Принцесса где-то там - Сергей Сергеевич Мусаниф
– Не люблю клоунов, – сказал он.
Тогда я и открыла глаза.
Асфальт был покрыт трещинами и вмятинами, а в каких-то местах даже расплавился. Вокруг были разбросаны гигантские паучьи ноги, обломки хитинового панциря и белели лужи жидкости, о происхождении которой мне вообще ничего не хотелось бы знать. Посреди всего этого безобразия лежал Пеннивайз, снова в клоунском облике, а из головы у него торчал пожарный топор.
Папа улыбнулся и виновато развел руками.
– Прости, что врал тебе все эти годы, Боб, – сказал он. – Поверь, у меня были на то свои причины.
Я всхлипнула.
Он подошел ко мне, вытер руку о свои джинсы и погладил меня по голове. Обнял за плечи. Мне хотелось задать ему тысячу и один вопрос, выслушать тысячу и один ответ, рассказать, что я на самом деле чувствовала все эти годы, но для всего этого наступит время потом. Сейчас мы просто стояли в центре кровавого побоища и прижимались друг к другу.
После смерти Танцующего Клоуна туман окончательно рассеялся, и мы оказались на улице, и снова стали видны дома и припаркованный на обочине «бьюик». А еще посреди дороги обнаружился маленький мальчик в желтом дождевике, который смотрел на нас широко раскрытыми глазами.
Папа помахал ему рукой.
– Как тебя зовут, малыш? – спросил он.
– Джорджи Денбро, сэр, – сказал малыш.
– Беги домой, Джорджи, – сказал папа. – Твой брат Билл тебя уже заждался.
Малыш кивнул, развернулся и побежал, его резиновые сапожки скрипели на мокром асфальте. Меня даже не удивило, что папа знал имя брата этого мальчика. Мне казалось, что в такой день уже ничто не сможет меня удивить.
– Так ты на самом деле волшебник? – спросила я. На самом деле, он не был похож на волшебника. Ведь вместо бузинной палочки он предпочитал использовать пожарный топор. Да и мантию свою где-то потерял.
– Нет, – сказал он. – Я не волшебник, я – …
Полагаю, ты можешь и сам догадаться, какое слово он произнес следующим.
И да, это тот самый топор.
Глава 9
– Привет, папа, – сказала я.
– Привет, Боб.
– Давно тут сидишь?
– Ну, некоторое время.
– Мог бы и позвонить, – но он никогда не звонил. Может, у него просто симки местной не было.
– Мне не трудно и подождать, – сказал он.
Рядом с ним на ступеньках лежал букет, роскошный и, наверное, очень дорогой. Это было непохоже на те подарки, что он обычно мне приносил.
– Раньше ты никогда не дарил мне цветы, – сказала я.
Он смутился.
– Да и в этот раз они не от меня. К тебе тут курьер приходил, я расписался в получении.
– И кем ты представился? – если бы он сказал правду, ему бы все равно никто не поверил. Сейчас он выглядел, максимум, моим старшим братом, да и то с разницей всего лишь в несколько лет.
Время почему-то было над ним не властно.
– Дальним родственником из деревни.
– Зайдешь?
– Конечно.
Он поднялся со ступенек, отряхивая джинсы. Под цветами обнаружилась кожаная папка для бумаг и небольшая коробочка, перевязанная красным бантом.
– Там написано, от кого это? – поинтересовалась я.
– Какой-то К. Браун, – сказал папа. – Знаешь такого?
Черт бы его драл.
– К сожалению, да, – сказала я.
Мы поднялись ко мне. Я зажгла свет, поставила чайник и заглянула в холодильник. Там было пусто.
– Еды нет, – сообщила я.
– Ничего страшного, я не голоден.
Зато я тут вспомнила, что ничего не ела с самого утра, и в животе предательски заурчало.
– Давай закажем пиццу, – предложил он. – Или что-нибудь китайское.
– Нет, лучше пиццу, – сказала я. – Свали это барахло в какой-нибудь угол.
Он сгрузил букет, папку и коробку на подоконник, а сам уселся в кресло, предварительно переложив валявшееся там барахло на диван. Не то, чтобы я была принципиальным противником чистоты и порядка, обычно на уборку у меня просто не оставалось времени. Пока он всем этим занимался, я позвонила в пиццерию на углу и заказала «пепперони» и «четыре сыра». Не лучшая пицца в городе, зато у них самая быстрая доставка.
– Как ты в целом, Боб?
– Нормально, – сказала я. – Как-то так, день за днем. Такие дела.
– Как Джон и Лиззи? Давно была у них последний раз?
– Гостила пару дней этим летом, – сказала я. – У них все нормально. Ждут внуков.
– А ты…
– Похоже, внуки задерживаются, – сказала я. – Мы с Дереком расстались.
– Это такой блондинчик?
– Это такой брюнетик, – сказала я. – Блондинчика звали Пол.
Мы помолчали.
Папа не особо интересовался моей личной жизнью, за что я ему была очень благодарна.
– Как только стемнело, на районе ошивался упырь, – сказал он без всякой связи с предыдущим разговором.
– Уверена, что ко мне это никакого отношения не имеет, – сказала я.
– Тебе виднее.
– Надеюсь, ты ничего с ним не сделал? – вампиры такие же граждане этой страны, как и прочие существа, и пока они не нарушают закон, мне они абсолютно неинтересны.
Но папа вырос в других местах, там, где к кровососущим не принято проявлять особой толерантности.
– Просто спугнул.
– И как ты его спугнул?
– Вот так, – папа скорчил страшную, по его мнению, гримасу. – Бу!
– К нам утром не поступит заявление о неопознанной горстке пепла? – уточнила я.
– Разве что у него случится инфаркт, – сказал папа. – Но это вряд ли. Он был совсем еще молодой.
– Э…
– Для упыря, – уточнил папа. – Сто-сто двадцать лет, на первый взгляд. Я не особо присматривался.
Вообще-то, считается, что в своем внешнем облике вампир застревает в момент обращения, если, конечно, он таким не родился сразу, поэтому определять их реальный возраст на глаз – дело неблагодарное. Но я не сомневалась, что папа знает, о чем говорит.
– Ну и черт с ним, – сказала я.
– Черт с ним, – согласился папа.
Мама на его месте уже бежала бы в церковь за святой водой, развешивала на стенах распятия и закупала чеснок в оптовых количествах. А папа Джон наверняка проверил бы, есть ли у него в наличии серебряные пули.
У меня, кстати, в наличии серебряные пули имелись, но папа Бэзил даже не стал об этом спрашивать. Кто-то может решить, что папа Бэзил – законченный пофигист, но я предпочитаю думать, что он верит в меня и мои способности о себе позаботиться.
* * *
В тот день, когда он привел меня домой из штата Мэн (обратный путь не занял много времени, мы словно шагнули с
