинг… похоже, немножко… пошел по схеме «сделай сам».
Она оказалась права. Как любое по-настоящему могущественное существо Феерии, Эрлкинг обладал непомерной гордыней – противоречить ему было делом рискованным. Если я превзошел его в чем-то и Эрлкинг решил, что тем самым я заявил, будто не считаю его способным завершить задачу, эта ситуация вернется ко мне бумерангом, рано или поздно. С другой стороны, я уже однажды унизил его, когда на кону стояло многое.
– Если он не хотел таких вызовов с моей стороны, нечего было давать себя подстрелить и позволять мне возглавить Охоту, – возразил я.
Затем я повернулся, подзывая жестом всадников и гончих, двигавшихся за мной, и крикнул:
– Вперед!
Мой голос прозвучал одновременно как мой собственный и как воюще-скрежещущий голос Охоты, они оба сплелись, и мои спутники присоединились к крику, сгруппировавшись вокруг «харлея», когда он гнал над водой к третьей барже.
Где битва происходила не очень удачно.
Там, где Эрлкинг и его всадники нанесли удар по борту баржи, виднелись длинные прямые полосы расплавленной стали, края которых лизали язычки зловещего зеленоватого огня, – но охотники не пробили в борту дыру, как мы это сделали с первой баржей, а Иные добрались до третьей баржи быстрее, чем доплыли до моей. Уже приближаясь, я видел, как гончая Охоты исчезла во всплеске воды, когда существа, слишком вывихнутые и запутанные, чтобы их можно было пересчитать, вылетели из глубины и начали тащить собаку вниз.
Вопль ее был настолько громким, что всплеск воды заколебался в воздухе, а сам Эрлкинг бросился вниз с тремя охотниками, последовавшими за ним. Клинки и стрелы поражали Иных, оставляя шлейфы янтарного пламени. Эрлкинг ухватил гончую за загривок и вырвал ее из лап существ под водой.
Эрлкинг и его всадники выстроились в большой наклонный круг. На дальней его дуге всадники возвышались, может, на пятьдесят футов над водой, кружа в воздухе и затем бросаясь к поверхности воды там, где она соприкасалась с бортом баржи. Иные выскакивали из волн, где схлестывались с отдельными всадниками. Гончие в свою очередь бросались на Иных, отвлекая их для того, чтобы всадник мог нанести удар по барже.
Тем временем фигуры на барже палили из своих ружей вслепую в ночь, хотя основная схватка происходила там, где вокруг баржи охотники давали взбучку Иным. Кем бы ни были эти стрелки, мне они показались дилетантами – может, потому, что раньше я имел дело с профессиональными солдатами, которые убийственно опасны даже в масштабе сверхъестественных конфликтов. Эти же стрелки не относились к числу эйнхериев, но в конечном счете их оружие оставалось смертоносным, и не в одного всадника, как и не в одну гончую, попала пуля – и они истекали кровью цвета расплавленного металла из-под своих прикрытых маскирующими тенями тел. Пронзительный клич Охоты сталкивался с воем Иных и выстрелами винтовок и ружей, и постепенно корпус баржи стал кровоточить раскаленным металлом.
Но все это происходило недостаточно быстро.
Со стоном и скрежетом буксир баржи, подцепленный у ее кормы, начал тянуть эту железяку по воде к берегу Духоприюта.
– Мне не следовало разделять нас, – сказал я. – Мы не накрыли в два раза больше целей. Мы просто стали в два раза более уязвимыми.
Кэррин сплюнула и потом сказала:
– Ты явно не математический гений. Сожаления оставь на потом. Сейчас командуй.
– Верно, – согласился я.
Баржа, собственно, не рванулась, набирая скорость, но и не приостановилась ни на фут со времени своего движения.
– У тебя еще есть гранаты? – спросил я Кэррин.
– Я использовала их пару недель назад, – ответила она.
– С Кинкейдом? – спросил я.
Тонкая тема. Она и наемный убийца вроде как захороводились в последнее время.
– Гарри, – сказала она, – сосредоточься.
Адские погремушки, она права. Мне не нужна была мантия Зимы, чтобы стать территориальным альфа-хреном прямо сейчас. Я какое-то время внимательно смотрел на баржу, а потом скомандовал Охоте:
– Присоединяйтесь к Эрлкингу! Атакуйте баржу!
Псы и всадники пролетели мимо нас, вливаясь в сумасшедшее колесо смерти в небе, а я, понизив голос, обратился к Кэррин, перезаряжая «винчестер»:
– Доставь меня на буксир.
Она бросила на меня быстрый взгляд расширившихся глаз, но потом, видимо, поняла. Она завела мотор, и «харлей» ракетой пронесся мимо очень большого, очень грозного и очень отвлекающего построения воинов Эрлкинга – и мы вдвоем погнали к пыхтящему буксиру.
Она подвезла нас прямо к нему, и я снова спрыгнул с заднего сиденья «харлея». Я прилично ударился о борт буксира, но смог ухватиться пальцами левой руки за верхнюю часть поручня и в несколько рывков добрался до палубы. Я приземлился на нее в низкой стойке, сжимая винтовку, сориентировался на местности и направился к трапу, ведущему на мостик.
Поднимался я так тихо, как только мог, – что для человека моих размеров невероятно тихо, – держа «винчестер» наготове. Мостик буксира был достаточно большим, чтобы иметь право на собственное закрытое помещение, и я скользнул к двери, сделал вдох и рванул ее на себя, одновременно поднимая «винчестер».
На мостике никого не оказалось, а штурвал удерживала пара пластиковых жгутов. К штурвалу скотчем была приклеена записка, на которой жирным черным маркером значилось: «А ТЕПЕРЬ ОБЕРНИСЬ».
Я начал поворачиваться, но тут пушечное ядро ударило меня между лопатками. Я пролетел по мостику вперед и врезался головой в плексигласовое окно. Отлетев от него, я упал, ошеломленный, и что-то тяжелое ударило меня сбоку, швырнув в переборку, – чувство было то же самое, как если бы я врезался в стальную стену.
Я лежал лицом к палубе, и эта же тяжесть снова обрушилась на меня, на сей раз приземлившись мне на спину.
И Кот Ситх, когда-то учивший меня ни к кому не поворачиваться спиной, промурлыкал:
– Чародей, Рыцарь, болван. Настолько неотесан, что и умереть-то как следует не умеет.
Его голос, от которого мурашки забегали по телу, перешел в гортанное гудение прямо над моим ухом:
– Позволь мне научить тебя.
Глава 44
Адекватной эмоцией было бы захныкать,
