Конструктор живых систем - Алексей Птица
Дверь в его небольшую комнатку распахнулась от того, что я на неё невольно нажал плечом, и мы увидели его, лежащего на полу. Видимо, кондуктор ударился головой, когда вагон дёрнулся, и потерял сознание.
— Пётр, смотри, кондуктор лежит!
— Где⁈
— Вот!
— Ага, как же это его так угораздило⁈
— Давай вынесем его на воздух, может, кто сможет привести его в чувство.
— Давай.
Бросившись в комнатку, я подхватил под руки кондуктора, а Пётр взял его за ноги. Вместе мы едва смогли сдвинуть его с места. Обер-кондуктор оказался очень тяжёлым, а мы совсем не сильными.
— Надо позвать на помощь, — предложил я.
— Сначала вытянем его наружу, или к выходу, а там и позовём, — рассудил Пётр, и мы потащили кондуктора на выход.
— Помогите, кондуктор без сознания! — заорал Пётр, когда мы положили кондуктора в тамбуре. Спустить его безопасно мы не смогли.
На наш призыв откликнулось несколько взрослых мужчин, они подхватили лежащего без сознания и спустили его вниз, уложив на траву. Вокруг сразу засуетились женщины. Решив, что кондуктор оказался в надёжных руках, мы оставили его и побежали вдоль вагона в сторону головы поезда, где, по нашим предположениям, всё должно оказаться намного хуже.
Так оно и оказалось: чем ближе мы подбегали к голове поезда, тем больше замечали разрушений у вагонов. Кромешная темнота усложняла поиски, никто не взял с собой огня. Лишь только в вагоне-купе имелись миниатюрные переносные фонари, работающие за счёт огненного эфира и, возможно, в вагоне-ресторане.
В каком-то из вагонов загорелся диван, и выбежавшие люди вытягивали оттуда свои вещи, спасая их от огня. Тушил его кондуктор один, ему никто не помогал, так как основная часть пассажиров пребывала в панике, а те, кто избавился от неё, целиком и полностью были поглощены спасением своих вещей.
Пока мы бежали, а вернее сказать, шли от вагона к вагону быстрым шагом, стараясь держаться друг друга, а то, не ровен час, в такой суматохе можно и потеряться, увидели множество народа. Почти все встреченные нами пассажиры пребывали в ужасе, а мы уже давно пришли в себя и теперь испытывали что-то вроде возбуждения и любопытства.
К тому же, мы кондуктора спасли, и он вроде уже пришел в сознание, когда мы уходили. Вагон наш целый, даже не загорелся, все успели вовремя затушить ночные светильники, вещи целы, да и не найти нам их сейчас.
Чем дальше мы отбегали от своего вагона, тем больше попадалось раненых и испуганных людей, а каждый следующий вагон казался искорёженным сильнее, чем предыдущий, и апофеозом всей картины стало опрокидывание паровоза и трёх первых вагонов вместе с ним.
Там царила суматоха, в ночном воздухе слышались истошные крики, женский и детский плач, иногда их прорезали стоны раненых. Второму и третьему вагону, где ехали люди, заплатившие за второй класс, досталось сильно, но они смогли спастись через разбитые окна и двери. Больше всего же досталось первому вагону третьего класса, который шёл следом за паровозом.
Сам паровоз, сильно искорёженный, лежал на боку, сойдя с железнодорожных путей на полном ходу. Причина аварии, скорее всего, крылась на рельсах, которых сейчас не разглядеть, к тому же, на них сгрудились, скособочившись, другие вагоны, что налезли сюда по инерции.
Паровоз по-прежнему дымил и сифонил из пробитого парового котла, временами из его искорёженной топки вырывалось пламя. Машинистов не было видно, возможно, они погибли, или находятся внутри, раненые. Хотя горячий пар хлестал и заполнял всё внутри кабины. Этот первый вагон оказался настолько повреждён, что люди не могли самостоятельно выбраться наружу, а так как он являлся вагоном третьего класса, то есть, общим, то людей там находилось гораздо больше, чем в вагоне второго и первого класса.
Когда мы с Петром добежали до паровоза, то первым делом принялись осматривать его, но ничего разглядеть с насыпи не получалось. Спустившись вниз, мы увидели, что кабина смята и, вообще, подходить к нему опасно, так как горячий пар продолжал выходить изо всех появившихся в котле щелей. Машинисты наверняка погибли. Обнаружив данный факт, мы растерялись и вернулись к первому вагону.
— Что будем делать, Пётр? — обратился я к товарищу.
— Я не знаю, нам нужно кого-нибудь найти и спросить.
Отблески пожара от загоревшегося второго вагона падали на лицо Петра, искажая его до неузнаваемости.
— Кого ты сейчас найдёшь, все в панике? Никто ничего не понимает, все занимаются только спасением себя, — прорезалась у меня горечь. — Надо что-то делать, ты ведь умеешь мять металл, давай разорвём кабину паровоза и найдём машинистов, или займёмся спасением людей в первом вагоне. Посмотри, там творится что-то невероятное.
— Не так всё просто, Фёдор, мне нужен эфир, любой, даже самый грязный, чтобы настроиться на действие, и тогда я смогу работать, а без него у меня плохо получается.
В это время от первого вагона, до которого мы немного не дошли, донёсся истошный крик.
— Помогите! Кто-нибудь, помогите! Ааааа!
Мы вздрогнули и оглянулись на голос.
— Пойдем! — крикнул Пётр, и мы принялись спускаться с откоса, приближаясь к распластанному на земле вагону.
Дойдя до него, мы увидели ужасающую картину людского бедствия. Вагон оказался полностью искорёжен, и теперь люди пытались выбраться наружу, кто как мог, но металл не давал этого сделать, препятствуя освобождению своими разодранными, острыми, как лезвия, краями. Людей нужно спасать, но как⁈
Возле лежащего вагона уже бегало несколько взрослых мужчин, в том числе и кондукторы, пытаясь выручить людей и открыть в вагоне двери, но получалось у них очень плохо.
— Надо что-то делать, — вновь пробормотал я вслух, не в силах ничем помочь.
Пётр заметался и, видимо, решился использовать свой дар, но не преуспел в этом, ему все мешали, отталкивая в сторону, и он только путался под ногами у взрослых.
— У кого есть дар? — внезапно прозвучал твёрдый мужской голос позади нас.
Я оглянулся.
— Внимание! Все, у кого есть дар или источники света от эфира, прошу подойти сейчас ко мне, нам необходимо спасти людей, — продолжал мужчина. — Повторяю, все у кого есть дар или источник света, прошу подойти ко мне. Передайте это людям из других вагонов по цепочке. Это приказ!
Твёрдый голос словно пробивался сквозь густую пелену паники. Кто-то продолжал суетиться, пытаясь что-то или кого-то спасти, кто-то застыл на месте, прислушиваясь к уверенному голосу, а кто-то
