Лилия Касмасова - Если свекровь – ведьма
Не веря своим глазам, я достала…
– Черевички! Какая красота!
Белая замша, золотая вышивка, драгоценные камешки, голубые и синие, жемчуг.
А Денис смущенно откашлялся и произнес:
– Вика… согласна ли ты стать моей женой?
Я резко повернулась к нему:
– Что?!
– Там… внутри туфли… кажется, в левой…
Я сунула руку в аккуратный, слегка скругленный туфелькин носок. И достала колечко. Из белого металла, с белым прозрачным камушком.
Я не помню, что я сказала. Кажется, просто «Да». А может, только кивнула. Я так разволновалась.
Денис надел мне кольцо на безымянный палец левой руки. У ведьм, как я уже узнала, все важные кольца на левой руке носят, потому что ближе к сердцу.
Колечко выглядело очень скромно по соседству с моим кольцом ведьмы, где были разноцветные эмалированные цветы и розовый бриллиант размером с булыжник.
Оно было скромным и великолепным. И самым дорогим на свете.
А этот чертов ремень безопасности мешал мне броситься на шею Денису, и я – не с первой попытки – но отстегнула его. И бросилась на шею.
Денис сказал:
– Я хотел сделать предложение после сегодняшнего ужина. Но ты так волнуешься из-за того, что едешь к моим. Я подумал, тебе будет проще, если ты уже будешь моей невестой.
Я вернулась на свое место, ответила:
– Даже не знаю. Я теперь волнуюсь еще больше.
А Денис наклонился ко мне, поцеловал в щеку и сказал:
– Не бойся. Они тебя полюбят, вот увидишь.
– Ты думаешь? – неуверенно сказала я.
Он улыбнулся:
– Тебя невозможно не любить.
Хм. Как он здорово улыбается. Всю жизнь бы любовалась его улыбкой. И кажется, мне это и предстоит!
– Чего ты? – спросил он.
Сижу гляжу на него, глупо улыбаясь от счастья.
– Ничего, – отвечаю. – Слушай, а как ты отважился к Бабе-Яге заявиться? После того, как она…
– Ну, – он повернул ключ зажигания, – в этот раз она меня в пруд не бросила. И потом, монеты я тогда вернул, департамент оплатил ремонт лебединой шеи…
Мы двинулись с места. Денис продолжал с усмешкой:
– А уж когда я ей сказал, что жениться собираюсь…
Я тихо засмеялась, представляя, как Роза Баба-Яга начала предлагать самые лучшие и роскошные варианты свадьбы. Мне просто не терпится поехать к ней в салон!
Мы ехали по городу, я любовалась весенними улицами, и на душе моей тоже была весна и пели птички. Ничего, это волнение приятное, обойдусь без пофигенции, даже если при словах Дениса: «А это моя невеста» у меня будут дрожать руки и лицо пойдет красными пятнами.
Когда мы въехали в ворота (без всяких пропусков, что мне очень понравилось), Денис сказал:
– Знаешь что?
– Что?
– Когда она представит тебя папе, постарайся не смеяться. Он, кстати, хоть и не разговаривает, все понимает.
– С чего ты взял, что я буду смеяться? Это очень грустно, что твой папа – рыба.
– Золотая рыбка.
– Разницы-то.
Денис вырулил на аллею, ведущую к небольшому симпатичному кирпичному коттеджику.
На березах, растущих вдоль аллеи, уже проклюнулись нежные светло-зеленые листочки. Небо было невероятно синим, каким бывает только весной.
– О, и они тут, – пробурчал Денис.
– Что?
– Вон. – Он кивнул на крутейшую, всю такую гладенькую и сияющую серебристую машину, припаркованную у самого крыльца. Я вытянула шею, увидела эмблему «Мерседеса». Но такой скругленной формы «Мерседесов» я еще не видела.
– А кто – они? – полюбопытствовала я, заранее догадываясь об ответе.
– Арчибальд с Жасмин.
Арчибальдом зовут старшего брата Дениса. Когда родился первенец, Бондины долго спорили, как его назвать. Отец хотел – Борисом, а мать – Артемом. Сошлись на том, что до девяти лет мальчика будут звать Артем, с девяти – Борис. А в шестнадцать, когда будет получать паспорт, пусть сам выбирает, какое имя ему больше по нраву. Мальчик, похоже, совсем запутался в именах, так что выбрал имя Арчибальд.
Я никогда не видела брата Дениса в жизни – только один раз на фото. Там это был небольшого роста остроносый человек в очках и с лысиной, обрамленной гладко зачесанными темными волосами. Выражение лица его было строгое и задумчивое, хотя стоял он на фоне египетских пирамид и был в цветастой рубашке, свободных белых штанах и круглой шляпе – фотография была сделана в отпуске. Встретиться с Арчибальдом в жизни мне было ужасно любопытно. Поэтому я воскликнула:
– Вот и хорошо! Сразу со всей семьей познакомлюсь.
– С Жасмин ты уже знакома.
– Ну и что. У вас дома она не будет всех строить и кричать в рупор.
– Она и без рупора любит покомандовать. Не мамой, разумеется. А мной. Или вот ты сейчас под руку подвернешься. Так что… не поддавайся.
Я выходила из машины и думала, пить уже пофигенцию или все-таки Жасмин – это не повод?
– Да, чуть не забыл, – сказал Денис. – Я ведь тебе говорил, что мама после превращения папы отказалась от колдовства?
– Не помню что-то…
– Она даже кольцо свое, око, уничтожила.
– Да что ты!
– С тех пор все, что связано с магией, ей ненавистно… И ведьм она э-э… на дух не переносит.
– Да? – он меня напугал.
– Так что, может, пока не будем говорить ей, что ты ведьма?
Я просто дар речи потеряла. Мы поднялись по трем ступенькам невысокого крыльца.
Тут я вспомнила:
– А как же Жасмин? Твоя мама не знает, что она ведьма?
– Знает. И… знаешь, мама две недели не разговаривала с Арчибальдом, а имя Жасмин даже слышать не хотела. Брат устроил Жасмин работать инспектором. И мама смирилась с нею. Все же она теперь борется с незаконным колдовством.
– Но я не хочу работать инспектором!
Он засмеялся:
– И не надо! – Потом понизил голос, потому что мы стояли перед самой дверью. – Но ты ведь можешь не колдовать хотя бы два часа? И сделать вид, что не знаешь о магии? Это будет просто – мама о ней никогда и не заговаривает!
– Но как же твоя инспекция у Реймсов? И Жасмин?
– С Жасмин брат уже договорился. Она и вспоминать не будет про то, что тебе передавали власть над кланом. Да мама и не любит такие истории.
– Но… Как же… Столько вранья…
– А через недельку-другую, когда мама поймет, какая ты замечательная, я сам ей все расскажу.
А если не поймет? А если она поймет, например, что я глупая и бестолковая?
Я думала, ужин будет в удовольствие. А теперь сиди и весь вечер бойся, что нечаянно превратишь ложку в вилку. Такое уже было. Та-ак. Надо что-то предпринять!
– Слушай, – задержала я руку Дениса, которую он протянул к кнопке звонка, – я забыла… э-э… помаду в машине…
– Разве она у тебя не в сумке? – Он кивнул на мой золотой праздничный клатч.
– Нет. Она там… на бардачке, кажется. Я сейчас, секунду!
Я бросилась к машине, рванула дверцу и всунулась на сиденье. Повернулась спиной к Денису, открыла сумку и вытащила из внутреннего кармашка стеклянный флакончик, от которого исходил мягкий золотисто-зеленый свет. Я берегла пофигенцию для особенных случаев и истратила всего несколько капель. Так что там как было полфлакона, так и оставалось.
Я запрокинула голову, открыла рот и капнула на язык травянисто-сладкую густую жидкость. Кажется, вылилось больше капли. Гораздо больше.
Я облизнулась. Пофигенция ласковой сладкой теплотой расплылась по языку и губам.
Я убрала флакон в сумочку, вышла, захлопнула дверцу. Двинулась вперед – ай! Зацепилась рукавом о ручку машины! Мое стильное черничное кружевное платье!
Ну да ладно. Не кружева приглашены на ужин, а я.
Я вернулась к Денису.
– У тебя рукав порвался, – тут же заметил он.
– Ну и что, – пожала я плечами. – Подумаешь. Главное – не платье, а человек.
– Мне нравится твой настрой, – улыбнулся Денис.
– Мне тоже.
Денис нажал на круглую медную кнопку звонка.
