Конструктор живых систем - Алексей Птица
— Пётр, не получается?
— Нет, доннер-веттер! — узнав меня, ответил он. — Я не понимаю, что нужно сделать в первую очередь, это всё равно, как перерубать рельсу топором, я слишком слабо умею пользоваться своим даром.
— Я тебе помогу.
— Как⁈
— Увидишь! У тебя осталась хоть капля эфира?
— Нет, нашёл светильник уже разбитый, там чуть всего оставалось.
— Где он?
— Вон валяется, — махнул рукой куда-то в сторону Пётр.
Обернувшись в указанном направлении, я стал быстро шарить руками по земле, пытаясь найти искомое.
Время катастрофически уходило. Благодаря действиям доктора начали подтягиваться люди, но проникнуть внутрь никому не удавалось. Странно, но с даром больше никого из пассажиров не нашлось, или их дар оказался бесполезен, как и мой. Ну, нет, я не бесполезный.
В невысокой траве блеснул жёлтым разбитый ночник, подхватив с земли, я внимательно его осмотрел. В принципе, я не нуждался в эфире, как таковом, но психологический эффект, как нас учили, всегда имеет место. Мне достаточно взять в руки вещь, что содержала когда-то эфир, чтобы настроиться на работу. Сам эфир есть и в воздухе, его просто надо почувствовать и собрать вокруг себя, чтобы начать работать.
В воздухе находится незначительный процент, но, как правило, его хватает всем, кто работает с эфиром, хватило его и мне.
— Пётр, смотри, — зажмурив глаза, я вызвал в воздухе чертёж общего вагона, аналогичного тому, что сейчас лежал прямо перед нами.
Слабо и медленно стали проявляться в воздухе тонкие линии, быстро собираясь в чертёж. Пётр, занятый своим делом, сначала не обращал на то внимание, но я знал, что он обязательно увидит. Линии становились жирнее, загорались всё ярче, я открыл глаза, чтобы лучше контролировать их проявление, ведь то, что я начертил у себя в голове, сейчас витало прямо передо мной в воздухе.
Линий становилось всё больше, они разгорались всё ярче. Люди вокруг, даже сильно занятые происходящим, поневоле увидели мой чертёж, заметил его и Пётр. Плоская вначале, сейчас картина вагона развернулась и обрела проекцию. Это стоило мне значительного напряжения всех моих сил, но крики умирающих подстёгивали психику, и лёгкие, втягивая в себя воздух, ловили мельчайшие атомы эфира, развеянные в нём, и отправляли на построение конструкции. Сердце, перекачивая насыщенную частицами эфира кровь, направляло её в головной мозг, подстёгивая его работу. Ну, и как следствие, чертёж приобретал дополнительную глубину и краски.
— Ух ты! — отреагировал Пётр.
Я укрупнил на чертеже дверь, выделил её жирными красными линиями и указал слабое место, которое могло дать возможность разорвать часть конструкции. Если приложить к нему определённые усилия, можно легко создать новый проём, который окажется даже больше старого.
— Смотри! Видишь, вот эти линии, тут можно разорвать, а вот тут, если приложить усилия, то смять, здесь она продавится и появится дыра, её можно увеличить и сделать небольшой вход, чтобы человек смог пролезть. А вот тут, — я заставил линии своего чертежа прерывисто моргать, — можно смять всё вокруг и скрутить в лист, и тогда получится огромный проём, через который можно достать человека в полный рост. Понял?
Пётр промычал что-то нечленораздельное, так и не дождавшись от него вразумительного ответа, я сказал.
— Ну, если понял, тогда действуй!
Пётр захлопнул рот, кивнул и принялся за работу, время от времени посматривая на мой чертёж. Дело сначала продвигалось туго, но с каждой секундой у него получалось всё лучше, и вот пошли первые успехи.
К этому времени штабс-капитан смог организовать людей, и процесс спасения встал на поток. Сам доктор давно уже орудовал под светом ночных светильников, оказывая первую медицинскую помощь пострадавшим и проводя простейшие операции, вроде вправления вывихов. В этом ему помогали две женщины.
Наконец, Пётр смог прорвать сопротивление металла и открыл огромный проём, сквозь который тут же начали вылезать люди. Поток раненых стал возрастать, но мы не обращали на это внимание, а продолжали заниматься своим делом, вот только я начал сдавать, да и Пётр устал. Голова стала кружиться, а в теле появилась болезненная слабость. Проекция вагона постепенно угасала, а Пётру предстояло ещё много работы.
Вагон так сильно смяло, что ему вскоре пришлось лезть внутрь, чтобы продолжить работу по спасению людей, а я не последовал за ним. Во-первых, я не мог отвлекаться, а во-вторых, у меня попросту не осталось на это сил. Я знал, что долгое использование дара требует много сил и энергии, и не только той, что питает дар, но и обычной.
Организм сжигал все запасы энергии, получаемой от пищи, и мне страшно захотелось есть, я пока держался, но с каждой минутой это становилось всё труднее. Ноги начали подгибаться, в теле образовалась сильная слабость, ещё чуть-чуть, и я мог рухнуть на землю, прервав контакт.
Не знаю, кто заметил моё состояние, но неожиданно меня поддержали крепкие руки, и зычный голос над самым ухом проорал в уже начинающую светлеть ночную мглу.
— Доктор! Мальчику плохо, он не может больше использовать свой дар. Ему нужно продержаться ещё немного, но в таком состоянии он не сможет это сделать.
— А⁈ — прозвучал откуда-то издалека знакомый голос. Несколько долгих секунд обдумывался вопрос, а потом я сразу же услышал ответ.
— У него энергетическое голодание. Срочно найти еду и накормить его, это нужно сделать, как можно быстрее, иначе он потеряет сознание.
Я и вправду стал его терять, ноги подогнулись, крики и плач раненых стал сливаться в один шум, сквозь который пробивалась только одна мысль: «Держать чертёж». Я спасаю людей, как могли бы когда-то спасти моего отца. Эта мысль продолжала биться во мне, несмотря ни на что.
— Дайте ему сахар, а лучше шоколада. Господа, у кого есть шоколад? Срочно помогите мальчику, если он потеряет сознание, мы не сможет вызволить изнутри оставшихся без помощи людей. Срочно! Прошу, у кого есть сахар или шоколад, накормите юношу. Прошу!!!
Голос стал слабеть, я обмяк и, теряя сознание, посмотрел на свой чертёж, он мигнул и…
Глава 7
Графиня Васильева
И… мне в губы ткнулось что-то твёрдое, а громкий, девичий голос произнес.
