Его чужая истинная - Анна Григорьевна Владимирова
Мы сидели в любимом парке на более-менее сухой скамеечке и кормили уток после последнего экзамена.
– Может, со мной поедешь? – осторожно предложил он.
Да, мне хотелось увидеться с мамой. Но я боялась. Боялась, что она приедет, и я раскисну – так скучала по ней. Не уверена, что смогу пережить последующее расставание и не увязаться следом, бросив все.
– Нет, – заявила решительно.
– Вот той подкинь побольше корма, – вздохнул Ярик и прищурил глаз на особенно упитанную птицу. – Еще пару недель пусть поплавает… До моего возвращения.
– Ты уже штук десять перетаскал! Влетит тебе от ведов, – закатила я глаза, усмехаясь.
– Не влетит. Корми. Запеку с яблочками. Тебе же нравится.
Я закатила глаза, но повиновалась. Мужчины, похоже, всю жизнь будут вертеть мной, как им вздумается! Все же братец родился не только с огнем в груди, но и в рубашке. Ему везло.
Ну, разве что, кроме того раза, когда он все же приперся к Сэту на тренировку. Вернулся он домой, подтаскивая заднюю ногу и прикрывая разбитый нос. И это Сэт его еще пощадил, со слов братца. И нет, он не защищать мою честь поперся, которая никому даром не далась. Просто пошел разведать, как он сказал, кто такой этот Сэт. Разведал. Поболел неделю, а потом пошел к нему на тренировки.
На моем пути Сэт больше не возникал, на что я только зло усмехалась наедине с собой. Думала, он на меня позарился? Дура. Такому коту не требуется усилий, чтобы подцепить девочку на ночь. Одна поцарапается, зато другая согласится. Там, должно быть, очередь стоит. И то, как я тряслась тем вечером в горячей ванне, теперь казалось весьма самонадеянным и очень глупым.
А вот с Арраном мы стали видеться часто. И за время этих встреч я убедилась, что он не знал о нас с Яром, иначе бы ни за что не перевелся в этот университет. Ему было больно видеть меня, а мне было нечем ему помочь. Мы сталкивались то в коридорах университета, то на экзаменах. Он вежливо расспрашивал о делах, интересовался моей работой и… желал удачи.
Мы стали чужими.
Настолько, что я начала теряться, даже если видела его издалека. Даже осознавая, что дракон почувствует мой запах среди тысяч других, я давала ему передышку и возможность не видеть меня хотя бы день. Уверена, делала лишь хуже, как это обычно у меня происходит, но ничего другого мне в голову не приходило.
– Мне тревожно тебя оставлять, – оглянулся Яр.
– Зря я тебе позволила жить вместе со мной, – покачала я головой.
– Ладно. Я на пару недель всего.
– Ярик, ничего не изменится. Найдешь меня в том же состоянии, в котором оставил.
Блики от солнца, отраженного в воде, взыграли в его глазах, и он потянулся в карман куртки:
– У меня для тебя есть подарок. – И он протянул мне красивый тесненный конверт с лентой. – Это безлимит в спа-салон. Обещай, что воспользуешься.
– Так хреново выгляжу? – прищурилась я, разглядывая конверт с усмешкой.
– Бледная стала, да. Тут совсем нет солнца, – вздохнул он. – Сходи получи удовольствие.
– Спасибо. У меня тоже есть подарок, – полезла я в рюкзак. – Думала, дома отдам.
– Да у меня самолет через три часа, – огорошил он. – Я надеялся тебя спонтанно взять с собой.
И мне на колени лег паспорт и билеты на его рейс.
– Яр, – улыбнулась я. – Вот ты прохвост… Держи.
И я вручила ему футляр с кулоном. Этот кулон я заказала ему давно, намереваясь вручить, когда он соберется домой. Сделанный из белого и красного золота пустынный кот с гривой. Я долго искала умельца, который смог бы сделать этот кулон динамичным, и нашелся тот, кому это удалось – зверь вышел как живой.
Джинны любят золото. А мне хотелось напомнить Ярику, что он – не только кот, но и джинн. И дом его не здесь.
– Малек, это… Я даже не знаю, что сказать, – опешил он, глядя на подарок. – Спасибо!
– Чтобы помнил всегда, кто ты, – улыбнулась я и обняла его. – Беги на такси.
– Ты точно не поедешь?
Я мотнула головой и встряхнула пакетик с кормом:
– Мне еще твою утку откармливать.
– Ладно, – нерешительно нахмурился он, но все же подхватил рюкзак и направился по дорожке к выходу из парка. А я разомлела на бледном солнце и лениво уставилась на уток. Только непривычная тоска заскребла в груди. У меня же нет никого здесь, кроме Ярика. Друзей я не завела, только недругов в виде обиженных клиентов и самодовольных котов. И теперь, когда брат уехал, мне стало тревожно. Я собралась и зашагала из парка.
Солнце спряталось, небо насупилось, не обещая ничего хорошего, и я припустила до метро. Питер ощутимо охладел ко мне – все же полил щедро дождем, пока я бежала от автобуса до дома. Кажется, я вымокла не только до трусов, но и до спрятанного в пакет утиного корма. Влетев во двор, я пронеслась пулей через площадь и уже собиралась забежать в свой подъезд, когда взгляд зацепился за движение где-то сбоку у скамейки.
И как я не заметила сразу?
Хотя это понятно – инвалидная коляска, накрытая плащом, никак не выдавала себя за интересный живой объект.
– Привет, – хрипло выдала я.
– Привет, – поднял Арран капюшон. – Я надеялся, что ты меня заметишь.
– Ты вымок насквозь.
– Я был неправ, – взглянул он в мои глаза, и я съежилась. – Мне не стоило делать вид, что… мне все равно.
– Пошли ко мне? – кивнула я на подъезд.
Он кивнул и крутанул колеса, пришибленно сгорбившись. Чтобы дотащить коляску до лифта, пришлось попотеть. Когда створки скрипучей кабины, наконец, закрылись, я увидела, как сжимает Арран зубы. Мда, сложно представить, каково ему. Габариты моей квартиры не дали ему особенно расслабиться. В кухню коляска не протиснулась вообще, и я, наскоро наготовив перекус и чай, поспешила в гостиную.
– Держи полотенце, – Наши пальцы ненароком встретились, и по телу будто ток прошел. – Может, все же снимешь мокрые шмотки? Высушим.
– Я еще к такому не готов, – усмехнулся он грустно и смущенно объяснил: – Мышцы атрофируются потихоньку, выглядит это не очень.
– А…
Я обняла чашку и сгорбилась на диване, поджав под себя ноги. Мы помолчали некоторое время, пока он крутил кружку в ладонях.
– Это не может быть навсегда, – тихо заметила я.
Он вскинул на меня взгляд:
– Никто не знает.
– Ты дракон…
– Уже нет.
– Ну как нет? – вспылила я и чуть было не возмутилась в голос, что жалеть его я тут не
