Слишком смышленый дурачок - Григорий Константинович Шаргородский

— Ты бы, Стёпка, поменьше балагурил, а то накличешь на свою голову скорбников.

— Ну я же только с вами…

— И со мной до времени погоди, ибо начинаю жалеть о своём решении. Отца твоего, Романа, убили лихие люди, когда он исполнял чей-то заказ. Что за заказ и чем именно занимался твой отец на самом деле, не спрашивай. Даже знай я о том, всё едино не сказал бы. Был он то ли охотником за головами, то ли вообще каких-то тёмных дел мастером. Говорил я ему, чтобы поклонился князю и попросился в дружину. Бывшего десятника новгородской дружины, пусть и с непонятной репутацией, точно взяли бы рядовым, но он не хотел опять в ряд становиться! Ладно, не о том мы говорим. То дело прошлое, а нам нужно беспокоиться о будущем. Я запру тебя, а ты постарайся уснуть. Оно полезно будет.

Сказав это, священник ушёл на свою половину и вернулся оттуда со скатанным в рулон матрасом. Затем вышел наружу, заперев за собой входную дверь на замок.

Я раскатал матрас у стены и прилёг на него, чтобы дать отдых уставшим ногам и спине. Честно говоря, думал, что не усну. Не давали покоя мысли о таинственной смерти отца и о своём собственном будущем. Заработанный червонец позволит как-то прожить месяц, а если учесть, что подмастерье получает два таких, то и меньше. Оставалась надежда на наследство, да вот слова священника её омрачали. Но больше всего меня почему-то будоражили метаморфозы старика, окормлявшего никому не нужный, почти заброшенный приход. Кто он вообще такой?

Глава 4

Вопреки ожиданиям, сам не заметил, как уснул, и проспал до самой вечерней службы. Уж её-то проспать не получилось бы при всём желании. Пусть церквушка у нас запущенная, но колокол на звоннице стоит громкий и звонкий. На саму службу я не пошёл, потому что дверь всё ещё оставалась закрытой, да и не хотелось никого видеть.

Каждый день на службу ходили далеко не все жители квартала. И лишь на церковные праздники они не только заполняли небольшой храм, но и забивали весь двор вокруг него. Но все без исключения, заслышав колокольный звон, пролетавший над этой частью припортового района, приступали к молитве. Я тоже опустился на колени и зашептал знакомые с детства слова.

Обычно отец Никодим не затягивал службы, чтобы не делать их обременительными. Больше времени занимали исповеди, и тут священник не оставлял без заботы никого из страждущих. Входную дверь учебного класса он отпер уже в полной темноте. Но внутрь входить не стал.

— Идём, Стёпа, помолимся вместе. Уверен, тебе это сейчас очень нужно.

Честно говоря, я не был с ним согласен, потому что помолился не так уж давно, но, как оказалось, совместное бдение в нашем не очень богато украшенном храме действительно пошло на пользу. Я ощутил удивительное спокойствие и умиротворение. Наконец-то удалось примириться с собой и отринуть страхи, тени которых всё ещё оставались даже после разговора с Виринеей и проверки священника. Я принял себя таким, какой есть. Прошлое осталось в прошлом, а будущее теперь зависит только от меня, ну и, конечно же, от милости Божией. Но самое главное, что отец Никодим, похоже, как-то почувствовал моё состояние, и, когда мы уже почти под утро возвращались в дом, он смотрел на меня куда благосклоннее, чем раньше.

— Так, Стёпа, начну с неприятных новостей, — печально и даже как-то виновато сказал священник, когда мы уселись за тот же стол, за которым обедали. — Тётушка твоя совсем уж обезумела и порвала твои документы. Я ей говорил, что делать такое с бумагами, на которых стоит печать князя, не стоит, но горе помутило её разум. То небольшая беда. Я дам тебе выписку из церковной книги, и на первое время она сойдёт за документ. А через три дня тебе всё равно нужно делать взрослый паспорт. Ещё плохо то, что она накрутила всех соседей, особенно тех, кто ходит к ней в трактир. Теперь тебе в нашем районе будет небезопасно. Думал приютить тебя на пару месяцев, но, увы, нужно искать жильё в другом месте. Дам тебе записку к одному своему знакомцу в Дымах. Ты знаешь, где это?

— Да, — кивнул я, вспоминая разговоры мелких пацанов, с которыми дружил. Хотя вряд ли это можно было назвать дружбой. — Там живут рабочие с заводов.

— Истинно так. Мой знакомый держит доходный дом. Много не возьмёт и присмотрит за тобой. Условия там так себе, но всяко лучше, чем на чердаке, — улыбнувшись, заявил священник. — Денег тебе хватит недели на три, а там решится вопрос с отцовским наследством. Так что будет время поискать работу. Ну или снова уйдёшь в рейс. Как я понял из твоего рассказа, Захар не откажет, чтобы не злить ведьму. Но всё же я советовал бы тебе найти работу в городе. Не нравится мне вся эта история с предсказаниями. Незачем тебе водиться с язычниками. Но если будет совсем туго, то пару раз сходить можно. Ты же теперь почти ушкуйник, а с вас патриарх снял грех общения с идолопоклонниками ради общего блага.

Ответить мне на это было нечего, особенно на заявление о странном решении патриарха, поэтому я лишь снова кивнул.

— Да, ещё кое-что, — спохватился отец Никодим. — Давай разменяю тебе твой червонец. Незачем в заводских районах светить золотом. Там вообще в основном платят ассигнациями.

Я тут же протянул ему хранившуюся в кармане пиджака монету. Через пару минут, когда священник вернулся со своей половины, получил обратно горсть серебра, а ещё пригоршню меди. Считать, конечно же, не стал. Если не доверять таким людям, как отец Никодим, то проще сразу дойти до Пины и утопиться.

Мы проговорили почти до рассвета, и этот разговор был похож на экзамен. Батюшка задавал разные вопросы, испытывая мои знания и способность принимать взрослые решения, но я чувствовал, что это не очередная проверка, а желание убедиться, что он отпускает в мир не беспомощного дурачка, а кого-то здравомыслящего.

Здраво рассуждать я вроде способен, но для взрослой жизни этого, как оказалось, слишком мало. Нужна ещё хоть толика везения, а вот как раз его мне этим утром и не хватило, несмотря на напутствие и благословение батюшки. Прихватив свою котомку, чтобы не мозолить людям глаза, я выбрался с церковного двора через заднюю калитку. Тропинка шла вдоль