КОМА. 2024. Вспоминая Джорджа Оруэлла - Изольда Алмазова
А тем временем, Гольский уселся на стул и удовлетворенно произнес:
– Вот, теперь можем и поговорить спокойно. Друзья, Демин просил меня передать вам, что к нашей акции все готово. Листовки, растяжки и плакаты уже находятся в условленном месте. Наши хакеры готовы и тоже начеку.
– А время начала остается прежним? – поинтересовалась серьезная девушка лет двадцати (наверное, студентка какого-то вуза).
– Да. Здесь все без изменений. Место сбора, сигнал к началу – все это остается прежним. Внимательно следите за информацией, которую в оставшееся время вы можете получать на свои нелегальные смартфоны. Она будет передаваться нашим единомышленникам по всей стране одновременно. А в воскресенье рано утром в условленное время всем жителям больших городов и поселков покрытых сетью «Look-Book», будет отправлено сообщение о начале акции. После этого наши хакеры полностью заблокируют и парализуют эту сеть. В случае, если возникнет что-то непредвиденное, вы должны свои мобильные телефоны и смартфоны уничтожить и вы знаете, как это нужно сделать. У вас есть какие-то вопросы, сложности, проблемы?
Гольский внимательно обвел взглядом своих единомышленников (заговорщиков, оппозиционеров?).
– Да, в моем районе есть проблема, – заговорил молодой мужчина с помятым лицом. – Низшие, простите, рабочие ЗКВ (Завод комплектации вооружений) хотят провести свою забастовку в пятницу или субботу. Накануне акции.
– И мы тоже хотим, – звонко выкрикнула полноватая приятная женщина. – Моим швеям уже надоело пахать целыми сутками только за еду. Они практически не видят свои семьи. А прошел слух, что наш рабочий день хотят увеличить до четырнадцати часов. Двенадцать им уже мало! И представьте, за те же сто пятьдесят баксов!
Женщина вскочила с места, прижала руки к груди и почти простонала:
– Господи! Когда же это кончится?
– Маша, присядь и успокойся, – мягко сказал Гольский. – Я все понимаю, но ты не имеешь права распускаться. Особенно сейчас. Прошу, возьми себя в руки. Терпеть осталось недолго.
– Извини, Паша, но даже мои силы уже на исходе, – виновато улыбнулась женщина и устало опустилась на стул.
– Маша, ты, конечно, права и силы у всех на исходе. Но «Лига Свободной Молодежи» против. Как вы не понимаете, что своими забастовками вы лишь создадите помеху на пути к нашей главной цели? Вы своими действиями сорвете общенациональную акцию, которая так долго готовилась по всей стране!
Юноша, говоривший сейчас горячо и страстно, привлек мое внимание к себе не столько своей речью, сколько внешним видом. Его серые брюки были заправлены в высокие резиновые сапоги, а из-за расстегнутой молнии черной ветровки из дешевой плащевки, выглядывала серая же роба без карманов и пуговиц. Волосы юноши были пострижены очень коротко, а глаза имели какой-то нездоровый блеск. Возможно его лицо мне казалось очень бледным и изможденным из-за отблеска устройства, стоящего на столе. Возможно, мальчик был просто серьезно болен, потому что алые пятна на впалых щеках могли свидетельствовать именно об этом.
– И Саня прав, – веско поддержал мальчика представительный мужчина в очках. – Мы тоже считаем, что забастовки, пикеты и саботаж сейчас преждевременны.
– Согласен с вами, Юрий Антонович, – кивнул Гольский. – Демин тоже настаивает на первоначальном плане. Без поддержки всего народа забастовки на предприятиях будут жестоко подавлены. Вы и ваши люди будете арестованы и просто не сможете повести людей за собой. Начнутся репрессии и нам не удастся провести демонстрации по всей стране одновременно. А ведь именно в этом и заключается смысл акции. Одновременно по всей стране, в один день и час народ должен выйти на улицы и показать власти свое единство и сплоченность. Только так мы сможем громко заявить о себе и избавиться от этой власти раз и навсегда. Более того, к нам присоединятся и Послушники, и даже некоторые Высшие. И поверьте, найти союзников среди них было не так просто. А еще часть здравомыслящих моповцев окажут нам поддержку и не будут препятствовать нашему проходу к площади.
– Да видели они в гробу ваши акции, – очень тихо, но внятно сказал невзрачный человек, сидящий в торце стола и до сего момента никак себя не проявлявший. – Вспомните так называемые времена Стабильности. Неужели те годы вас ничему не научили?
– Нет, Иван, научили, – подал голос Серега. – И эта акция станет лишь началом нашего пути к освобождению. Сначала мы должны попытаться мирным путем добиться своего. А потом, если все останется по-прежнему, мы возьмемся за оружие. Но до этого своими забастовками и стачками мы будем раскачивать их власть. И наша акция должна сдвинуть ситуацию с мертвой точки. Надо же с чего-то начинать.
– Солидарен с вами, Сергей Петрович, – поддержал Ныркова мужчина, сидящий у окна. Его длинный брезентовый плащ скрывал черную форму моповца. (Я умудрилась ее рассмотреть, когда он закинул ногу на ногу. И, признаюсь, мне стало как-то не по себе). – Мы несколько лет готовились. И сейчас нам нельзя отступать. И еще… В течение последнего времени наши активно распускают слухи, что Демин арестован. Это ложь, поэтому пресекайте все разговоры на эту тему. Демин в порядке и в воскресенье будет с нами на Центральной площади.
– С нами? Не в Столице? – послышалось с разных сторон комнаты.
– Да. Он будет с нами. В Столице акцию будет координировать и возглавлять другой человек, – подтвердил Гольский. – Если, друзья, вопросов больше нет…
– Они все знают, – неожиданно вырвалось у меня.
– Женя, что знают? – быстро спросил Нырков.
– Они знают, что ваша акция назначена на следующее воскресенье, – громче сказала я и обвела взглядом вмиг насторожившихся людей.
– Кто тебе сказал? – тревожно поинтересовалась Мария.
– Полковник Пряхин. Из МСС, – прямо ответила я.
– Когда? – коротко и резко бросил Нырков.
– Вчера. Во второй половине дня. Когда проверяли работу моего чипа и заменяли СЭФ. Паша, извини, что я не рассказала тебе об этом сразу. Я просто не придала значения его словам. Я не знала… Мы в юности были хорошо знакомы. И я думаю, что он хотел предостеречь меня. По старой дружбе…
– А как он предупредил вас? – спросил моповец, развернувшись ко мне.
– Когда я уже уходила, он сказал мне, чтобы в следующее воскресенье я не выходила из дому. И желательно, чтобы без надобности не появлялась в центре города.
– Понятно, – серьезно произнес офицер и выжидательно посмотрел на Гольского.
В комнате повисла
