Тайна шести подков - Владимир Торин
— Глубоко зарылся, — ворчал Берни Догвилль.
— Ничего, я его отыщу, — с энтузиазмом отвечал Пенс. — Нужно только «лопату» собрать.
— Он точно есть в колоде? — с подозрением спросил громила.
— А как без него? Валет желудей, как-никак. Весомая карта.
— И где ж он тогда?
— Ставлю пятифунтовик, что он в следующей десятке карт.
— Ну ты и хлыщ, Пенс! Думаешь меня нагреть? Тут всего-то карт десять и осталось. Вот я ставлю на то, что эта подлая тварюка будет в последней. Один к десяти. Что скажешь?
Ржавый Пенс не ответил. Он вдруг принюхался. После чего неожиданно сгреб все карты со стола.
— Ты чего творишь?! — разъяренно рявкнул Берни. — Мы ж не доиграли!
Пенс выхватил оставшиеся карты из руки Догвилля и спрятал колоду в карман.
— Запахло «Моржом», — прошептал он, бросив многозначительный взгляд на дверь харчевни.
Догвилль подобрался и втянул носом воздух. Его кустистые черные брови сложились в линию.
— Уверен?
— О, еще бы.
«Морж» — крайне зловонный сорт табака, который курили по большей части лишь флики. «Запахло “Моржом”» на языке изнанки Габена значило, что поблизости полиция и самое время «натирать башмаки».
Швырнув на стол несколько мятых фунтовых бумажек, Ржавый Пенс и Берни Догвилль поднялись и надели котелки. Ржавый натянул синий платок на нос, и они двинулись к люку.
Вскоре бандиты скрылись на лестнице…
Нос Пенса не обманул. Не прошло и минуты после того, как они с Догвиллем покинули заведение, как раздался грохот, дверь вылетела, и все здание харчевни на мосту вздрогнуло.
В «Подметку Труффо» ворвались четверо полицейских — трое констеблей-громил под предводительством толстого усатого сержанта.
Завсегдатаи вскочили на ноги и бросились врассыпную. Даже те, у кого не было ног — Счастливчик из банды нищих слепого Бэзила попытался было прошмыгнуть мимо полицейских на своей плоской тележке-каталке, но один из бравых служителей закона пнул его башмаком, и Счастливчик перевернулся. Колесики на каталке продолжали крутиться, калека завыл.
Зазвенели бутылки, на пол упала задетая кем-то миска с супом. По заплеванным доскам поползло то, что прежде в нем плавало.
— Где он?! — заревел сержант Кручинс, протопав к стойке. — Подать его мне немедленно! Полиция требует!
Хозяин заведения, обладатель морщинистого, нависающего тяжелыми складками лба и кожи цвета ржавчины отшатнулся и стукнулся спиной о полки. Зазвенели бутылки.
— Мне повторить вопрос? — рявкнул Кручинс. — Глухота одолела?
Сержант обернулся к подчиненным:
— Ищите его, парни. Этот крысеныш где-то здесь.
Разделившись, констебли бросились на поиски. Один ринулся к двери кухни, другой — к узкой деревянной лесенке, ведущей на верхние этажи: там располагались комнатки, в которых за небольшую плату клопились те, кто не мог позволить себе местечко получше.
Последний констебль встал в дверях «Подметки», чтобы никто не проскользнул.
— Что вы себе позволяете?! — воскликнул перепуганный мистер Труффо. — Что вам нужно?!
Кручинс пожевал губами, отчего его подкрученные рыжеватые усы заходили ходуном.
— Нам сообщили, что в этой дыре творится непотребство, — сказал он. — Здесь видели разыскиваемых полицией клоунов из труппы мерзавца Бромбеля.
— Я н-не… н-ничего…
Сержант перекривил хозяина харчевни:
— Бебебебе… бубубу…
— Это произвол! — завопил мистер Труффо. — Я плачу сержанту Гоббину! Буквально вчера сюда приходил констебль Пайпс за недельной платой.
— За незаконную деятельность в виде различных преступлений ты тоже платишь сержанту Гоббину?
Хозяин харчевни отчаянно закивал.
Кручинс почувствовал себя болваном: и то правда, ведь Гоббину частенько платят, чтобы он закрывал глаза на то, что проворачивают местные, с позволения сказать, «занятые люди».
— Но уж навряд ли ты платишь налог на похищения, не так ли? Где бы ты нашел столько денег.
То, что у полиции можно было получить дозволение на что угодно, вплоть до похищения, знали в Саквояжном районе многие. Впрочем, мало кто мог себе позволить подобное недешевое удовольствие. Разумеется, чаще всего различные маньяки, сектанты, ищущие материал для жертвоприношений, или простые бандиты, похищающие кого-то ради выкупа, не особо обременяли себя оформлением бумаг и оплатой, отчего спрос с них был двойным.
Мистер Труффо воскликнул:
— Я не имею отношения к похищениям!
— Зато твой кузен-недомерок имеет.
— Теофилиус? Но он ведь только приехал в Габен. Еще и недели не прошло…
Сержант злобно зыркнул на трактирщика.
— И недели не прошло с первого похищения.
К Кручинсу подошел один из его констеблей.
— Его нигде нет, сэр. Карлик не обнаружен.
Сержант кивнул на трактирщика, и констебль, зайдя за стойку, схватил бедолагу за ворот рубахи и приподнял, оторвав его от пола.
— Говори, где он! — прорычал Кручинс. — Иначе пожалеешь.
— Я н-не знаю! Не знаю!
— Уинегри, освежи память нашему другу!
Констебль подтащил трактирщика к большому круглому окну, распахнул створки и вытащил бедолагу наружу.
Трактирщик заверещал и замахал руками.
Сержант рассмеялся — так нелепо тот выглядел.
— Говори, в какую нору запрятался твой кузен, иначе бултыхнешься в канал. А водичка, поговаривают, холодная. Ну и падать высоковато…
— Я скажу… скажу!.. Только в канал не бросайте!
Констебль Уинегри затащил Труффо обратно и, положив тяжелую ладонь ему на плечо, придавил трактирщика почти к самому полу.
— Я слушаю, — сказал Кручинс.
— Теофилиуса здесь нет, — затараторил Труффо. — Он ушел два часа назад — у него дело в городе.
— Где именно? И что за дело?
— Семафорная площадь… Это все, что я знаю. Он не сказал, что за дело. Своими портками клянусь!
Сержант хмыкнул. Этого было достаточно: он получил, что хотел.
— Портки свои вонючие оставь себе, — Кручинс демонстративно зажал нос пальцами, — и сменить их не забудь — а то некрасиво выйдет, когда вы с кузеном рядышком повиснете на пеньковых воротниках в Хайд в грязных портках.
Трактирщик заскулил:
— Я ничего не сделал! Это все Теофилиус! Я не знал, что он в
