ЧОП «Заря». Книга третья - Евгений Александрович Гарцевич
— Ща, знаю я вас, сломаете еще что-нибудь. Сейчас здоровяк вернется, поднимем ее, ущерб оценим, — Захар улыбнулся, заглянул в кабину и протянул мне финку. — Негоже так инструментом разбрасываться, нам страховка не положена. Я уже узнавал и у Шмидта, и у Куркина.
— А Банши где?
— Так, со Стечей вагоны чистят, хрень какая-нибудь могла остаться, — Захар кивнул на маленький обгорелый шестилапый трупик, из которого торчал осиновый кол. — Вы разрыв подчистили? Проверять не надо за вами? Ой, по запаху сивухи чую, что надо…
Кажется, жизнь налаживается.
Стабильность — это хорошо. Один торгуется, другой пьет, «буханка» требует ремонта. И фобосы притихли — чувствую, что Ларс дуется, высматривает бабушку Олеси, практически полностью скрытой под аурой деда, а Муха дрыхнет в обнимку с Белкой, почти вернувшуюся к нормальным размерам. А мэйн — это мэйн, молча вынырнул из анабиоза, помог вытащить и выровнять на платформе «буханку», и также молча нырнул обратно.
Стеча только удивил — появился взъерошенный, с едва сдерживаемой улыбкой. Оказалось, что здоровяк тоже «подрос», и теперь может уходить в тени аж на несколько минут без потери сознания. Банши на него покрутила у виска, обозвала дурнем, которого надо будет в лес отнести, когда он свой максимум проверять пойдет. А то видишь ли, прямо в поезде надумал это сделать.
Пока мы приходили в себя, шутили и дурачились, отпуская нервное напряжение, к нам подошел Флинт.
— Парни, короче, помощи не ждем, — он кивнул на купцов, стоящих в сторонке и старательно делавших вид, что не смотрят в нашу сторону. — Господа перестарались с секретностью. Локомотив помер, как и весь поезд. Нас никто не ищет, уехали мы далеко, да и если пойдет товарняк какой, то мы же сами ему путь и перекроем.
— А ближайший город где? Или по шпалам, опять по шпалам?
— По шпалам не получится, а в остальном верно мыслишь. Плюс-минус, — Флинт покрутил пальцем по сторонам и ткнул куда-то за спину, — в дне ходьбы должна быть лесопилка с деревней, а там связь и дорога. Мы лагерь здесь организуем, вдруг все-таки, кто поедет. Но и туда надо сгонять. Поможете?
— Конечно, поможем! — высунулся Захар и деловито поковылял в сторону купцов, — Только контрактик бы обновить надобно. Чуть-чуть, пару пунктиков добавить.
Глава 9
— Тсс, парни, не лезьте пока, мы сами посмотрим, — я шикнул на двух «пинкертонцев», отправившихся с нами на поиски деревни.
— Матвей, задрал уже, полчаса сидим, жопы морозим, — тихонько заворчала Банши, дернув край курточки, еле достававшей до копчика. — Чисто там, это просто люди такие… с местным колоритом.
— Рыжий, дай еще раз на карту взглянуть, — я отмахнулся от Банши и скатился с сугроба, на котором мы устроили наблюдательный пункт, — Горбушка, подмени пока.
Рыжий и Горбушка — два бойца, выжившие в поезде. Не элита, а скорее новобранцы, которые только недавно присоединились к Флинту. Рыжий, получивший позывной за веснушки и цвет волос в щегольской униформе «пинкертонцев» походил на реального англичанина. Этакий кокни из Лондонского темного переулка.
А Горбушка — это горбушка, она никогда не меняется. Сухой, жилистый парень с квадратной челюстью, которая все время была в движении. Кто-то спичку в зубах мусолит, кто-то жвачку давит, а этот постоянно грыз сухарики. Один за другим, каждый раз вынимая коричневые корочки из новых карманов. Я так и представил себе, что у него собственный пространственный склад, совмещенный с пекарней.
Горбушка был почти местным (ох, и широка страна моя родная), каких-то триста верст, правда, в другую сторону. Но все равно ближе, чем все остальные, к тому же был охотником, поэтому среди нас считался экспертом.
— Так, давай еще раз, — я развернул карту и стряхнул хлебные крошки, — Здесь поезд остался, здесь мы?
— Хрум, хрум, — подтвердил парень.
Маленькая точка на карте, к которой мы вышли, в реальности представляла из себя средних размеров поселение на несколько домов, лесопилку и небольшой, но крепкий безымянный трактир, возле которого стояло два грузовика и один шарабан. Трактир стоял на краю, на пересечении четырех присыпанных снегом дорог.
Я повел вверх по карте в сторону следующей точки, до которой было еще несколько часов хода.
— Это монастырь?
— Да, только не Орденский, а мирской, да еще и женский, — Горбушка запихнул в рот новый сухарик и начал мусолить его на манер сигаретного бычка. — Там почта голубиная, вообще глушь полнейшая.
— А то мы с тобой сейчас в центре мира, блин, по Патрикам гуляем…
— Хрум?
— Забей, — я указал в следующую точку, еще дальше отдаленной от железной дороги. — А здесь помощь есть?
— Здесь каторга для особо буйных одаренных. «Белая тишанка» называется, строгач для всех, — чавкнул Горбушка. — На подходе, если сразу не пристрелят, то помогут. Там и техника есть, и связь.
— А здесь точно ничего нет? — я потрогал последнюю из «ближайших» к нам отметок на карте.
— Нечисть там только есть и развалины, — парень нахмурился. — Город там хотели основать, еще при покойном батюшке императора. Ток не вышло ничего, съехались все, строить начали, и разрыв открылся. Бились, бились, да так и бросили. Там точно делать нечего. Трактир надо проверять. Может, там хлеб есть, хрум, хрум.
Последнюю фразу он уже тихонько сказал, заглядывая к себе в карман и оценивая запасы сухарей. И в принципе я с ним был согласен, раз уж дошли досюда, надо проверять, чтобы там не смущало.
А смущали люди, которых мы видели. На улице, в основном перед трактиром, мелькало пять человек. Мужчины с неприятными, будто бандитскими рожами. Я вполне допускал, что в местных глухих снегах странно ждать аристократических красавцев и красоток, но и эти казались здесь чужими. Инородными. Скорее Горбушку возьмут в рекламу сухариков, чем этих парней на роль дровосеков.
Тулупы будто с чужого плеча. Сняли с кого-то и накинули поверх своих пальтишек. Обувь, пусть и не лакированные туфли, но городская, для местных сугробов не приспособленная. При этом в домах никто не появлялся, а лесопилка не работала, только трактир с мужиками, подглядывающими то на часы, то по сторонам. И внутри были люди с достаточно сильной аурой.
Белка тоже ничего не нашла, правда пробежался я только по верхам. Дома закрыты, на стеклах морозный узор, все мерзлое, будто там давно не топили. Только в трактир удалось подглядеть, пока не спугнули — две компании за столами, одни выпивают, не спеша, другие рубятся в карты.
— Матвей, темнеет уже, и кушать хочется, — подошла
