Не боярское дело 4. Часть вторая - Сергей Александрович Богдашов
Естественно, такие гигантские финансовые потоки не могли остаться без внимания Министерства Финансов.
Изначально, ретивые чиновники возжелали воспользоваться Законом о недрах. Полтора года моим юристам удавалось отбиваться от их нападок, последовательно доказывая в очередном судебном процессе, что ни одно из определений этого Закона к нам отношения не имеет.
Потом, когда юристы дали мне знать, что их возможности исчерпаны, а чиновники планируют отредактировать Закон под свои нужды, мы применили совсем другую стратегию.
Сначала последовал целый ряд статей, где "эксперты", а то и вполне серьёзные учёные с именем, рассуждали о том, как скажется рост цен на магию на развитие страны и рост цен на всё. Заодно высказывались обоснованные сомнения в том, что при резком скачке цен целый ряд производств может уйти за пределы Российской Империи, скажем, в ту же Маньчжурию или Японию, что в итоге приведёт к снижению, а не к повышению поступлений в казну, к тому же весьма неблагоприятно скажется на уровне жизни населения страны.
Эта кампания мне вполне удалась, так как доводы выкладывались серьёзные и их, если говорить всерьёз, аргументировано никто не смог оспорить.
В итоге всё закончилось моей личной встречей с Рюминым, причём, по вполне объективному поводу — я был приглашён на празднование сорокалетия моей родственницы Анны, супруги Императора.
Что характерно, прибыть мне предлагалось за пару дней до начала празднеств.
* * *
24 ноября 220 года от Начала. Москва. Зимний Дворец Императорской Семьи.
— Здравствуй, Олег. Давно ты у нас не был, — довольно тепло приветствовал меня Рюмин, когда я прибыл в назначенное мне время и был препровождён в правое крыло дворца, где располагались личные покои Императорской Семьи.
— Да уж, настолько давно, что рот не закрывал, пока сюда шёл. Столько всего нового вокруг, — обозначил я круговым движением кисти свои общие впечатления.
Дворец заметно прибавил в помпезности, освещении, а также в количестве статуй и картин.
Как-то так получилось, что в этой части Зимнего Дворца я за последние пару лет ни разу не был.
— Как твои успехи в Монголии?
— Там пока тяжело идёт. Жуткая нехватка квалифицированных кадров. Пока из крупных проектов успешно работают только три мясокомбината и один комбинат по производству жиров. Есть подвижки в шерстяных тканях и коже. Всё, что относится к тяжёлой промышленности, тоже пробуем запустить, но исключительно на привозных специалистах и китайских рабочих. Огромные проблемы с грамотностью местного населения и языковыми барьерами. Дай Бог, если лет через пять хотя бы наполовину адаптируем их промышленность под местную рабочую силу. Пока обучаем, — изложил я вполне реальные трудности, с которыми нам пришлось столкнуться, фактически вытягивая целую страну чуть ли не из каменного века.
— Ладно ли всё в Японии?
— Даже чуть лучше, чем можно было предположить. Удалось организовать там вполне приемлемую модель образования. Худо-бедно, но даже после восьмилетней школы японцы теперь вполне уверенно разговаривают на русском.
— О как! А это ещё зачем? — неподдельно удивился государь.
— В старшей школе, а потом и в университетах некоторые предметы преподаются на русском и по нашим учебникам. Япония тяжело пережила ядерную зиму. Гораздо хуже нас. Оно и понятно. Изоляция, голод, землетрясения и цунами. Осталось примерно четыре-пять процентов населения. Многие знания оказались безвозвратно утеряны. Несколько поколений подряд попросту в пещерах выживали, так что им не до наук было.
— Тем не менее, когда стали восстанавливаться, чуть ли не нас смогли по тому же флоту и электронике опередить, — покачал Рюмин головой, — Теперь ещё и с автомобилями развернулись, как бы не лучше нас.
— У Японии это исторически сильные направления. Могло и уцелеть что-то в загашниках от того изобилия, — пожал я плечами, — Точно сказать не могу. В самом Токио войсками сегуната Императорский дворец был полностью разрушен и сожжён. Вместе со всеми архивами и библиотекой. А с японскими Кланами я ещё не настолько хорошо дружен, чтобы вдумчиво пошуровать у них в фамильных хранилищах.
— Меня упрекнуть хочешь? — прищурился государь.
— В каком смысле? Так-то, даже в мыслях не было, — тут же открестился я от несправедливого обвинения.
— Ну, как же… Наша Семья уже столько лет на троне, а доступ к хранилищам Кланов так и не получен. Что-то мои специалисты смогли из Кланов вытрясти, но это лишь вершина айсберга. Основная часть того же Обнинского архива всё ещё непонятно где и кем скрыта. Знаем, что она есть, но найти до сих пор не можем.
— Атомная энергетика?
— Она самая, чёрт бы её побрал, — тяжело вздохнул Рюмин, примеряясь к первой стопочке водки или наливки, которую нам подали в миниатюрных замороженных рюмочках, стоящих на льду, — Ну, по аперитивчику? На сладком перце, мяте и таёжных травах настояно.
— Божественно, — оценил я свои ощущения, отдавая должное мастерству штатных виночерпиев Императорского дворца, которые смогли так точно выверить все возникающие вкусовые ощущения.
Должен честно сказать — водка не мой напиток, но здесь всё вовремя и к месту.
— Про Маньчжурию не спрашиваю. Про неё сейчас только ленивый не пишет. Ещё бы — азиатское экономическое чудо! Расскажи лучше, что с Филиппинами, и почему ты их решил Японии подчинить? — задал вопрос государь, после непродолжительной паузы, потребовавшейся ему после принятия аперитива.
— Причин несколько. Одна из значимых — я тогда в цейтнот попал. Меланезийцы, при помощи французов, уже начали высадку на южные острова Филиппин многотысячного десанта, а у меня под рукой был только мой "Рюдзин" и японский флот. А что, у России есть интересы в том регионе? Так не вопрос. Там громадный остров Борнео имеется. Если что, то он третий в мире по своим размерам. У меня на него пока никаких планов нет, хотя причина для внимания и отстаивания интересов присутствует. Борнео был разделён на части, и одна из них, согласно моему договору с Филиппинами, теперь принадлежит Японии, но вот беда — филиппинцев уже лет пять, как оттуда вытеснили индонезийцы.
— Погоди-ка, про остров Калимантан, он же Борнео, я кое-что знаю. Там же Индонезия, Малайзия и Бруней вроде хозяйничали.
— Тот Бруней нынче ни на одной из карт не значится. Было когда-то карликовое государство, и не стало его. Зато в период послевоенной неразберихи на их островную территорию филиппинцы высадились. Даже успели там что-то построить и вполне себе обстоятельные документы подписать. Потом их вытеснили. Де-юре это их территория, де-факто — индонезийская. Сами Филиппины эти
