Последнее желание повелителя - Анна Григорьевна Владимирова
– Хорошо.
Я нахмурился было своим мыслям, но тут же обернулся на смех Жени. Она заметила мой взгляд и попыталась стянуть улыбку, но тут ее снова развеселил кто-то в трубке, и она сдалась, широко улыбаясь. Ей очень шло вот так расслабленно улыбаться.
Наверное, только с детьми мы можем проявлять такие искренние эмоции. Но Женя не хотела их со мной делить. И я отвернулся, чтобы не смущать ее.
– Аршад, возвращайся, – позвала она через минуту. Я улыбнулся и направился к столу. – Ну как у тебя прошло?
– Амал хочет, чтобы я его забрал к себе, – уселся я на место.
– А ты что думаешь?
– Что ни черта не умею говорить со своим подросшим сыном. Раньше было проще – он просто принимал расклад, как должное…
– Ты заберешь его?
– Да, заберу, – кивнул я.
– Думаю, это правильно, – улыбнулась грустно Дженна. – Он ведь такой, как ты. Ему будет проще со своими… А там он совсем один. Вернее, чувствует себя так.
Становилось понятно, что ей близка эта ситуация. Она тоже была когда-то одна с братом среди ведов-убийц где-то в горах…
– Ты расскажешь? – осторожно попросил я, пытаясь поймать ее взгляд.
Женя съежилась и нахмурилась, чувствуя вину за то, что рассказывать ей не хотелось. Но я ждал. Отчасти потому, что великодушно отказаться от этой ответной исповеди наигранно-благородно до зубовного скрежета. Нет, мне нужно было знать, потому что она была важна для меня.
Я откинулся на спинку кресла, давая ей иллюзию большего пространства и времени.
– А можно сначала поесть?
– Нет, – улыбнулся я.
Она обескураженно глянула на меня, вспоминая, видимо, с чего начал я. И повторила мой прием рубить с плеча:
– Меня взяли силой. И принудили жить совместно против воли. Такие у них там… законы. И «нет» там не существует.
Я не смог ничего спрятать. Стиснул зубы и прикрыл глаза, потому что стало больно смотреть и видеть эту картину, ожившую в воображении. Как же это дико и мерзко со стороны. Да, Повелитель? Но, несмотря на то, что я только что рассказал Жене почти такую же историю, она не поставила знак равенства.
– Почему ты не смотришь на меня? – вдруг спросила она взволновано.
– Потому, что сделала когда-то то же самое, – посмотрел на нее прямо.
– Нет, Аршад, – усмехнулась она. – Наши истории похожи только в сухих фразах. Как скелет, на который можно нарастить все, что угодно. Он может носить по земле милого праведника, но и у серийного убийцы будет точно такой же внутри… Ты не делал «того же самого». – Ее голос стал глухим и задрожал от напряжения. – Ты просто не представляешь, что сделали со мной… И тот, кто это сделал, до сих пор меня ищет, чтобы наказать. Он никогда не будет сидеть напротив и раскаиваться в своих ошибках…
Я смотрел ей в глаза и хотел отвернуться, посадить ее на самолет и отправить домой, чтобы никогда больше не позволить себе коснуться. Но я сидел, как замороженный, и ждал, что же дальше.
– Наши с тобой жизни – просто страшные сказки, – вздохнула она. – Но все проходит. Мне мама так говорила…
– Она была права? – хрипло поинтересовался я, хватаясь за любую возможность не свалиться в бездну.
– Да. Она всегда была права. – Дженна вздохнула. – Слушай, а мы можем съездить в наш поселок? Там, наверное, разрушено все. Но он мне снится так часто…
– Конечно, – кивнул я. – Хочешь, можно ранним утром.
– Хочу, – оживилась она. – Но только не пешком.
– Тогда ешь, – улыбнулся я. – И отдыхать.
Мы дали друг другу передышку. Ненадолго. Женя сосредоточенно кусала губы, то и дело поглядывая на меня. Не боялась встречаться со мной взглядом, и это нравилось. Значит, пока все правильно.
Интересно, успею ли я сделать для нее что-то особенное, что даст мне шанс остаться рядом? И неизменно разорвет ее душу пополам…
Мне даже самому хотелось посмотреть на то, что я у нее отнял. Сейчас в поселении оборотней на берегу восстанавливалась жизнь, и я участвовал в этом, насколько позволяли. Но не все готовы были принимать помощь, поэтому их городок выглядел очень по-разному. Противники моей поддержки не одобряли тех, кто ее принимал, но открытую вражду мы пресекали. Отвечали за порядок там мои надсмотрщики, чтобы не было мародерства, нападений и беспорядков.
После ужина я проводил Женю в ее номер.
– Завтра утром заберу тебя. Позавтракаем и поедем, – улыбнулся, стоя в дверях.
– Хорошо, – замерла она робко в шаге, снова кусая губы. – Спасибо тебе.
– За что?
– Я не могу этого объяснить, – пытливо глянула она мне в глаза. – Но ты делаешь все правильно. Во всем…
– Спокойной ночи, Женя.
– Спокойной ночи, Аршад.
Сам я вернулся на террасу и упал на диван, который еще, казалось, хранил ее тепло…
* * *
Зря я, наверное, попросила Аршада об этой поездке. Ну что меня дернуло? Я же могла туда съездить одна…
Но я боялась.
Боялась, что Амал будет меня там ждать. Конечно, это глупо, но животный страх перед этим мужчиной было ничем не заглушить. Я боялась любой тени, неожиданно упавшей под ноги. А еще страшно было встретиться там с прошлым. Где-то там в заброшенном доме остались наши вещи именно такими, какими я их помню. Мои книжки на полке, рисунки Сальвы с мольбертом на веранде… Потому что нас выгоняли из домов ночью…
– Жень… – Аршад подхватил мою ладонь с колена и сжал в своей руке. – Ты точно хочешь ехать?
Я перевела на него взгляд и шумно сглотнула.
Нет. Не хотела. Я хотела с ним остаться. Дура, знаю, но я все больше проваливалась в этого мужчину, влюбляясь по уши, как девчонка.
Всю ночь меня изводили какие-то влажные сновидения, и прохладный душ по утру не особенно помог. Когда Аршад пришел ко мне с завтраком, меня разве что дрожь не начала бить. Я даже всерьез задумалась, не заболела ли, несмотря на то, что болела последний раз в далеком детстве.
Наверное, будь у меня нормальная юность, я бы пережила подобное лет в восемнадцать… Теперь же чувствовала себя размякшим в молоке сухарем. В солнечном сплетении постоянно танцевало пламя, стоило Аршаду на меня посмотреть, что-то сказать или коснуться. Был бы он оборотнем – чувствовал бы все – каждый мой вздох, стук сердца и изменившийся запах. К счастью, оборотнем он не был. И, казалось, всерьез переживал о том, что со мной происходило…
– Мне надо, – наконец, произнесла хрипло.
– Хорошо. – И он сильнее сжал мою ладонь. Но тут же выпустил.
А
