Библиотека Первых царей - Валерия Назаренко
Драгана ощутила капельку пота, что скатилась по лбу. Время перевалило за полночь, её команда уже расставляла свет, а она смотрела на клочок бумаги, где почти выцвели чернила. Из кармана она достала компас. Созданный специально для отца, и больше всего в этой ситуации её забавляло лицемерие. Николай использовал магию чародеев, как ему угодно, но постоянно выказывал всё своё пренебрежение к магии. Тогда какой маг у него служил на побегушках?
Она долго и упорно искала информацию, как создать подобный компас, но все дорожки заводили в тупик. Некоторые чародеи над ней откровенно смеялись, говорили ― такая магия невозможна. Но в её руках лежал особый инструмент немного большим карманных часов, с широкой стрелкой, что пока указывала на север. Драгана собралась и взяла чудом уцелевший лист книги, которая находилась в Библиотеке до её исчезновения, но по непонятным причинам не погребённая вместе с ней.
Бумага прилипла к стрелке компаса, будто использовали прочный клей. Драгана упрятала блокнот отца в рюкзак и вышла из машины. Устройство не работало некоторое время, но вскоре стрелка засветилась, закрутилась и направляла. Она шла за ней, как на свет маяка. Подчинялась каждому повороту, и даже затаила дыхание.
Стрелка остановилась и потухла. Ника за спиной втянула воздух и застыла в ожидании. Шум от простых движений тоже смолк. Все ждали. Указатель завертелся и вспыхнул ярче, послышался мерный стук, компас в руке Драганы завибрировал и клочок бумаги древней книги сгорел.
— Мы на месте.
Зои не ждала больше ни секунды. Под ногами Драганы нарисовала первую руну, попросила всех отойти и принялась готовить заклинание. Прожектора поднесли ближе, свет залил серую пустошь. Чародейка действовала быстро, словно могла передумать.
Печать была готова. Драгана вложила нож в протянутую руку Зои. Тишина порабощала даже ветер, что утих. Чародейка разрезала ладонь, и стала обходить своё творение, капая кровью на определённые руны. Магия эта была неправильная, запрещённая, но единственная, что могла открыть путь к Библиотеке.
Зои встала к первой нарисованной руне и приложила окровавленную ладонь.
Искры взлетели, печать наполнилось рыжим светом, температура повысилась. Земля задрожала, и Драгана удивилась, когда голова закрутилась. Серая пустошь покрылась трещинами. Их тряхнуло, как при землетрясении, а после они рухнули вниз.
На секунду показалось, что произошёл обвал, но это стена из камня поднялась над ними. Скала возвысилась, и песок слетал с отвесного склона, обнажая окна, в которых ничего не видно. Света прожекторов не хватало, чтобы осветить всё величие строения.
Дверь резко выделялась на фоне песчаных стен. Драгана смотрела на круглую ручку и не верила своим глазам. Резьба на дереве прекрасно сохранилась, так и хотелось прикоснуться. Площадь перед дверью имела прямоугольный пласт из габаритных плит, а Библиотека Первых царей утопала в скале, и два этажа уже разбивали теорию, что в ней всего четыре секции.
Глава 7 ― Намерение
Михаил
Золотой гримуар.
Правда записанная Кишь.
Конечно, всё имело благородный посыл. А разве всё начинается не с этого? Борго верил в свои чистые помыслы, пока глаза не почернели, как и его душа. Завоевав материк, приструнив каждого своей воле, Борго упрочил свою власть и потерял контроль. Матерь прокляла каждого из Санкааров. Тяга к силе для них стала непреодолимой, а кровь не могла утолить ни голод ни жажду.
Санкаары только брали, истощали землю, требовали преклонения и истребляли население материка, что смело им противиться. Истории, что считали обычными сказками, достигли апогея и земли будущего Роменклава обходили стороной. Нельзя было назвать их попытки жить в мире с людьми ужасными, скорее, невозможными. Для Санкааров люди стали мясом и расходным материалом в их омерзительных экспериментах с Кровавой магией.
Старый архив зарастал плесенью и пылью. Никто не заботился о знаниях и информации, что хранилась тут веками. Новый архив находился не в подвале, как этот. Он был просторнее и светлее, под сильными защитными заклинаниями с новой системой отчётности и градацией дозволенности. За год ему не удалось отыскать ничего важного, что могло бы помочь в его деле. Тогда Михаил решил спуститься сюда. Он предполагал, что архив в плачевном состоянии, но не настолько. Несколько шкафов оказались сломаны, и бумаги валялись скопом на полу. Сюда никто давно не заглядывал, и он заметил, что труба подтекает и вода затапливает старые переписи. Конечно, когда он предупредил об этом, его поспешили успокоить. Во-первых, все данные скопированы и хранятся в новом архиве. Во-вторых, скоро старый полностью ликвидируют, а подвал отремонтируют.
Он не знал, что именно хотел найти, но хватило бы одной зацепки, чтобы сдвинуться с мёртвой точки. Пусть вслух никто ничего не говорил, но каждый чувствовал смену настроения. Разумовский и до этого замечал странное шевеление в закрытом крыле, но после последнего заседания, скорость происходящего усилилась в несколько раз. Его бесконечные поиски ни к чему не приводили. И он был готов сдаться и отправиться к человеку, что помог ему попасть в Совет и всегда был на его стороне. Он не хотел идти. Только ни к нему и только не сейчас.
Побег от реальности не давал достаточных оснований копаться в мусоре и пытаться найти то, что здесь возможно никогда не хранилось. В погоне за правдой Михаил не обращал внимания, как частицы грязи оседают на его безупречном чёрном костюме. Как на ткани остаются серые полосы, а дышать становилось всё труднее. Все секретные материалы закрыты в новом корпусе архива, и руки чесались воспользоваться маленькой тайной, чтобы подобраться ближе, но направлять на себя прожектор пристального внимания стало бы фатальной ошибкой. Даже спускаясь в этот забытый подвал, он рисковал больше, чем кто-либо.
Ровно год он занимал свой пост в Малом Совете, и к нему приглядывались с особой тщательностью. Искали подвох. Он появился практически из ниоткуда, с лучшими рекомендациями от высокопоставленных людей. За ним стояли те, кому было выгодно, чтобы он продолжал своё восхождение к вершине. Как раз это и не нравилось Высшему Совету. Сейчас он забрался высоко, но недостаточно. Любой, кому он не успел понравиться с лёгкостью столкнёт его вниз и размозжит череп для надёжности.
— Осведомлён ли ты тем, что все в Совете недолюбливают тебя? Порою, я тоже поддаюсь общим веяниям.
Михаил закрыл глаза, пальцы смяли и без того пострадавшие листы. Бегло посмотрев на наручные часы, он понял свой промах. И всё же надо было найти способ успокоиться и не наделать ошибок. Он не повернулся к
