Шоссе Петля - Олег Новгородов
Лёву припрягли в ночную, Антонина лежала дома с пневмонией, и ужин повезла ее племянница Нюра - тридцатилетняя разведенка без прицепа, без характера и без жилплощади (она рассталась с очередным мужчиной мечты и временно занимала маленькую комнату у Антонины). Нюре затея категорически не понравилась, но Антонина дала ей взятку в размере пятисот рублей и воззвала к ее состраданию - неужто Лёве на пустой желудок в бытовке ночевать? Скуля и причитая, Нюра, с тощим рюкзаком на плечах, протерла очки и оседлала мотороллер. По-другому не доберешься - автобус по Петле в ту сторону не ходит, ну либо пешком (так себе удовольствие), либо на велосипеде. Но велосипеды на Опольцево только детские, трехколесные. Наши пацаны еще малолетними в клубе военной подготовки командирский «УАЗ» осваивают.
Нюра подкатила к воротам Лосиной Рощи и принялась названивать Лёве, чтобы побыстрее выходил. Почему-то она долго не могла до него дозвониться. Нюра изнывала от нетерпения и морозящей жути, наползавшей с кладбища. Она жала кнопку «повтор вызова», мерила шагами небольшую площадку перед воротами, где обычно выгружают «двухсотых», потела от страха и материла себя за дурацкую сговорчивость. Наконец, Лёва сдавленным, не своим голосом ответил: «Я сейчас, уже рядом», и через несколько минут показался на аллее. И, когда он приблизился к калитке (ворота на ночь запирают), Нюра увидела, что с внутренней стороны ограды, там, где заросли образуют неровный лохматый «карман», виднеется человеческая фигура. («Он был там всё это время! – в истерике визжала Нюра, размазывая по лицу слезы и косметику. – Я же чувствовала, кто-то есть рядом!»). Видимо, поняв, что его заметили, силуэт отшагнул дальше в тень, и Нюру охватило оцепенение. Лёва вынул из рюкзака контейнеры с картошкой и котлетами, попрощался и закрыл за собой калитку. Всё это происходило в полной тишине, и Нюра предпочла бы слушать «Рамштайн» или перфоратор, лишь бы хоть какой-то звук.
Лёва уже удалялся по аллее, и Нюра сообразила: кто бы ни таился в кустах, теперь она с ним наедине. Она стала лихорадочно заводить мотороллер, но тот рыкнул движком и заглох. Нюра в ужасе пинала кик-стартер, а тип в кустах молчал, словно наслаждаясь ее страхом и зная, что никуда она не денется. Потянуло сквозняком, и Нюру едва не вырвало от омерзительной помойной вони, мгновенно перебившей терпкий еловый запах из цветочного павильона. Она бросила скутер на произвол судьбы и за сорок минут добежала до дома, нигде не задержавшись, чтобы отдышаться.
Когда она ворвалась в квартиру, Антонина спала, напившись антибиотиков и микстуры от кашля. Сама Нюра так и не заснула: стоило ей погрузиться в дремоту, как она видела человека в тени, по ту сторону ограды, а потом за ее спиной вдруг восходила луна, и она могла рассмотреть стоящего... Поутру, приняв успокоительное, она поделилась своими переживаниями с тёткой и зашедшим ее проведать Старпомом. (Старпом, он же Карлыч – председатель Совета гражданской бдительности района Опольцево). Выговорившись и наревевшись, Нюра спросила, что они об этом думают.
Карлыч сухо ответил, что на кладбище и около него людям, особенно взвинченным, всякое может почудиться, и пусть она никому про свои видения не треплется. И так у района слава идиотская. И шахта у нас до ада просверлена, и маньяк Мясорубщик в овраге схоронен, и десять лет назад зарезанная им прошмандовка Коваленко нет-нет отлучается с Лосиной Рощи проверить свою квартирку. В двенадцатом часу Лёва зашел отдать помытые контейнеры, Антонина пообщалась с ним накоротке, и он, зевая, объяснил, что вроде бы сторожу Димитричу велели ночной обход сделать, вот Димитрич и нарезал круги, устраивая привалы в уголках поукромнее, чтобы дунуть косячок.
Антонине, с температурой 38,9, было не до похождений Димитрича. Лёва сказал, что починил и пригнал мотороллер, и Антонина попросила его съездить на Островитянова в сбер, снять с ее карты наличных.
Пока Лёва катался в сбер и маялся там в очереди к банкомату, Антонина прополоскала горло и попыталась вразумить психующую Нюру. Как и все, кто родился и вырос на Опольцево, Антонина знала и про Мясорубщика, и что его последней жертвой по умолчанию считалась та самая Ксения Коваленко. Знала и о не объясняемых по здравому смыслу событиях, случавшихся (преимущественно в девяностых) на шоссе Петля, но сама ни с чем подобным не соприкасалась и относила эти «крипи» к неизбежной пригородной мифологии. Племянница-то шухернулась не от Ксении, а от сторожа.
В ответ на увещевания Нюра закрылась в комнате и визжала в замочную скважину, что была это не Коваленко и не сторож. В тени стоял ее одноклассник Игнат Степанок, она его узнала при взошедшей луне (луна ей светила только в кошмаре, но Нюра успела внушить себе, что разглядела двоечника и хулигана Игната наяву). И делать там Игнату нечего, потому что он был дальнобойщиком, и летом погиб на трассе, угодив в мясорубку с «бешеной свадьбой». Тогда много народу угробилось, сам Игнат ехал на КАМАЗе не пристегнутый, и при лобовом ударе его катапультировало из кабины сквозь стекло. И лежит он на Лосиной Роще, и она, Нюра, чуть не обосралась. И больше туда ни ногой, хоть за пятьсот рублей, хоть за тысячу.
Итак, Лёва тратил свой выходной в сбербанке, а Карлыч свистнул участкового Савияка и вместе с ним отправился «за овраг» - в район Антенное поле, где сосредоточена инфраструктура, в том числе госучреждения. Карлыч с Савияком прежде
