Тёмный Лорд Поттер - The Santi

— Что планируете делать летом? — спросил всех Блейз.

— Я собиралась сдать экзамены в Министерстве, но мой отец выиграл небольшую сумму в министерской лотерее и решил отправится в путешествие всей семьей в Египет в последние недели июня, чтобы навестить моего брата Билла, — сказала Джинни.

— Так с тебя сняли наказание? — спросил Гарри. — Это хорошая новость.

— Нет, я все еще наказана. Это только на июньскую поездку, — с грустью ответила девушка.

— Так ты наказана на весь июль и август только из-за того, что назвала Грейнджер грязнокровкой? Дай им успокоительное зелье наконец, — с отвращением проворчал Драко.

— Да, все без шуток, — опустив голову, ответила девушка.

— Я думал, ты сказала, что они передумали, — произнес Блейз.

— Они так и собирались, пока мои «братья», — Джинни просто выплюнула последнее слово, — не решили рассказать отцу, что я назвала грязнокровкой первокурсника с Пуффендуя, до случая с Грейнджер. Теперь же он бы наказал меня на все лето, если бы не эта поездка.

— А ты, Тонкс? — спросил Блейз, стараясь избежать острой темы — Гермиона Грейнджер.

— Моя мама выбрала то, что я боялась больше всего, хорошо, что решила не наказывать за рождественскую выходку. Буду ходить с ней на работу и там готовиться к экзаменам, — страдальческим голосом ответила Тонкс.

— Так, когда у вас пересдача? — спросил Драко.

— 9 июля, — ответила Тонкс. — У меня не так много времени, чтобы повторить и выучить пропущенное.

— Итак, остаешься ты, Гарри. Я знаю, что Дамблдор заставляет тебя остаться у Дурслей, хотя бы ненамного, а потом, если ты не можешь развлекаться с Тонкс, не хочешь приехать в мэнор? — спросил Драко.

— Да, Тонкс не будет дома, но я все же решил остаться с Дурслями, а к тебе в гости чуть позже, извини, — ответил Гарри.

— Что? Зачем это тебе? — удивленно спросил Драко.

— Ну… Мне нудно поработать над своими навыками в окклюменции, — просто ответил Гарри.

— А у Драко ты этим заняться не можешь? — спросил с любопытством Блейз.

Гарри закусил губу, прежде чем ответить:

— Вспомните, каким раздражительным я был весь этот семестр? — спросил он.

— Да, это было трудно не заметить, — сказала Джинни.

— Ну… понимаете, второй этап изучения окклюменции подразумевает сортировку воспоминаний, а у меня есть… У меня много таких воспоминаний, о которых даже вспоминать тяжело, — постарался объяснить Гарри.

— Так поэтому ты был зол на все, что дышит? — спросил Блейз.

— Да, — ответил Гарри.

— И вы двое знали об этом? — обратился к Тонкс и Драко Блейз.

— Да, поэтому мы не разозлились, когда он был такой прооотивный, — смеясь, ответила Тонкс.

— Почему ты просто нам не сказал? — с обидой в голосе сказала Джинни.

— Это личное, — ответил Гарри, совсем не заботясь о чувствах девушки.

— Возможно, но мне кажется, что тебе просто не хочется обсуждать эти воспоминания с нами, — сказал Блейз возмущенно.

— Это абсолютно неважно. Я буду жить с маглами и уж точно не буду переживать, если выплесну свой гнев на них, — ответил им мрачно Гарри, когда на него все смотрели понимающим взглядом.

— И как долго ты там будешь? — спросил Драко, будто бы не замечая гнева своего друга.

— Я не знаю, это зависит от того, как… — начал было Гарри, но остановился на полуслове. Раздавшийся стук в дверь остановил его. Тонкс переглянулась с Драко и открыла дверь, за ней стояли озирающиеся по сторонам Гермиона Грейнджер и Невилл Долгопупс.

— Чего ты хочешь? — ледяным тоном сказала Джинни, смотря на Гермиону.

Та же проигнорировала выпад Джинни и обратилась напрямую к Гарри:

— Я могу поговорить с тобой, Поттер?

— Зачем? — Гарри было действительно любопытно.

— Пожалуйста, это действительно займет несколько минут, — просила Гермиона.

— Гарри, просто выйди, а то от запаха грязнокровки у меня голова сейчас разболится, — сказал Драко, заработав злой взгляд от Гермионы и Невилла.

Горгулья ощутимо стала вырываться из-под его власти, поэтому он просто пошел за двумя гриффиндорцами, которые отвели его к середине поезда, где нашлось пустое купе. Когда они зашли в него, то Гермиона сказала заикающимся голосом:

— Я… я… просто хотела поблагодарить тебя, — после этих слов она залилась краской.

Гарри был поражен, и были две вещи, что выводили его из равновесия. Во-первых, он был поражен тем, что Гермиона Грейнджер поблагодарила его, а во-вторых, он понял, что в этом году эта девушка нравится ему больше, чем раньше, по крайней мере, он может ее терпеть. Горгулья внутри него радовалась и была счастлива, можно даже сказать, и сам Гарри подумал: сколько же влияния оказывает на него анимагическая форма. Прежде чем его мысли собрались в стройные и упорядоченные ряды он понял, что просто смотрит на Гермиону Грейнджер. Ему нужно было что-то сказать ей, но он не понимал что, и пока он был в таком замешательстве с губ слетело следующее:

— Полагаю, я должен извиниться, — план работал превосходно.

— Что? — не понимая, что происходит, спросила Гермиона.

— Я извиняюсь за свое плохое отношение к тебе и признаю свои ошибки, — сказал Гарри, стараясь описать свои чувства к девушке, — и хотя ты мне не нравишься, но тренировать тебя мне было приятно.

Гермиона и Невилл стояли столбами, тупо смотря на Гарри, прежде чем Гермиона сказала:

— И что же это значит?

Гарри не знал, что ответить девушке.

— Честно? Я не знаю, — признался девушке Гарри. — Мы посмотрим, что будет в следующем году. Я тебя точно не ненавижу и относиться как раньше не буду.

— А что Малфой и младшая Уизли? — спросил Невилл. — Ты собираешься что-то сделать? Или другие твои приятели со Слизерина, которые унижают маглорожденных, таких как Колин Криви?

Гарри чувствовал огромное негодование, что поднималось у него внутри — горгулья была сама не своя. Гарри пытался извиниться, а Долгопупс посмел попрекнуть его грязнокровкой Криви.

— Я не отвечаю за действия других студентов. И мое отношение к Криви и остальным гриффиндорским грязнокровкам не изменилось.

— Тогда это все не имеет значения, — фыркнула Гермиона. — Почему ты признаешь, что ошибался во мне, но не меняешь свое отношение к другим?

Гарри просто ответил:

— У меня нет времени объяснять вам двоим что-либо. Мы закончили?

— Да, — словно выплюнула Гермиона, взбешенная лицемерием Поттера.