Планы на осень - Владимир Алексеевич Ильин
— Ванну прими, — растолкала через какое-то время шеф. — Белье чистое на стиральной машине.
Быстро покивав и растерев лицо ладонями, я отправился в царство кафельной плитки и приятных запахов.
Старую воду слили — пока новая набиралась, повернулся к горячей струе спиной, чтобы согревала плечи. Стараясь вновь не уснуть, думал о всяком.
Те соседи, что своровали технику, выходит, девчонку не убивали. Отбрехаются-нет?..
Я зябко повел плечами — нашел, о чем думать в воскресенье вечером. Нет бы — о чем приятном…
О том, как не дать себя убить или посадить?.. Вот, блин…
По уму, надо не слушать Анну Викторовну и без ее разрешения экстренно извлекать беса. Но для этого придется где-то украсть реагенты, а шефа — похитить, потому что без ее добровольного участия остается только насквозь недобровольное. Боюсь, такую заботу она не оценит.
Задумчиво плеснул рукой воду и протер лицо. Так что придется влезать в авантюру и как-то в ней выживать.
Можно, конечно, не рисковать и ничего не делать — сказаться больным или просто сбежать, раз уж все варианты рассматриваем. Но, если найти время и порассуждать — что будет, если шеф умрет?.. А что бывает, когда жертва, травмированная осужденным, все-таки умирает? Часть четвертая статьи 111 УК РФ — до 15 лет. На мне висит часть первая этой же статьи — умышленное причинение тяжкого вреда здоровью. Это я беса Анне Викторовне подселил, чем нанес ущерб. Бес пропадет — она погибнет. Будет ли кто разбираться с тем, что произошло? А что, кто-то разбирался, когда навешивал мне прошлый срок?..
Да и вообще — Анна Викторовна в качестве шефа меня абсолютно устраивает. Ну их, к демонам, эти кадровые изменения. Да и симпатична она мне, что скрывать… И без угрозы нового срока постарался бы помочь — это я так, прячу чуткую и отзывчивую душу за суровой необходимостью. Собственно, необходимость обычно и отличает чуткость и отзывчивость от идиотизма, несовместимого с жизнью: не было б необходимости, послал бы Анну Викторовну в «собственную безопасность». Но никакой уверенности, что они справятся.
А говорят, ванна расслабляет — я с силой выдохнул и постарался переключить внимание на окружающую обстановку.
С интересом осмотрелся — на полочках и кромке ванны десятками стояли различные цветастые бутылочки с шампунями-лосьонами-гелями. Хм-м. Ну, это ж не холодильник, правильно?..
Взяв ближайший, открыл крышечку — о, малиновый. Следующий, в фиолетовом флаконе — тоже неплохой, что-то цветочное-полевое. М-м… Апельсин.
Вот так и начинают нюхать, чтобы не думать о проблемах.
Воды набралось достаточно, и я залег на дно, чувствуя, как вода обнимает плечи и поднимается выше.
«А какого демона тот Поверенный вообще узнал о том, что со мной произошло?» — Спросил я натяжной потолок над головой.
Загадочно светились три лампочки. Четвертая щурилась пустым цоколем.
«Раз девочек с топорами убедили не писать заявление, то по сводкам я проходить не должен. Откуда такая оперативная реакция?», — заволновался я.
Пятку царапнула тревога, и я почесал ее о закрытую крышку над сливом.
Как узнал? От кого? И как долго этот «кто-то» находится рядом?..
Дотянувшись до крана, я чуть добавил горячей воды и плюхнул полколпачка весенне-цветочного в воду — та сразу запенилась, покрываясь плотным и белым.
Пару раз глубоко вдохнув и выдохнув, я погрузился по самые глаза — так, чтобы вода закрыла уши и заглушила все звуки, кроме биения сердца. Медленно провел правой ладонью, остановив пальцы на шраме левой руки, прислушался…
Бездна звучала гулом ветра в вечно горящих кострах и шелестом песка. Иногда она давяще молчит, как звездное небо над мертвым морем, иногда кричит голосами хищников или шепчет на грани слышимости, обещая власть и силу.
Может ли нечто идти сквозь Бездну все эти годы, внимательно следя, чтобы некто Михаил не свернул себе шею?..
«Очень вряд ли».
Слишком много всего в Бездне, чтобы следовать по ней по моим пятам, годами не привлекая внимания местных жителей. Рано или поздно наблюдатель бы выдал себя — изменившимся ли пением ветра, тревожным клекотом неведомых тварей или непонятно отчего сорвавшимся ритуалом: бесы, знаете ли, не любят свидетелей собственных сделок.
Хотя, судя по агрессивной тактике владельцев кровесбытовой конторы, явно направленной на то, чтобы жертва выбрала молчать, не сопротивляться и побыстрее все забыть, могли и по домашнему адресу дозвониться: на опекунов наорать, нажаловаться, чтобы те сами меня из столицы забрали. Найти телефон по прописке в паспорте — дело нехитрое.
А уж опекуны — те могли кормиться из двух мест сразу и присматривать, отчего нет…
Надо ехать домой — разбираться с родными, которые то ли родные, то ли не пойми кто… Документы все равно восстанавливать придется — заодно и эти моменты проясним.
— Ты не уснул там? — Постучались в дверь.
— Нет, нормально все. — Вынырнул я для ответа из воды.
— Кушать иди, остывает.
— Уже иду.
«Но как⁈ Там же ничего не было?» — Изумился я молча, и постарался быстрее завершить купание. — «Впрочем, если там курица — есть точно не буду, хотя бы из уважения к возрасту».
— Халат надень, я там чистый оставила.
Звук падающих тапок за дверью обозначил, что босыми ногами тоже шастать по квартире нечего.
— А уютно тут, — оттерев запотевшее зеркало над раковиной, посмотрел я на свой вид в запахнутом халате и чуть пригладил волосы. — Жаль, я тут ненадолго…
Когда в последний раз в тапочках ходил — и то не помню. Тепло, мягко, даже шаркается как-то интересно.
— Ты чего там кругами ходишь?
— Заблудился, княжна, я в хоромах ваших, — зашел я на кухню. — Уж больно широкие.
— Руки можешь не мыть, — указала Анна Викторовна на стол, проигнорировав мое паясничество.
На столе, между тем, оказалась целая стопка блинов, мед и початая бутылка водки с двумя классическими гранеными стаканами.
«А и точно, был кефир в холодильнике» — припомнилось мне.
Мука и остальное — понятное дело, в шкафах, куда я не заглядывал.
Я поискал глазами чай, но его тут, видимо, изначально не планировалось, даже кружек нет. Зато граненые стаканы тут же
