Борода из ваты – пули из серебра. Том 1 - Михаил Северный

— Дед? Ты в норме?

Женька присмотрелся. Зрачки у деда бешено ходили вправо-влево, вверх-вниз. Он тяжело дышал и явно был не в себе.

— Дедушка? — прошептал Женька и наклонился ближе. Почти в упор. Почти касаясь с дедом носами. И прошептал еще тише. — Дедушка Мороз?

Дед посмотрел на него, два глаза одновременно сосредоточились на нем как два прицела и Женька отпрянул.

— Ой. Прости я не хотел! Меня заставили!

Но дед продолжал сидеть и руки по-прежнему были связаны за спиной. Он вдруг улыбнулся и Женька улыбнулся в ответ.

— Ты так и не стал танцором, Женька?

Женька замер. Он вдруг почувствовал что-то. Почувствовал себе младше на пару десяток лет, почувствовал аромат духов мамы, которая умерла уже десять лет назад, почувствовал запах отцовского одеколона, а еще запах хвои и вкус мандаринов, услышал шум школьной лестницы и строгий голос «классухи» Татьяны Викторовны. Все это замешалось таким яростным винегретом, что Женька напустил в штаны, как в детстве. Он стоял и таращился на деда, расставив ноги, ружье бесполезным придатком висело справа.

— Ты хотел быть танцором, как великий Нуриев?

— Нуреев, — поправил Женьки и кивнул. — Великий Рудольф. Первый, кто смог уйти.

— Да. Великий артист, умерший от Спида.

— Да пидор он, — резко ответил Женька и поставил ружье у стены. — Отстань.

— Поэтому ты не продолжил? Поэтому бросил балетный кружок? Так тебя называли друзья? И Лёшка из 10-го б тоже? Что-то я его не припомню. Он Новый Год тоже не любил?

— Он любит деньги, — сказал Женька и сел на табуретку, взгляд его был где-то там далеко, там где было всегда солнечно, весело и вкусно. — И всегда их любил. Я любил танцевать. У меня получалось. Но судьба…

— Судьба тут ни при чем. Ты пробовал?

— Да.

— После того, как ты получил новенькие балетки, ты пошел заниматься? После того как твои друзья высмеяли тебя?

Женька зажмурился и сжал кулаки. Воспоминание было слишком ярким. Он сидит на коленях у Деда Мороза и держит балетки, которые тот достал из мешка и торжественно вручил ему, а рядом ржут пацаны. Черноволосый Лёха уже не может стоять, ноги его не держат и он крутится на земле, как раздавленный жук. Крутится и смеется, визжит от смеха. Саня и Валя обнялись и ржут как кони, слезы текут по щекам, а Женька держит в руке двумя пальцами балетки и вдруг кривится с отвращением. «Что?, — говорит Снегурочка: Тебе не нравится подарок, малыш?»

«Малыш!» — заходится Лёха и ползет прочь к выходу. Какой-то взрослый подбегает, хватает его за локоть и рывком поднимает на ноги, тащит прочь и отчитывает на ходу. Леха вырывается, но не может справиться со взрослым мужчиной. Хорошего настроения как ни бывало.

— Помнишь, как ты выкинул мой подарок? — спрашивает дед. Он видит все в глазах противника и знает ответ, но врага нужно добить, чтобы не ожил.

— Да, — еле слышно отвечает тридцатидвухлетний выродок.

— Ты выкинул тогда свое будущее. Ты не меня оскорбил, ты себя унизил.

Женька ошалело смотрит на него и дрожит. Его уже нет здесь, он там — много-много лет назад. В мире где всё еще можно начать с нуля и что-то изменить. Там где еще мать не попала под грузовик и не сел отец. Там где любили сказки, а не политические ток шоу.

— Как мне всё вернуть? — спрашивает малыш и смотрит на доброго дедушку. — Дедушка Мороз. Я был хорошим мальчиком целый год.

Дедушка вздыхает. Он хочет помочь ребенку, но не знает как. Слишком много плохо произошло, слишком много крови пролито.

— Вижу, мальчик. Но я ещё не слышал стихотворение, которое ты мне подготовил.

Женька осторожно, обеими ногами забирается на табурет и, как в детстве, выпрямившись, с высоко поднятой головой и руками по швам, начинает декламировать:

* * *

Я узнал, что у меня

Есть огромная семья

И тропинка и лесок

В поле каждый колосок

Речка, небо голубое — Это все моё родное

Это Родина моя,

Всех люблю на свете я!

Лютый слушает и улыбается. Хорошее стихотворение. Надёжное. Хороший, послушный Женька.

Глава 6

Нужно что-то менять

1

Женька на Лютого смотрел сверху вниз преданными глазами собаки. Он только что оттарабанил стихотворение, которое очень любил в детстве, хотя даже не помнил где его слышал. Вроде бы отец любил декламировать эти строчки, когда был пьяный. И когда нужно было прочитать что-то в кругу семьи, в саду или на школьном празднике — он читал этот. Теперь Женька смотрел на окровавленный символ Нового года у стены и улыбался. Женька ждал похвалы. Этот стих, он был волшебным, по-настоящему волшебным. Он нравился всем и всегда срабатывал. Взрослые улыбались, добрели, обнимали его, хлопали по спине, трепали за щечки и конечно хвалили. А многие дарили подарки.

— Можно мне подарок? — он все-таки не выдержал и спросил, никогда не мог вытерпеть до конца.

— Конечно, — ответил добрый дедушка и медленно поднял руку, — Возьми ружье у стены. Только осторожно, оно заряжено. Это твой подарок, ты же взрослый мальчик. Можешь сразу и проверить. Там, за той дверью, дикие звери. Очень злые и кусачие. Будь осторожен — стреляй быстро и без промаха. Ты понял меня?

— Да, дедушка.

«Мальчик-мужчина» соскочил с табуретки и по-детски улыбнулся. Глаза у него светились так тепло и ярко, как будто он снова был ребенком. Он по-актёрски низко поклонился дедушке и поднял ружье. Глаза его расширились широко-широко. Двуствольное ружье он держал на вытянутой руке и рассматривал слегка поворачивая.

«Вещь!» — сказал Женька протяжно. Он был восхищен. Он был шокирован. Он был безмерно счастлив и благодарен.

— Это все мне?

— Тебе, — подмигнул дедушка и уселся поудобнее.

— А за что?

— Просто так.

«Жека! Мы идём!» — грубые голоса и смех доносились из-за дверей. Женя втянул воздух и прикинул: «Жареные яйца и картошка. Звучит вкусно». Желудок забурчал в предвкушении.

— Дедушка? Что с тобой? Почему ты побледнел? Почему ты кашляешь?

— Монстры за дверью, сынок. Они уже рядом, поторопись. Ты должен пристрелить их, пока они всю деревню