Лилия Касмасова - Если свекровь – ведьма
– Ясно, – сказал Бондин. – А где вы оставили ступу?
– Там, возле заборчика, – махнула она рукой. Потом сказала: – Да, инспектор, к вечеру вам надо отпустить меня или маму на ферму – у нас там скотинка, которую надо утихомирить, а то она дом спалит.
– Понял, – кивнул инспектор.
Что он понял? Что «дом спалит» – это она, разумеется, фигурально? Что за скотинка такая?
Но не успела я спросить об этом, как Бондин обратился к Орхидее:
– А вы Весловских, соседей, давно видели? В толпе, – он кивнул на озеро, – их не было.
Орхидея ответила:
– Астра, ну, это кузина моя, сказала, что они там, в доме, сидят и плачут, убиты горем.
Да, можно понять. Единственной дочери светит ссылка в тундру.
– А надолго? – спросила я инспектора. – В Сибирь за побег?
– На всю жизнь, – сказал рыжий.
Ох, ну ничего себе!
Но главное сейчас…
– Думаете, ее родители что-то знают? – спросила я Бондина.
– Надеюсь, – сказал он. – Возьмет ли ступа верный след, неизвестно, а Весловские наверняка что-то подскажут. Возможно, Мелисса Весловская всегда мечтала выйти замуж в каком-то определенном месте. Ну, знаете, у девушек всегда все заранее распланировано. Для них важнее как выходить замуж, чем за кого.
– Неправда, – оскорбленно сказала я. Ну и что, что я еще до знакомства с Мишей решила, что хочу рукава-фонарики на платье и тот нежный букетик невесты из белых роз, обвитый салатовыми лентами, из витрины одного цветочного! Это вовсе не значит, что Миша для меня не важен! Про жениха я тоже думала. Я планировала нарядить его во фрак. Это будет оригинально и нарядно. Будто в кино.
– Что плохого в мечтах? – потупившись, скромно произнесла Орхидея.
– Может, и ничего, – пожал плечами Бондин, – тем более что сейчас эти мечты могут сослужить нам хорошую службу… Орхидея Семеновна, не сочтите за труд, колданите для нее, – он кивнул на меня, – пальтишко.
Не успела я сказать, что пальто мне ни к чему, слишком теплая одежда для такой погоды, и вообще, у меня кофта в домике осталась… как в руках Орхидеи появилось зеленое пальто, и она протянула его мне.
Я сняла пиджак и отдала инспектору, накинула пальто, пробормотав:
– И вовсе это лишнее…
Тот натянул пиджак и поспешил обратно к главному дому.
Орхидея тихо сказала мне:
– А почему сама-то себе пальто не сделала?
– Да что-то не получалось, – ответила я.
– А-а, – хитро подмигнула мне она, – понимаю. Чтобы он пиджаком укрыл. Умный ход… Без моего содействия мама ступу ему не отдаст, – и она побежала догонять инспектора.
Так я и не успела их спросить, для чего именно ступа понадобилась. Что там про какой-то след Бондин говорил?
Я зашла в сад. Прошла по дорожке и увидела Маргариту – она собирала базилик с грядки. Услышав мои шаги, она распрямилась, подняла стоявшую рядом на дорожке корзинку с пучками зелени и подошла ко мне:
– Я что хотела спросить. Как твоя магия? Ты так хорошо ее укротила? За все утро ни одного сюрприза!
– Не знаю. – И правда, почему-то предметы не бесятся вокруг меня сегодня.
Я вытянула ладонь и представила на ней апельсин. (По крайней мере, этот трюк я вчера почти что отработала.) Ничего не происходило. Будто я снова стала простушкой.
О нет! Только не это! Мне так понравилось быть колдуньей! И алмазов я ведь не наколдовала!
– Ноль, – сказала бабуля.
– Да.
Я стала представлять первое, что приходило в голову – велосипед, игрушечного мехового ежа, тарелку, сумку. Ничего!
Бабуля повернула свое простенькое, с белым камушком, кольцо и сказала:
– Ну-ка, просто щелкни пальцами.
Я щелкнула.
– Не искрит, – сказала она.
– А должно? – Я повернула свой перстень и щелкнула снова. В окутанном серебристой дымкой мире ничего искрящего из моей руки не появилось.
– Конечно, должно! – сказала старушка. – Магия, она ведь в кончиках пальцев!
– Я снова стала простушкой? – ужаснулась я.
Бабуля перевесила корзинку на локоть, взяла в руку мою ладонь и приблизила ее к глазам. Я тоже склонилась над своей ладонью.
На подушечках пальцев, едва видимые, поблескивали снежинки.
– Что это? – воскликнула я.
– Твою магию притушили.
– Чего сделали?
– Окно было открыто ночью?
– Не знаю…
Бабуля решительно прошла в дом. Я – за ней.
Маргарита оставила корзину с зеленью в прихожей и направилась в спальню, где я спала. Там она осмотрелась, потом заглянула под кровать и сказала многозначительно:
– Ага.
– Что там? – Я тоже заглянула под кровать.
Под кроватью валялся белый, круглый, то есть неровно-круглый, какими они обычно и бывают, снежок. Я протянула руку, но Маргарита стукнула меня по кисти:
– Ты что? И так заморожена, и туда же… – В руке Маргариты появилась поварешка, ею она загребла снежок. – Касаться нельзя, – сказала Маргарита, поднимаясь. – Это ж тебе не просто снег. Это морозное чародейство в чистом виде. – Она задумалась: – Мелиссе было бы выгодно тебя обезвредить… Но ей такое колдовство не под силу.
– Может, ей кто-то помогал?
Маргарита нахмурилась:
– Похоже на то…
Ее мамаша? А может, кто-то из гостей, чтобы мне досадить? Кому я очень не по душе – то есть любой.
– Крепко же ты спишь, деточка, – сказала Маргарита. – Тебе его на руку кинули, а ты и не проснулась.
– Хорошо еще, что не льдинкой в глаз, – пробормотала я.
– Чего?
– Ну, как в сказке «Снежная королева».
– «Снежная королева»? – подозрительно взглянула на меня Маргарита.
Я вспомнила слова Миши о том, что у каждой ведьмы свой почерк, свои излюбленные приемчики, и сказала:
– Кто-то очень любит все подряд замораживать.
– Да уж, – нахмурилась бабуля.
А снег на столах, в который падали бокалы?
– Кто-то из семьи любит снег и… ну там, лед? – спросила я.
– Вообще-то, – понизив голос, нехотя призналась Маргарита, – моя дочь Далия. Ее в детстве даже дразнили Снежной Королевой. Но ведь тут ее саму заледенили…
– Да… – я задумалась. – Может, кто-то хотел перевести подозрения на нее?
– Вот именно! Я тоже так подумала! Так что ты уж не распространяйся пока об этом инспектору. Хотя, – махнула она рукой, – в их картотеке наверняка все указано…
Маргарита понесла снежок в поварешке на кухню. Я направилась за ней:
– И что вы с ним будете делать?
– Растоплю, – сказала Маргарита.
Она включила газовую конфорку и подержала поварешку над ней. Снег растаял, как будто был обычным.
– Как же мне вернуть мою магию? – спросила я.
– Ну, постепенно она сама оттает. Дня через два-три. Зависит от твоей силы магии, а она у тебя ого-го. Жаль, Миши тут нет.
– Мне тоже.
– Да я в том смысле, что поцелуй влюбленного вмиг бы ее отогрел.
– О!
Возможно, Миша сейчас занят тем, что целует другую. В то время как мне его поцелуй ужасно необходим! Ну, и он сам тоже, разумеется!
– Знаешь, – сказала бабуля, – ты бы все же поторопила инспектора. Пока эти двое не поженились.
– Да-да, – обеспокоилась я.
– Возьми его плащ и саквояж. Твою сумочку я видела в спальне.
– Хорошо, – сказала я и пробормотала себе под нос: – И куда они могли бы поехать?
– Да куда угодно! – отозвалась бабуля. – Хоть на другой конец света… Хоть на остров Бали.
Бали. И где это? На Баунти похоже. Рядом?
Я взяла вещи, надела кофту, попрощалась с бабулей и побежала искать инспектора.
В большом доме стоял гвалт. В гостиной гости окружили Далию и наперебой спрашивали, не может ли ее замечательный повар приготовить завтрак. Причем каждый хотел на завтрак что-то особенное.
– Бутерброды с земляничным джемом.
– Булочки с маком.
– С корицей!
– Пирожки с творогом.
– А мне с щавелем.
– Яишенку из пяти куриных яиц.
Последнее густым басом попросил дядька с обвислыми усами и толстыми розовыми щеками.
– Дамы, дамы! – воззвала Далия. – Почему бы вам не наколдовать завтраков и себе, и мужчинам!
– Но, Далия, твой повар гений, зачем нам колдовать? – откликнулась одна из женщин.
– Вот именно! Он приготовит вкуснее! – поддержала ее другая.
– И настоящейскее! – сказала странное слово третья.
– Где он? – требовательно спросили сразу несколько голосов.
– Он отдыхает… у себя в комнате, – неопределенно махнула рукой Далия. Потом объявила официальным тоном: – Жан-Натаниэль устал после вчерашней грандиозной готовки, и я позволила ему сегодня не работать.
– Отмени его выходной, – сказал дядька с усами.
– Мордациус, – обратилась к нему Далия, – твоя жена превосходно наколдует тебе яичницу…
– Это Астра-то! – вскричал Мордациус. – Она всегда колдует для меня без соли!
– Потому что соль тебе вредна, – категоричным тоном провозгласила низенькая женщина в бордовом костюме с рюшечками.
– Зато вкусно! – возмутился Мордациус.
– Хорошо! – подняла руки Далия, будто сдаваясь. – Пройди на кухню и приготовь себе что-нибудь сам.
