По другую сторону Алисы. За гранью - Алена Тимофеева
– Миз Картер, будьте так любезны, включите новостной канал.
Чалис молча потянулась за пультом от телевизора, лежащим на кухонной тумбе, и лениво щёлкнула кнопкой.
Вспыхнувший экран отразил тощую корреспондентку с зализанными волосами, быстро тараторившую новость, которая меня привела в замешательство. Одна Вселенная знает в какой раз.
– «Сегодняшний несчастный случай, произошедший в Больнице имени святого Рафаила, поверг в ужас как сотрудников, пациентов госпиталя, так и местных жителей. Пожар в отделении для пациентов с психическими расстройствами был вовремя замечен и, к счастью, никто не пострадал. Но отделению нанесён серьёзный ущерб…».
Мороз пробежался по спине. Я ощутила, как проступила гусиная кожа. Сгорело отделение, где стараниями мужа, я совсем недавно проходила принудительное лечение. Далее уже не вслушивалась в речь журналистки.
– Это не совпадение, верно? Сколько ещё фокусов Вы подготовили, мистер Гарсия? – будничным тоном обратилась я к адвокату. Дэвид поднял на меня глаза, почти отравляющие меня своей темнотой. Я поёжилась. Гарсия выставил раскрытые ладони вперёд и проникновенным голосом заверил:
– Ну что Вы, какие фокусы! Но момент я подгадал, верно. Это повтор утренних новостей, только и всего.
Он показал включённый смартфон, беззвучно транслировавший новости. Всё рассчитал.
– И всё же, к чему это? – настойчиво торопила я адвоката. Адвокат устало выдохнул и запустил пятерню в чёрные, как смоль волосы. Этот жест напомнил мне о Джозефе и меня передёрнуло от внезапно нахлынувшего отвращения. Моя неприязнь отразилась в глазах адвоката.
– Вам муж устроил поджог.
Очередное фото упало передо мной на стол. Ох, бедный, мой бедный Джозеф.
После короткого предостережения о грозящей мне опасности, что и так было очевидно, Гарсия поспешил удалиться, разумеется, не тратя ни секунды драгоценного времени на прощания. Ника вызвалась проводить Дэвида, и мы остались с Чалис в хрустальной тишине. Казалось, стукни кто в воздухе ложкой, раздастся пронзительный звон.
– Ты знала? – тихо спросила я Картер, словно и, правда, боялась разбить воцарившееся молчание.
– О чём? – столь же негромко уточнила гадалка. Чаша терпения оказалась переполнена.
– О визите Гарсии, о том, что у Джозефа снесло чердак, из-за повторившейся семейной драмы, да, мать его, обо всём! – мой ор не смог стереть непроницаемое выражение лица Чалис. Она с некоторой жалостью посмотрела на меня, и её ладони неспешно скользнули по гладкости дерева стола.
– Знала ли я? Не-е-ет, – протянула Картер, – я могла лишь предполагать. И, увы, мои догадки оказались верны.
Я недоверчиво хмыкнула:
– И вновь тебе поведали это карты?
Чалис не оценила моего сарказма и глядя куда-то сквозь меня, ответила:
– Просто мне дано видеть чуть больше, чем другим. Как и тебе, как и Нике. Всё определяется только плоскостью, в которой нам дозволено наблюдать.
От загадок и отсутствия ответов у меня заболела голова. Я обхватила руками виски, будто хотела предотвратить раскол собственного черепа.
– Не могу высказать, как я устала от всего происходящего…, – в отчаянии прошептала я и прикрыла веки. До меня донеслись звуки отодвигаемого стула, шаги Чалис, и я почувствовала, как её прохладные ладони накрывают мои. Почти над самым ухом раздалось уверенное:
– Мы справимся, поверь мне. Скоро всё закончится, нужно ещё немного потерпеть.
Я почувствовала, как головная боль меня понемногу отпускает, а на сердце становится легче.
Укрывшая город ночь не принесла мне сон. Я ворочалась, постоянно перекатываясь с одного бока на другой. Всё время, казалось, что из коридора доносится неясный шорох. Корсы в комнате не было, она, как и всегда, придёт спать под утро. Ночная смена – её прерогатива. Я избегала смотреть на горящий зловещим красным светом торшер. Тени, что отбрасывал светильник, были точно живые. Стоило отвернуться, и они подобно змеям ползли ко мне. Я прекрасно понимала, что это всего лишь иллюзии. Но когда ты один, да и время за полночь, твои страхи оживают. Из коридора раздался характерный скрип открываемой двери. Едва слышный, но вполне различимый. Чтобы успокоиться, я решила выйти из спальни. Возможно, Ника решила что-то проверить. Выскользнув за дверь, я чуть не хлопнула себя по лбу: после нашей с Корсой комнаты, в конце коридора только вечно запертая дверь. Я присмотрелась в плохо освещённое пространство, латунная ручка запертой двери дёрнулась. Или мне показалось. Разум в последние дни, словно оправдывая моё пребывание в лечебнице, играл со мной недобрые шутки. Повторившийся звук, блеск металла. Определённо ручка дёргалась. Я оглянулась в сторону выхода в зал. Занавески из бусин висели неподвижно. Негромко окликнула Нику:
– Корса! Корса, ты тут? – только пробирающие нутро щелчки треклятой дверной ручки служили мне ответом. Вопреки здравому смыслу я двинулась прямо к этой чёртовой двери. Все внутренние инстинкты вопили, кричали, стараясь меня остановить: «Алиса, Алиса, дьявол тебя раздери, куда ты идёшь?!», но я с упрямством слабоумного слепо направлялась к явной опасности. В груди даже что-то радостно затрепетало, возможно, проснулось то самое чувство, когда стоишь на краю пропасти и тебя от смерти разделяет всего один шаг. Стоит переступить за эту черту, и дороги назад уже нет. Моя нога давно уже свесилась с края. Я приблизилась к двери и поймала бьющуюся словно в агонии латунную ручку. Движение сразу прекратилось. Я медленно повернула ручку, ощущая, как легко поддался замок. Прежде чем открыть, я ещё раз окинула дверь из тёмного дерева пристальным взглядом. На ней засияли странные знаки, все заключённые в круги. В некоторых были нарисованы слова на неизвестном мне языке. Я смогла различить изображение креста, полукругов, месяца, и полагаю, косы. Проведя рукой по светившимся символам, я заставила этим жестом их исчезнуть. Они медленно погасли, вновь погружая коридор в сумрак. Решительно распахнув дверь, я увидела за ней лишь темноту. Протяни руку и твои пальцы ни на что не наткнуться. Настоящая тьма. Будто вглядываешься в бездну. Я невольно отступила, справедливо предположив, что таинственную комнату лучше закрыть. Не успела я совершить это нехитрое действие, как меня охватил ужас, а из горла вырвался леденящий душу крик. Разъярённая Ника, с искажённым от ярости лицом, летела на меня, выставив неестественно длинные пальцы с длинными ногтями, напоминавшие когти хищной птицы. Длинное платье порвано, в местах, где была видна кожа, молочный цвет перекрыл алый. Кровь с молоком. Я закрыла глаза, смиряясь с судьбой.
Проснувшись от своего полного страха вопля, я подскочила в постели. Дверь спальни распахнулась, и я увидела Корсу, в совершенно целом платье, а вместо ярости, её лицо выражало беспокойство, но искренним оно мне не показалось:
– Элис, тебе приснился кошмар? Снова?
Я всё ещё с опаской поглядывала на подругу Чалис, и, отодвинувшись к спинке кровати, невесело усмехнулась:
– Вся моя жизнь – кошмар, но было бы славно, если хотя бы ночью этот морок меня отпускал.
Ника молча улыбнулась. Неприятной, скользкой улыбкой. Жемчужного смеха за ней
