Время делать деньги - Наталья Геннадьевна Молчанова
– Писюн у тебя мелкий – девки любить не будут. Вообще ни одна! – вдруг заявил толстяк.
Орлан сразу прикрыл хозяйство мочалкой, но слова больно резанули, хотя он никогда раньше об этом не задумывался.
– Да. Умрешь ты столетним девственником, и на твоей куцей урне даже не поставят тире между датами, та как со столь малым кхе-кхе – тире – это слишком длинно! Ничего тебя не спасет – ни оценки, ни ум, ни мышца какая… На роду у тебя так написано – прими как данность и живи дальше!
Струи душа перестали быть согревающими и просто лупили по телу, а поганый язык прилип к гортани и не хотел ничего произносить. Лева еще попялился на Орлана, хохотнул пару раз, ткнув в мочалку, и наконец вышел. Пацаненок, словно стукнутый чем-то, кое-как домылся и почапал к себе спать на второй этаж. Лева продолжал хохотать то ли над ним, то ли над какими-то тупыми шутками, то ли над тупыми шутками с намеком на него… Орлан уставился в потолок. Толстяк ему мстит? Или… Нет конечно, просто мстит за неорганизованную кассу, за то, что спалили его на экологии, да мало ли еще за что? Но на душе стало тоскливо и неуютно. Закрыл глаза и попытался уснуть, но Лева сопел на нижней кровати, разгоняя весь сон. Лишь когда пришли китайцы (где они бродили, он тоже не знал – каждый бродит вечерами по своим делам), все утихомирилось, и удалось уснуть.
***
13 февраля, среда
Вообще-то Шкварок не мог назвать себя мнительным, но что-то из вчерашних слов Левы возымело над ним нешуточный эффект: переодеваясь в раздевалке, прыгая на секции и опять переодеваясь, даже в столовой Орлан все смотрел на соседей-пацанов и мысленно сравнивал свое хозяйство и у других. Даже придя на тетрис не было ему покоя – он смотрел не на работу других ребят, а на их штаны, все пытаясь сравнить и пытая себя мыслью о размерах.
– Орлан, да что с тобой сегодня? Ты что фигуры не видишь? – нахмурился мистер Хански.
– Что? – совсем растерялся ученик – он не услышал даже, что его спросили. – Я ни о чем таком не думал…
– Влюбился что ли? Надеюсь, не в мальчика? – приподнял бровь учитель.
Присутствующие вместе с ним 5 ребят зло рассмеялись. Орлан вспотел и покрылся краской, что еще больше усугубило ситуацию.
– Точно! Вон как он на нас пялится – любовничка себе выбирает, но мы не такие! – обидно сказал один из пацанов.
И тут Шкварок понял: если он что-то быстро не сделает, то уже завтра вся спортивная школа будет знать, что он голубой. С ним перестанут здороваться, стоять рядом, сидеть в столовой, начнут относиться по-другому – сторониться, шпынять или того хуже – наоборот, начнут жалеть, а кто-то даже подкатывать… УЖАС! Орлан резко вскочил, и тут язык стал говорить отдельно от головы:
– У меня есть девочка, но другой мальчик сказал, что у нас ничего не выйдет, потому что у меня маленький стручок и я… я… – до него вдруг дошло, что он только что ляпнул, он затравленно оглянулся и выбежал прочь из класса в коридор.
Сердце билось как бешенное. Что он наделал? Какая еще девочка? У него ведь никого нет! И что о нем все подумали… Теперь все узнают… Тот мальчик, что смеялся с него только что, хорошо знаком с другими ребятами из секций мистера Хански, и теперь сплетни вокруг него будут нарастать как снежный ком. Во всем виноват Лева! Или все же он сам, так как принял слова толстяка близко к сердцу? И чего он вообще так разволновался? Воображение проворачивало только что произошедшее, добавляло красок и не отпускало железной хваткой. Сердце все билось и билось… Мальчишка не знал, куда деваться…
– Орлан, – раздался голос мистера Хански. – Ты где? Иди сюда!
Он судорожно вздохнул, но не вышел из-за своего спасительного угла. Ему было смертельно стыдно теперь перед учителем, который о нем заботился, а он превратил его урок в балаган. Послышались шаги. Через пару минут появился и сам мистер Хански.
– Знаешь, я уже не молод и припадаю слегка на левую ногу, – сказал учитель, – поэтому было бы лучше, чтобы ты меня слушался… Тебе правда кто-то так сказал?
– Сосед по комнате. Мы с ним плохо ладим, я понимаю, что он специально, но… – промямлил Орлан вначале уверенно, а потом опять сник.
– Конечно, огорчительно в твоем возрасте озадачиваться подобными проблемами, но знай – ты такой же, как другие, не хуже и не лучше. Знай, чего ты добьешься в жизни, определит твое положение с женщинами. Успех определит: останется с тобой та девочка или нет. И конечно манеры, чувство такта и юмора. Ты многого не знешь, но можешь всему научиться. Будет успех в делах, будет успех у женщин. Давай, пойдем назад.
– Парни все еще смеются надо мной? – вытер он тыльной стороной руки нос.
– Никто не смеется. Для любого это больная тема, особенно в виду столь малого количества девочек в современном мире. Не переживай. Все у тебя хорошо, – похлопал его по руке старик.
Орлан еще раз шмыгнул носом, но как ни странно успокоился и поплелся с мистером Хански в секцию. Ребята действительно не смеялись, а только искоса кидали на него взгляды. Он же сосредоточился на задании и больше ни на чем.
***
17 февраля, воскресенье
Он опять из кожи вон лез, чтобы хорошо выступить на альпинизме, но взобрался на вершину промышленки аж 11-м. Почему? Ведь он почти каждый день качает мышцы, ходит в секцию к Инне на тренировки, а потом еще посещает тайные занятия… И все же он 11… А вот Джуан – первый, Олег – второй, Кирилл – шестой. Ну, почему так выходит? Орлан слез с имитации завода и грустно почесал себе башку. Конечно, мечтал он быть на месте Джуана, но видать, не судьба. Ревень тоже зло что-то бубнил себе под нос, косясь в сторону лидирующих пацанов, хотя у него было третье место, но ему тоже было мало.
– Еще вшивота всякая лазит тут почти в первой десятке, – зыркнув на Орлана, сквозь зубы процедил Ревень. – Тебе уже давно пора по всем параметрам жанра свалиться и лежать месяцами в больничке, а он все под ногами крутится!
– Да что я тебе сделал! – не выдержал и возмутился Шкварок.
– Тюти-пути… Сопельки-мопельки… Иди целуйся со своим недоделанным Стеценко и шибко переделанными Джуаном с Олегом,
