Молчание Сабрины 2 - Владимир Торин
Помимо всех упомянутых личностей, под навесом был еще кое-кто.
В некотором отдалении от печи, прислонившись спиной к стене, стоял невероятно худой тип в костюме-тройке, какие носят городские клерки. Костюм этот был покрыт пятнами, галстук поела моль, а воротнички рубашки зеленели от плесени. Да и его обладатель не сказать, чтобы выглядел таким уж свежим: сморщенное серое лицо как будто сперва забыли под кроватью, где оно валялось долгие месяцы, после чего надели, особо не чистя. Неухоженные бакенбарды, крючковатый нос, торчащие в стороны уши и крошечные очки в круглой оправе казались такими нелепыми, будто все это было лишь частью сценического образа и их прицепили на скорую руку.
Очкарик то и дело взрывался чиханием, а в перерывах между ним едва заметно сдвигался по стене, все ближе подбираясь к котлу.
Впрочем, то, что бы он там ни задумал, мгновенно пресекалось кухаркой.
– Вы только поглядите на него! – возмущалась мадам Бджи, когда замечала поползновения к еще не приготовленному ужину. – Вишь-ли, ему больше всех надо! Вишь-ли, ему скорее всех надо!
– А я что? Я ничего! – оправдывался тип в очках. – Никто не может с полной уверенностью засвидетельствовать, что ваш покорный слуга…
– Хватит болтать, болтун! – Мадам Бджи замахнулась на него поварешкой. – Тебе не заболтать меня своими скучными умными словечками! Я-то знаю, что ты задумал, Проныра!
– Апчхи на вас, мадам Бджи! – Проныра чихнул на кухарку и ловко отпрыгнул в сторону, уворачиваясь от поварешки. – И вообще, знаете, что я думаю?..
Что он думал, так и осталось загадкой, поскольку тут присутствие Сабрины наконец заметили.
Встреча куклы под навесом дружелюбием и не пахла. Она пахла злобой и презрительностью.
– А тебе что здесь нужно? – прошепелявил Заплата, и головы актеров «Балаганчика» повернулись к незваной гостье.
– Талли Брекенбок велел мне идти сюда! – с вызовом ответила Сабрина. – Дождь вреден для моего платья и красивой прически!
– Фу ты, ну ты! – разлился противным смехом один из котелочников с перебинтованными пальцами. – Ты слыхал это, Бенджи?! Дождь вреден тра-та-та платью и тра-та-та прическе их сиятельства!
– Да уж, Бонти, подумать только, какие мы важные! – ответил его карточный партнер. – Давайте посадим ее в бочку! Или швырнем в огонь! Да! Верно! Лучше всего так и поступить! Подкинем дровишек! А то что-то у мадам Бджи там все едва теплится…
Предложение Бенджи было встречено одобрительным гулом, но Сабрина и не подумала отчаиваться.
– Господин Брекенбок сказал, что если кто-то будет меня обижать, то…
– Что он там сказал? – прищурившись, спросила мадам Бджи.
– Он сказал, – ответила кукла, – что ему надоело его лоскутное одеяло и что он хочет новое.
Обычная, по мнению Сабрины, фраза возымела просто чудодейственный эффект. Ухмылки всех присутствующих мгновенно смыло с губ как тем ливнем. Члены труппы, тут же забыв о кукле, вернулись к прерванным делам. Бонти и Бенджи продолжили партию в карты, Заплата вонзил зубы в край пустой тарелки, Проныра занял свой пост неподалеку от котла, планируя очередную вылазку, а мадам Бджи голыми руками выжала в варево сок из двух луковиц, после чего отправила обе в рот и, даже не поморщившись, принялась их пережевывать.
– Зонтик можешь сложить, кроха, – добродушно сказал старик в защитных очках, чуть повернувшись к Сабрине, и кукла последовала его совету.
– Здесь на тебя не накапает и не натечет, – добавил он, задорно подмигнув Сабрине. – Разве только из чана «приветливости» нашей мадам Бджи…
– Я все слышу! – Подойдя к краю навеса, кухарка поставила на стол корзину с зеленью, грубо отодвинув в сторону детали механизма, который старик чинил.
– Да шучу я, Берта, – проворчал тот.
Кухарка на него раздраженно зыркнула, впрочем, тратить время на споры со стариком ей сейчас было недосуг. На лице мадам застыло не предвещающее ничего хорошего для Сабрины выражение лица.
Громадная Берта Бджи нависла над куклой, как цапля из Слякоти над тамошней же лягушкой.
– Подвинься, Спичка! – велела она сквозь зубы.
– Я не спичка. Я – Сабрина.
– Ты – Спичка. Похожа на спичку. Просто вылитая спичка. Сама деревянная, и голова горит.
– Но у меня не горит голова…
– Сейчас мы это исправим!
Женщина со смехом выхватила из кармана передника длинную спичку и зажгла ее о собственную щеку. Мадам Бджи, видимо, не боялась угрозы хозяина балагана, поскольку без затей поднесла горящую спичку к волосам Сабрины.
– Ой-ой-ой! – вскрикнула кукла и под всеобщий хохот актеров отшатнулась от грозной мадам.
Пытаясь увернуться от спички, Сабрина оказалась под дождем и тут же натолкнулась на что-то спиной. Не заметив, как смех мгновенно затих, она обернулась.
На куклу с высоты своего ходульного роста хмуро глядел Талли Брекенбок, собственной персоной.
– Что я тебе говорил?! – выстроив брови в одну хмурую линию, спросил он. – Ты меня совсем не слушала?!
– Нет, я все слушала, – оправдываясь, залепетала Сабрина. – А что вы имеете в виду? Что вы говорили?
– О том, что… – Брекенбок начал выговаривать по слову: – Тебе. Не. Нравится. Дождь.
– Я помню… но я не специально…
– Быстро под навес!
Сабрина поспешно выполнила приказ. Брекенбок забрался под навес следом за ней, но ему для этого пришлось пригнуть голову.
– Мадам Бджи, – сложив зонтик, сказал он кухарке, которая, высунув красные волосатые руки за навес, принялась мыть зелень прямо под ливнем, – что там с ужином? Виднеется земля на горизонте?
– Гхм… виднеется, – ответила мадам Бджи. – Почти готов. Осталось добавить кое-что в супчик, чтобы не слиплись кишки, и еще подсыпать туда то да сё, чтобы потом не вылезли ногти. А если не забросить в котел эти вот стручки, можно ослепнуть и покрыться коркой.
– Давайте без подробностей, – поморщился хозяин балагана. – Я думал, что приправы – по вкусу. Разве нет?
– Да все будет вкусно! – заверила его мадам Бджи. –
