Борода из ваты – пули из серебра. Том 1 - Михаил Северный
— Выходи, я сказал!
И тут лицо изменилось. Улыбка отошла в сторону оставляя место тупому изумлению, светлые глаза затянуло тучами, щеки втянуло чуть ли не до десен. Взгляд уперся в пол. Фигура скрючилась, ноги мужичок скрестил и вывернул как балерун-неумёха и обмяк. Лютый ждал. Они всегда возвращаются, просто нужно потерпеть.
Женька дернулся, ещё раз и задрожал, будто голый выбежал на мороз, обнял себя за плечи и его пару минут трусило так, что голова подпрыгивала. Потом он посмотрел в лицо двустволке, а за ней увидел знакомый лысый череп.
— Сиди, предатель, а то голову отстрелю.
— Ты?
— Вот оно как меняется, да? Рождественское чудо. Или новогоднее, если ближе к телу. А теперь посмотри вправо.
3
Когда Женю перестало рвать дед всё ещё тыкал своей ружбайкой. Была мысль прыгнуть и сбить старика с ног, завладеть ситуацией, но Женька боялся. Он видел, что случилось с друзьями, нечистый наказал их и что-то сделал с ним. Наверное поэтому теперь он не мог вспомнить как оказался на этом стульчике, как лысый освободился и убил Лёху с Серёгой. Лёха лежал рядом белый как мел и вокруг него расплывалась огромная лужа крови. Из комнаты торчали ноги Серёги. Не нужно было связываться с нечистыми. И скорее всего он сам тоже будет здесь гнить, пока их случайно не найдут местные сталкеры, наркоманы или любовная парочка из города, искавшая место для пикника.
Он думал, что нечистый заставит его убирать тела, уничтожать улики или типа того, но похоже его интересовало совсем не это.
— Сидеть!
Женя сел на место. Если не смотреть на труп и зажать нос, то неслышно этих тошнотворных запахов от которых рвотные позывы опять идут из живота прямо в горло. Женька рыгнул и виновато опустил голову.
— Ладно, — сказал лысый. — Идём в другую комнату, тут начинает сильно вонять. Шагай!
Он подхватил свою сумку и не упуская из вида Женю шел за ним почти след в след. Серёга лежал на спине, раскинув руки, голова разбита (Женька быстро отвернулся, чтобы не видеть, что нечисть сделала с другом) и пришлось переступать через тело, чтобы войти в комнату.
Старик пыхтел сзади, но не преминул вставить свои пять копеек:
— Видишь, что бывает с детьми, которые плохо учились в школе и не слушали родителей?
«Ты идиот? — хотел сказать Женька, хотел развернуться и грудью пойти на ружье. — Ты что мелешь, идиот? Мы давно не в школе старый болван!»
Но он молчал. Они прошли комнату, открыли старые деревянные двери и вынырнули в следующей: здесь никто не жил, никто не спал, не пил, не пердел, не трахался, поэтому здесь он не топил, зато хранил под кроватью бражку и еду, «комната-холодильник». А еще ночевал иногда, если сильно напивался и хотел быстро протрезветь.
— Стой, — дед сам остановился и с каким-то извращенным удовольствием в глазах осматривался по сторонам. Увидел старый шкаф с кучей тумбочек, обклеенный фотографиями голых женщин, увидел мусорный пакет в углу, набитый бумагой для растопки печи, увидел желтые обои и черные круги плесени под потолком, увидел аккуратно заправленную кровать и пузатые банки с огурцами, они косились на пришельца укоризненно из-под свисающего покрывала. А ещё там стоял стул с высокой коричневой от пыли спинкой.
— Здесь хорошо. Садись на кровать.
Дед наклонился, чтобы взять стул.
«Сейчас, — подумал Женька. — Прыгнуть на гада, выбить ружье, сверху его прикладом огреть по башке, ещё раз, и ещё, и ещё». Почему-то эта мысль доставляла ему огромное наслаждение, чуть ли не сексуальное, но он не сделал этого. Слишком мощный торс выглядывал из-под тельняшки, слишком толстые пальцы, широкие плечи. Если учесть, что это не простой человек, а нечисть, то шансов на победу в быстрой схватке мало. Он просто отшвырнет его, как заигравшегося котенка, или раздавит как снежинку. Женька сел на кровать, и пружины знакомо заскрипели. Дед зевнул и с уважением отметил:
— Я могу не спать много дней и ночей, особенно зимой. Но этим скрипом можно разбудить мертвеца.
Женька кивнул. Он только сейчас заметил, что его трусит: дрожат руки, ноги, поджилки, правая щека и это не мороз. Он боялся, он боялся так, как никогда в жизни раньше. Этот нечистый. Он ведь помнит, кто пригласил его в дом. Он помнит кому доверился и за чей стол сел выпивать и с чьими друзьями. И он убил всех, остался только один.
Ружьё нечистый поставил рядом с собой, дулом вверх, и придерживал рукой посередине.
— Курить хочется, — вдруг пожаловался он, — Есть у тебя?
— Я не курю, — осторожно ответил Женька, стараясь не смотреть ему прямо в глаза: Там пацаны… курили.
— Не, я у них брать не буду. Нехорошо.
«Как интересно выговаривает „о“ — подумал Женька, — окает, как в старом кино. Интересно сколько ему лет? Или сколько веков?»
— Извините.
— Ничего. Что же с тобой стало мальчик? — дед покачал головой и вздохнул, — Кем ты стал? Убийцей? Почему? Что случилось с тем малышом, который просил балетные пачки? Не отвечай, это риторический вопрос.
Женька слушался, так можно протянуть подольше и вспоминал, что такое «риторический вопрос».
— Машина на ходу? Та, что у ворот?
— Да.
— Водить умеешь?
Это уже было обидно.
— Конечно умею.
— Не делай такое лицо. Мне нужно сосредоточиться на своих планах, а не на твоих соплях. Красиво сказал, да? Перейдём тогда к главному, что здесь происходит?
Женька внутри весь сжался, замер, задумался. «Что это за вопрос? Чего он хочет? Это подвох? Что значит 'что здесь происходит?»
— Эмм…
Дед молчал и ждал ответа. Женька крутил в голове варианты оправданий, как выкрутиться чтобы вину свалить на мёртвых, да побольше, им ведь уже всё равно, а он страшно, отчаянно сильно хотел жить.
— Они заставили меня. Просто использовали мой дом, как ловушку… Просто малой прибежал, он вас видел и мне рассказал… а Леха просто все слышал… да у них и не должно было ничего получиться, мы ведь не профессиональные охотники.
— Стоп! — гаркнул дед и Женька замер. — Ничего не понимаю. Какие охотники, на кого? И что за малой? Ты о чем мне здесь толочешь? Начни с охотников, бл…
Дед так яростно выругался, что даже сам перед собой извинился, но при этом посмотрел на стену за спиной. На секунду показалось, что
