Хранитель проклятых домов - Август Лок
— Идиоты. Кандалы они, значит, зачаровали, а крепление — и так сойдёт? Они заслужили всё, что с ними будет дальше. Хотя бы за идиотизм.
— А что с ними будет?
— Так, — перебил меня колдун, — друзья-калеки, бодро встали и поползли за мной в кладовку. Тут недалеко.
— Думаешь, за швабрами нас не найдут? — развеселился Скридус.
— Меня же не нашли, — скопировал тон оппонента Август. — А пока я там ждал пересменки тюремщиков, обнаружил тележку.
Мы уже продвигались по узкому тёмному коридору, по обеим сторонам которого располагалось множество одинаковых металлических дверей. Судя по звукам, многие из камер были заняты. Мне внезапно стало жаль товарищей по несчастью.
— Может, мы их тоже…
— Нет.
— Ну они же…
— Предположительно самые опасные существа? — ехидно продолжил Лок.
Я не нашёлся, что ответить, только обиженно запыхтел. Скридус мерзко захихикал. Тем временем тюремные камеры кончились, и начались технические помещения. Кладовка оказалась за третьей по счёту дверью.
— Полезайте в тележку, раненые воины без ног и совести.
— Ты б хоть свет зажёг, — пробурчал монстр.
— Не надо, а то я узнаю, чем он меня таким склизким касается!
— Я тебе жизнь спас, малявка неблагодарная!
— Я вас сейчас здесь брошу, и выбирайтесь как хотите.
Мы благоразумно заткнулись и постарались на ощупь устроиться поудобнее в узком деревянном корыте на колесах. Пару раз я умудрился уронить себе на ногу тяжелую цепь, что особенно обидно, на одну и ту же. Скридус ворчал и хихикал попеременно, пока не прищемил свой червехвост, опрометчиво пристроив его у себя под боком.
Куда мы тащим этого монстра? На кой он нам вообще?
Мы так никого и не встретили, пока выбирались на узкую горную дорогу. Это почему-то больше пугало, чем успокаивало. Остался ли в живых хоть кто-нибудь?
— Август, — я пытался перекричать очередной порыв ледяного ветра, который беспардонно забирался под наброшенный на нас с монстром шерстяной балахон.
— Что?
— Ты всех убил?
— Я никого не убивал. Потом. Дома поговорим.
Я не стал уточнять, относилось ли это "потом" к разговору или к убийству, а только залез поглубже в укрытие, пытаясь закуклиться как гусеница. Холод пробирал до костей. Когда уже стало казаться, что так мы и помчимся до самого города, трясясь на колдобинах и рискуя сорваться с обрыва, тележка резко остановилась и раздался громкий хлопок. Я высунул голову и увидел зияющую дыру в полотне реальности, за которой виднелась лунная ночь и две любопытные рожи кнорхов.
— Почему не домой?!
— Потому же, почему мы не ушли из храма сразу. Там защита.
— Но кнорхи…
— НЕ. ЕДЯТ. ЛЮДЕЙ.
Голос Лока отразился эхом от скалы, и послышался перестук мелких камешков. Начальник не стал ждать, пока посыпется что-то покрупнее, и с разбегу влетел с тележкой в пространственный разлом.
По ту сторону нас встретила уютная и мягкая тишина. Никакого ветра — только тёплая летняя ночь, наполненная незнакомыми, но невыразимо приятными запахами. Наше нелепое транспортное средство мгновенно окружили низенькие тощие существа с несуразно огромными головами. Кнорхи не тянули руки и не пытались хватать костлявыми пальцами свалившихся на них путешественников — только смотрели с любопытством и моргали апельсиновыми глазами.
За моей спиной нервно выругался Скридус. Дёрнувшись от резкого звука, одно из существ протолкалось поближе к Локу и, задрав голову, издало нечленораздельный певучий полушёпот-полуприсвист.
— Извини, что побеспокоили. — Август изобразил галантный поклон. — Мы сейчас уйдём.
Существо пролепетало ещё что-то.
— Ах, этот. Не знаю, валялся в камере — мы и подобрали.
Скридус возмущённо засопел, я хихикнул — скорее от смущения, а кнорх быстро-быстро забормотал на своём необычном наречии. С каждой минутой лицо начальника всё больше вытягивалось, а правая бровь поднималась всё выше.
— Стоп. — он наконец прервал поток чужого красноречия. — Главное я понял, дальше сами разберёмся. Трёхнога сегодня уже кормили?
Вся компания апельсиноглазых закивала.
— Завтра я к вам этого, — Лок кивнул в мою сторону, — в помощники пришлю. А то он вас боится, представляете?
Кнорхи совершенно искренне расхохотались. Под этот безумный звенящий гомон мы наконец ввалились в дом через небольшую деревянную дверь. Я успел только краем глаза заметить на ней какую-то табличку, но разобрать, что там было написано, мне не дали.
— Ура! Мы дома! — неожиданно завопил Скридус.
— Ты — нет. До заката я тебя вышвырну или убью. Как пойдёт. Эрвин, иди и приведи себя в порядок. Взрослым надо поговорить.
Я собирался было возмутиться, но внезапно осознал, что, будучи в трусах, покрытый кровью, грязью и кандалами, выгляжу действительно не слишком по-взрослому. Я демонстративно позвенел цепью об пол.
Август внимательно посмотрел, поразмыслил с минуту и жестом приказал ждать. Вернулся он почти мгновенно, неся на вытянутой как можно дальше от себя раскрытой ладони небольшую пиалу, из которой шёл едкий зеленоватый дымок.
Я зажмурился, догадавшись, что он собирается делать, и не желая наблюдать за этими опасными манипуляциями. Перед внутренним взором проплыли изображения проеденной кислотой конечности, одноногого пирата и почему-то ведьмы с котлом, полным булькающей зелёной жижи. Лоб покрылся холодным потом. Я приготовился орать, как никогда не орал. Набрал в грудь воздуха и…
— Готово, можешь перестать трястись.
— Я… Н-не т-трясусь.
Зубы глухо клацнули друг о друга, чуть не оставив меня без языка. Лок только скептически поднял бровь, а Скридус с любопытством уставился на меня.
— Слышь, рыжик, ты чего-то не то колданул. Вон, нога одна, а глаза три. Да ещё и заикается.
Я лихорадочно ощупал лицо, мокрое и скрюченное от ужаса, но совершенно точно двухглазое, а затем уставился на целые ноги. Рядом валялась цепь с дымящимся куском браслета.
Кулаки сжались сами собой.
— Ты, сволочь ползучая, да я тебя за такие шутки!
— О, больше не заикается! — восхитился Август. — За превращение трепетной лани в боевого единорога я, пожалуй, даже прощу вам, мистер Скридус, ваше самоубийственное хамство.
— Могу и тебя научить, лис хитромордый, — пообещал монстр.
— Мне уже можно в душ?
— Да. Можешь даже вздремнуть, время ещё есть. А с Рошмиром, который наверняка уже рехнулся от беспокойства, я свяжусь, как только поговорю с нашим гостем.
Я уже выходил из гостиной, но замер, вспомнив единственно важное — то, от чего зависела вся моя дальнейшая жизнь.
— Август, это вы меня по голове стукнули? Там, в храме.
— Нет, — просто ответил начальник, и я ему поверил.
— Это хорошо.
Мужчина хмыкнул, но больше ничего не сказал. Мне стало легче. Намного легче, если учесть, в
